Теперь с глубокомысленным и таинственным видом усаживаемся на пятки, как это делают японцы. Вот зараза, нужно было что-то постелить под колени — наверняка запачкаю брюки. Ладно, долой все ненужные мысли. Увы, как бы я ни напрягался и ни пытался почувствовать теплоту в нанесенных на мое тело рунах, поляна сохраняла прежний вид. Что-то здесь не так. Решительно встав, я подошел к злосчастному кусту и начал разбрасывать ветки. Стоявшие у дуба полицейские настороженно загомонили. — Игнат, что вы делаете? — недовольно спросил мой непосредственный начальник. К счастью, к этому моменту я увидел все необходимое, чтобы подтвердить свою догадку. — Дмитрий Иванович, ее убили не здесь. — Ну то, что она в ночной рубашке, еще ничего не значит. Могли привести еще живой… — Заметив то, что я увидел парой секунд раньше, следователь замолчал. Затем добавил: — Хотя вы правы. Ступни жертвы слишком чисты для ночных прогулок. Одобрение начальника едва не вызвало у меня горделивую улыбку. Пришлось сдерживать слишком подверженное эмоциям юное тело. Хотя скрывать нечего — похвала согрела душу. — Осип Терентьевич, — позвал следователь невысокого крепыша средних лет в полицейском мундире. На плечах незнакомого мне человека красовались погоны, на которых зеленое поле вдоль пересекала широкая серебристая полоса. Такие же я видел у моего невольного камердинера Ивана Митрофановича, а еще в служебной брошюрке. К нам быстро и в то же время без потери достоинства подбежал околоточный надзиратель этой части Топинска. — Слушаю, ваше благородие, — не то чтобы полицейский вытянулся в струнку, но все же встал по стойке «смирно». — Взгляните, не узнаете ли барышню? Цепкий взгляд околоточного впился в лежащее на боку тело. — Позволите перевернуть? Бренников на минутку задумался, а затем кивнул: — Давайте, не думаю, что есть смысл приглашать сюда Яна Нигульсовича. Пусть проведет осмотр уже в мертвецкой. Получив разрешение, околоточный забрался в куст и аккуратно перевернул тело. — Узнаю. Вроде работала на телеграфе. Снимала комнату у одной старушки. — Едем, — покосившись на меня, скомандовал следователь. Затем обратился к Лехе: — Алексей, останьтесь тут и проконтролируйте, чтобы труп доставили в больницу. — Слушаюсь, — по-армейски кивнул мой напарник. В экипаж мы уселись втроем. В качестве эскорта к нам присоединились не замеченные мной прежде казаки. Их я тоже узнал — самый здоровый поливал меня водой в день моего прибытия в этот мир. На его погонах красное поле поперек пересекала широкая серебристая лента. У двух остальных также было по одной поперечной лычке, но значительно у?же. Что это значит и к какому званию относится, я пока не знал. Поездка до дома, в котором квартировала жертва, заняла минут двадцать и прошла в полном молчании. Теперь уже по причине слабого знакомства пассажиров. То, что от квартирной хозяйки убиенной девушки толку будет мало, стало понятно сразу. Старая, можно сказать древняя, бабулька стояла у калитки и горько плакала. — Федосеевна, что стряслось? — тут же подскочил к женщине околоточный. — Воняет! — Что воняет? — опешил полицейский. — Все воняет! — запричитала старушка. Осознав, что внятного ответа ждать бессмысленно, мы вошли во двор. Сразу стала понятна причина воплей бабульки. Из окон маленького, но опрятного домика несло такой вонью, что слезились глаза. Околоточный забежал в дом, но тут же выскочил обратно. — Ничего не понимаю, — прочихавшись, сказал он. — Стены изгвазданы какой-то смрадной дрянью, да так, что дышать невозможно. Внезапно в моей голове всплыло одно место из конспектов Игната. — Кажется, я понимаю. — Что именно? — насторожился мой начальник. — У нас в училище рассказывали о подобных случаях как о защите от видоков. — И как это работает? — Очень просто. В такой вони я не смогу сконцентрироваться и ничего не увижу. — И кто же у нас такой умный? — спросил почему-то у околоточного Дмитрий Иванович и, закономерно увидев в ответ недоумение, хмыкнул. — Неприятно. Не то слово. После вида лежавшей в кустах красивой девушки у меня буквально чесались руки достать ее убийцу, а тут такая засада. — Может, попробуете? — спросил следователь. — Хотя бы с подоконника. Мне ничего не оставалось, как сделать очень сомнительную попытку применить свой дар. В комнату я заходить не стал и по совету следователя полез в окно со двора, благо подоконник находился всего лишь на уровне груди. То, что попытка бессмысленна, стало понятно еще на подходе. Даже сквозь открытое окно тянуло все той же вонью, которую мне и сравнить не с чем. Сразу начали слезиться глаза. На всякий случай я закрыл окно и попробовал сконцентрироваться — бесполезно. А время уходило. Не факт, что к исходу суток после убийства вонь ослабнет. Что-то мне подсказывало, что это не обычная парфюмерия, а что-то связанное с алхимией. Я постарался найти хоть какой-то выход, перебирая варианты из моего мира. В голову почему-то постоянно лез образ водолаза, сначала показавшийся мне абсолютно неуместным. А почему бы и нет… — Дмитрий Иванович, — обратился я к начальнику, — а как у нас в городе гасят пожары? — Как и везде, с помощью пожарного экипажа, — ответил следователь и подозрительно прищурился. — К чему вы это? — Можно ли вызвать сюда доблестных борцов с огненной стихией? По приказу следователя один из казаков умчался вдаль по улице, а мне пришлось подробно объяснять свою задумку начальству. Сначала Бренников недоверчиво хмыкнул, затем начал слушать более заинтересованно. — А ведь может сработать, ваше благородие, — непонятно к кому из нас обратился околоточный. — Попробовать точно не помешает, — согласился следователь. Пожарный экипаж меня особо не впечатлил — большая дубовая бочка на двуконной телеге и распложенный за бочкой поршневой насос с длинными рычажными рукоятями. — А ваш насос может качать воздух? — с ходу уточнил я у практически классического пожарного с пышными усами и в ярко сверкающем на солнце медном шлеме. — Пошто качать воздух? — удивился усач. — Так может или нет? — вмешался Бренников в ушедший не туда разговор. Это моментально отрезвило усача, и он вытянулся в струнку. — Так точно, ваше благородие. Выдернем из бочки трубу и будет качать что угодно, хоть воздух, хоть дым из самовара. — И еще мне нужно будет подпортить ваше имущество, — предупредил я. — Пошто? — Да хватить поштокать, — не выдержал Дмитрий Иванович и приказал уже мне: — Портите все, что нужно. Я договорюсь с начальником пожарной части. Получив разрешение, хоть и с неожиданной стороны, я взялся за дело. По моей просьбе усатый дядька размотал пожарный рукав. Тот представлял собой пока сплюснутую и латаную-перелатаную кожаную кишку, так что от моей порчи пострадает не так уж сильно. Держа в руках медный брандспойт, я начал оглядываться, выискивая, чем бы отрезать его от рукава. Глава казачьей троицы явно имел какой-то скрытый дар телепата, потому что тут же помог мне, причем самым радикальным способом. Вот огромная туша спокойно стоит, а вот уже скользнула вперед. В воздухе свистнула выхваченная из ножен шашка и, мелькнув прямо перед моим носом, перерубила кожаный рукав. Шланг упал к моим ногам, а в руках остался лишь медный брандспойт. Конечно, хотелось выматериться, но я лишь благодарно кивнул, а затем с самым невинным видом спросил: — А можете подержать шашку лезвием вверх — мне нужно сделать надрез? Казак игры не принял и, что-то невольно проворчав, вернул шашку в ножны. После этого извлек кинжал и сунул мне его рукоятью вперед. — Благодарю, — сказал я и принял в руки нож. Затем поднял конец отрубленного рукава и, наступив на его продолжение ногой, сделал надрез практически у самого среза. По моей просьбе пожарные начали работать рычагами, а я приложил срез руками к лицу. Воздух пытался проникнуть в меня и надуть как Пятачка, но бессильно утекал в разрез. Мне же удавалось относительно нормально дышать. Ну что же, попробуем.