— Что-то случилось, Петр Александрович? — обеспокоенно спросил я, когда мы остались одни. Еще три месяца назад я и не думал, что смогу обращаться к генерал-губернатору, да в придачу еще и сиятельному князю, по имени-отчеству. Но, как оказалось, у чиновников по особым поручениям есть свои привилегии. — Случилось, Игнат, и мне нужна твоя помощь. Кикимору мне в тещи! Что же это такое творится-то?! Неужели земля вот-вот налетит на небесную ось?! Шутки шутками, но таким своего шефа я еще не видел. Обычно этот в принципе некрупный человек своими пышными бакенбардами и шикарными усами рыжей масти напоминал эдакую слегка ленивую, но очень опасную рысь. Сейчас же он выглядел как уставший, потрепанный жизнью кот. Про себя я называл начальника стариком, но это было скорее образное выражение, потому что старым князь не казался, да и его подвиги на любовном фронте говорили сами за себя. Но в данный момент мой шеф выглядел на все свои семьдесят с хвостиком, если не больше. Комментировать странное заявление генерал-губернатора я не стал, да в том и не было никакой необходимости. — У нас пролетом оказалось цинское посольство, — устало проговорил князь. — И надо же было такому случиться, что именно в моем городе… в общем, убили первого секретаря посольства. Княжна рвет и мечет, а я уже не так молод, чтобы без урона для чести и нервов сносить бабские упреки. — Простите, ваше сиятельство, но при чем тут какая-то княжна? Мой вопрос немного разозлил князя, чего я и добивался. Тяжело было видеть старика в настолько унылом состоянии. — Не какая-то, а великая княжна Дарья Петровна, сейчас она, конечно, графиня Скоцци, но кого это волнует! В общем, собирайся, нашего старичка я к месту происшествия подпускать не рискнул, — сказал князь, намекая на моего омского коллегу. Князь встал и, делая широкие шаги, направился к двери. Я двинулся следом и, пока мы еще были наедине, позволил себе мучивший меня вопрос: — Ваше сиятельство, а почему вы сами… Князь остановился перед пока еще закрытой дверью, развернулся и, посмотрев мне в глаза, тихо сказал: — Если честно, она меня пугает до мурашей в животе. У меня чуть челюсть не отвисла. Генерал-губернатор Западной Сибири, которого за глаза все называли Живодером и если не боялись до дрожи в коленках, то точно опасались, испугался какой-то княжны! Впрочем, как сказал князь, она очень даже не какая-то. Если бы не кривоватая улыбка, я бы подумал, что старик совсем сдал. Мы вырвались из кабинета с видом гладиаторов, идущих на смертный бой. Подтянувшиеся к кабинету разномастные чиновники затихли и выстроились по бокам ковровой дорожки как почетный караул. Ох, чувствую, выльется мне их переполох в неприятности, хотя я здесь вроде и ни при чем. Буря в лице генерал-губернатора как неожиданно налетела на тихий город Топинск, так же внезапно и ушла. Уже когда мы двинулись от колоннады здания ратуши к лифтовой люльке дирижабля, мне наконец-то удалось окончательно справиться с замешательством. — Простите, ваше сиятельство, но мне нужно собрать свои вещи, да и кое-какие дела уладить, — осторожно сказал я, тем самым затормозив целенаправленное движение князя к дирижаблю. Князь остановился, и тут же волна резко подскочившего напряжения чиновников ударила мне в спину — они-то небось уже облегченно выдохнули, глядя вслед убывающему начальству. — Нет времени, — недовольно проворчал генерал-губернатор. — Купишь все необходимое в Омске, ты же у нас записной богач. — Заметив мой быстрый взгляд в сторону паромобиля, князь добавил: — Твой аппарат? — Мой. — Чудной, — резюмировал князь. — По Сеньке ли шапка? — Это не на потеху гордыни. Я на нем по болотам злодеев гоняю. Замучился отмывать от грязи. — Ну, коли так, — хмыкнул князь, — пять минут, чтобы дать распоряжения подчиненным и коллегам, а после сразу на корабль. — Слушаюсь, ваше сиятельство! — козырнул я и побежал к паромобилю. Влезать не стал, а лишь приоткрыл дверцу в водительский отсек. — Чиж, сейчас найди извозчика — и быстро домой. Пусть Корней Васильевич заберет паромобиль. — Я и сам могу! — тут же оживился парень. — Ага, заехать в гости к кому-нибудь в магазин через витрину. Причем прямо на этой площади. Рано тебе в самостоятельный заезд. Слушай дальше. Скажешь Евсею, пусть соберет мой оружейный баул и захватит полевую одежду. И чтобы вечерним поездом отбыл в Омск. Там я его найду. Так… — задумался я, пытаясь сформулировать послание для Бренникова. С робкой надеждой оглянулся и радостно увидел, что в растущую компанию выряженных чиновников затесался и мой бывший начальник. — Выполняй что сказано. — Слушаюсь! — пискнул парень и выпорхнул из водительского отсека. Стараясь идти быстро, но при этом не теряя благообразия, я подошел к группе чиновников. От меня шарахнулись как от прокаженного. Ну что ты будешь делать?! Еще не знают, что случилось, но уже на всякий случай боятся подхватить от меня заразу начальственной немилости. Это единое, как у стайки рыб, движение оставило на освободившемся пространстве лишь одинокую фигуру следователя. Он не потомственный чиновник и в полицию попал из армии, так что бюрократическими суевериями не страдал. — Игнат, что происходит? — подойдя ближе, тихо спросил следователь. — У вас проблемы? — Абсолютно никаких. Есть дело в Омске, но рассказать о нем не имею права. — Это ради какого же дела сам генерал-губернатор… — Дмитрий Иванович, — с укоризной прервал я следователя. — Простите, но все же вы явно меня искали. — Да, — оглянувшись на стоящих поблизости чиновников, согласился я, — мне удалось взять шатуна, который выращивал дурман-цветы. По закону ему предъявить нечего, но мне удалось кое-что из него вытрясти. И одно из названных им имен вам следует знать. — Даже так? — напрягся Бренников, и не напрасно. Подойдя еще ближе, я шепнул ему на ухо фамилию опорочившего себя полицейского. — Вот мерзавец, — сквозь зубы процедил следователь, и я понял, что подельнику Кочевряжа мало не покажется. — Вы хотите дать делу официальный ход? — Нет, оставляю решение за вами. И еще прошу взять в оборот этого изобретательного ботаника. Сейчас он у нас в каланче, но хотелось бы, чтобы им занялись вы. — Конечно, можете на меня рассчитывать, — согласно кивнул Бренников. — Будьте внимательны. Очень скользкий тип. Как-то сумел договориться с лешим и русалкой. Щека следователя непроизвольно дернулась. Так уж сложилось: по неформальному наказу церкви и общественным правилам приличия наличие в этом мире всякой нечисти не то чтобы отрицалось, а просто не признавалось. Увы, у Бренникова возможности носить розовые очки уже не было — он и мой «Бестиарий» читал, и трупы упырей описывал в отчетах, а также стриг и оборотней наблюдал воочию. К тому же не единожды имел сомнительное удовольствие лицезреть моего Кузьмича. — И не таких обламывали. Справимся, — решительно кивнул следователь. — Благодарствую. Пожав бывшему начальнику руку, я быстрым шагом направился к дирижаблю. И чем ближе я подходил, тем огромнее он мне казался. Свита генерал-губернатора уже загрузилась на борт, так что я сразу вошел в лифт. Подъемник был похож на большую бельевую корзину и, если честно, доверия не внушал. Один из двух стоявших у подъемника матросов — или как там они называются — дунул в свисток, и корзина со мной рывком взлетела вверх. У меня по коже пробежался неприятный морозец и чуть подогнулись ноги. Надеюсь, это от резкого движения, а не от слабости в поджилках. Мало того что плетеные стенки поскрипывали, так еще и вся конструкция немного раскачивалась на ветру. К счастью, подъем занял всего несколько секунд. Лучи солнца, пробивавшиеся через щели, внезапно исчезли. Затем дверца открылась, и я вышел из этого странного лифта, оказавшись в небольшом отсеке. Там меня ждал еще один матрос: — Прошу за мной, ваше благородие. Только теперь я внимательнее рассмотрел внешний вид матроса. Одет он был в нечто похожее на свободный комбинезон десантника, только темно-синего цвета. На голове пилотский шлем с незастегнутым подбородочным ремнем. На ногах ботинки. Этими ботинками он и потопал по полу коридора, отходящему от шлюзовой камеры. По бокам шли двери с круглыми иллюминаторами. Все вокруг было сделано из дерева, в редких случаях усиленного металлом. В конце десятиметрового коридора находилась винтовая лестница, по которой матрос начал подниматься на второй уровень. Подойдя к лестнице, я увидел, что она соединяет сразу три этажа. На втором уровне был такой же коридор с дверьми, только он тянулся уже в обе стороны от лестницы и был в два раза длиннее. На третьем уровне еще один коридор, опять короткий. Сразу же справа от лестницы находилась большая дверь, которую и открыл матрос, уже преодолевший последние ступени. За дверью обнаружилась неожиданно большая комната, особенно после тесных переходов. Это точно была кают-компания. Посреди помещения находился овальный стол на десять персон. У стен стояли мягкие диванчики. Между ними в стенных нишах за стеклом виднелись разные бутылки и стаканы, закрепленные в специальных ячейках. Князь сидел на диване, а его адъютанты-охранники томились неподалеку, глазея на противоположную от входа стену кают-компании. И посмотреть там было на что. Вся передняя часть прямоугольной комнаты и частично боковые были застеклены и открывали шикарный вид на небо. Чтобы увидеть землю, нужно было подойти поближе. Ну а тем, кому захочется заглянуть под дирижабль, придется выйти через одну из двух дверей на боковые открытые галереи. Лично мне захотелось сразу же, и очень сильно, так что я не стал особо стесняться. Только тихо поинтересовался у стоящего рядом матроса: — А можно выйти наружу? — Конечно, ваше благородие, — тоже тихо ответил матрос, покосившись на погруженного в раздумья князя. Дверь открылась без проблем, и я оказался на смотровой площадке. Конечно, для того, кто работал на двадцатом этаже офисной высотки, вид был не таким уж шокирующим, но все равно очень красиво. Да и чуть раскачивающаяся громадина дирижабля — это вам не твердь уверенно стоящего на мощном фундаменте здания. Беспочвенность моих опасений стала понятна сразу: узкий мостик, который шел параллельно с правой стеной кают-компании и доходил до застекленной зоны, был огражден высокими перилами мне по грудь. Так что выпасть отсюда можно только преднамеренно, ну или если дирижабль будет нещадно болтать. Засмотревшись на лежащий у моих ног Топинск, я не заметил, как подошел генерал-губернатор: — Знаешь, Игнат, я всегда чуточку завидовал вам. — Нам? — удивленно переспросил я. — Новгородцам. Вот постоянно забываю, что я тут считаюсь новгородцем, хотя в Господине Великом Новгороде ни разу не был — ни в этом мире, ни в том. — В вас нет страха, — продолжил князь, оглядывая окрестности. Кроме нас двоих на площадке больше никого не было. — А в нас этот страх впитывается как вонь отхожего места, и избавиться от него очень сложно. Да уж, неожиданное заявление, особенно от такого человека.