– Папа мне ничего такого не рассказывал. – Так байкеры же, чувак! Не думаю, чтобы они побежали жаловаться копам. Я на это не купился. Все эти рассказы Ченса – обычно полное фуфло. «Шарлотта Букер разделась догола на вечеринке у подруги»… «Майк Эслоу спит с мамой Бадди»… Вот как у него мозги работают. – Эй, эй! Боевая готовность! – вдруг прошептал он, пихнув меня в ребра. – Бекки Коллинз! На трех часах. Бекки появилась из крытого перехода, ведущего из столовой в спортзал. Джинсовая юбка, белые виниловые сапожки до колен… Пересекая двор, она направлялась прямиком к нам, а когда остановилась, мои глаза были направлены в землю. Я видел лишь ее согнутое колено и английскую булавку, которой была заклинена «молния» левого сапога. – Привет, Гибби, – произнесла она. – Привет, Ченс. Обеими руками Бекки прижимала к груди стопку учебников. «Высшая математика». «История Европы». Было легко забыть, какая она умная. Люди обычно фокусируются на волосах, на ногах, на глазах – ослепительно-синих, как васильки. – Привет… Бекки нахмурилась, когда я наконец поднял на нее взгляд. – Я ждала тебя там, на карьере, – сказала она. – После того, как твой брат спрыгнул с утеса. Почему ты не подошел поговорить со мной? «Потому что я зассал прыгнуть…» «Потому что ты была с другими парнями…» Я пробормотал некий ответ, который ее явно не удовлетворил. Ченс рядом со мной ухмыльнулся, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Ты и здесь меня почему-то совершенно игнорируешь. – Гм… – Ты вообще собираешься меня куда-нибудь пригласить? – Гм… Что? Похоже, что гмыканье стало моим новым языком общения. Притопнув ножкой, Бекки изложила все крайне открытым текстом. – Мы уже давно пляшем вокруг да около, но учебный год уже почти закончился. Так собираешься ты меня куда-нибудь пригласить или нет? Я украдкой бросил взгляд на Ченса, но помощи от него ждать не приходилось, особенно в общении с заводилой группы поддержки, собравшей самых красивых девчонок из старших классов, и школьной королевой красоты. Вдобавок поговаривали, будто Бекки подала документы в Принстон[8], хотя сама она это упорно отрицала. – Ты серьезно? – изумился я. – Ты и вправду хочешь куда-нибудь со мной сходить? – Я же здесь, разве не так? И задала тебе вопрос. Я опять беспомощно посмотрел на Ченса. Без толку. – Гм… Не сходишь куда-нибудь со мной? – Это было так трудно? – Она одарила меня довольной улыбкой и протянула мне узенький листок бумаги. – Я буду ждать тебя в доме Даны Уайт. Вот адрес. В субботу, в семь вечера. – Гм… – Тогда до встречи. Бекки развернулась – вихрь движения и ярких красок. Я уставился на бумажку у себя в руке. – Что это сейчас произошло? Ченс расхохотался во все горло. – Чувак, да тебе только что сказали, что делать! – По-моему, ты прав. – Сопля ты на палке! – Угу, но это же свидание с Бекки Коллинз… Вдруг я тоже невольно расплылся в дурацкой улыбке. – Знаешь, к чему все это? – Ченс ткнул пальцем в листок бумаги. – Встреча в доме Даны Уайт? Бекки просто не хочет показывать тебе, где она живет. – Да ладно тебе… – Ты когда-нибудь видел ее родителей? Или хотя бы машину ее родителей? – Она ездит на автобусе. – И не без причины. – Да у тебя уже крыша едет! – Сто пудов, чувак. Я тебе покажу. Мы сделали это после школы. Я не был особо настроен, но Ченс – он как бульдог, когда вдруг заполучит желаемое в зубы. Усевшись справа за штурмана, он завел меня так далеко вглубь округа, что мне показалось, будто это уже совсем другой школьный район. Когда я второй раз заартачился и притормозил, он велел мне заткнуться и просто вертеть баранку. Сказал, что его настойчивость вызывается лишь отсутствием у меня доверия, хотя кто бы говорил – Ченс нередко и сам отличается излишней мнительностью, подвергая сомнению все, что ему говорят. – Вот эта улица. Сворачивай. Он имел в виду узенькую улочку между мастерской по ремонту глушителей и заросшим бурьяном пустырем, протянувшуюся между рядами крошечных домиков и жилых трейлеров с грязными двориками. Свернув на нее, я остановил машину. У некоторых домов частично отсутствовала облицовка, а у одного из щелей между досками вылезла теплоизоляционная конопатка, лохматыми космами свисающая во двор на манер высунутого языка. Я подумал о том, насколько уверенной в себе всегда выглядела Бекки, о ее довольной улыбке, когда я пригласил ее на свидание. – Чего остановился? – спросил у меня Ченс. – И так далеко заехали. – Еще три квартала. Уже почти видно. В трех кварталах от нас все выглядело еще хуже: один дом полностью выгорел, другой был заколочен. – Ну давай же, чувак! Ради этого мы и приехали. – Нет, прости. Я помотал головой, после чего в три приема развернулся и поехал в обратную сторону. Ченс вывернул шею, чтобы посмотреть назад, а потом опять опустился на сиденье, сложив руки на груди. На четырехполосной магистрали я наконец заговорил. – Ну что, показал, что хотел? Да, улица дерьмовая. Да, она из бедных. – Ладно, чувак, сваливай себе на здоровье! Все гораздо глубже, но не обращай внимания. – Ты что, злишься на меня? – Я просто хочу, чтобы ты знал, во что ввязываешься. – Да плевать мне, что она бедная! – А зря. – Почему? – Останови машину. – Что? Зачем? – Просто останови машину. Просмотри на меня. Я съехал с дороги и остановился на довольно широком клочке утоптанной красной земли, частично посыпанной гравием. В тени под акацией притулился шаткий столик, а вручную намалеванная вывеска над ним гласила, что по выходным здесь можно задешево купить овощи и фрукты. Я сразу представил себе россыпи кукурузы, персиков и морковки, пожилую пару на раздолбанном пикапе… – Почему меня так должно волновать, что Бекки Коллинз из бедных? – Потому что она уже ведет себя с тобой не совсем честно. Если она сделает это опять, ты должен понимать причины. – Дурь ты какую-то несешь… – Предположим, ты встретишься с ней еще раз пять, а может, и десять. Но Бекки все равно не представит тебя своим родителям! Ты уж мне поверь. Она не позволит тебе забрать ее из дома или отвезти домой. И у нее есть и еще кое-какие большие красные кнопки, и ты уж лучше знай их, чтобы не нажать ненароком… Одежда и обувь, к примеру. Если они какие-нибудь манерные, то явно одолжены у кого-то на время, так что будь поосторожней с комплиментами насчет шмоток. Дважды подумай и насчет дорогих ресторанов. То же самое с подарками на день рождения, на Рождество… Ничего слишком дорогостоящего! Она просто не сможет сделать то же самое в ответ. – Погоди-ка… Погоди. – Я вытянул руку. – Так ты пытаешься помочь ей? – Конечно да, тупой ты мудила! Она хорошая девушка. А ты – мой лучший друг. Секунду я сидел в пораженном молчании, задумавшись наконец о бедности, в которой Ченс барахтался всю свою жизнь. Отца давно нет, мать работает на трех работах, лучшая из которых – сидеть за кассой в местной аптеке. Дом у Ченса ничуть не лучше любого на той улице, с которой мы только что уехали, и я знал как непреложный факт, что я его единственный друг, который бывал там.