— Убью его — тогда и отпущу, — раздался из комнаты спертый вопль, и что-то громыхнуло и покатилось по полу. — Не вздумай! — рявкнул домовой. — Только эдакой пакости мне тут и не хватало. Это ведьмин кот, он после смерти здесь будет до конца времен ошиваться. Отпусти его, я сказал. И Вавила Силыч направился в комнату. Последовал за ним и я, сразу включив в комнате свет. Клубок из драчунов распался, они стояли друг напротив друга, как бы прикидывая — закончить стычку или продолжать? Обоим досталось — у кота была окровавлена морда, Родька был весь какой-то всклокоченный. — Еще раз сунешься — точно удавлю, — погрозил кулаком Родька коту. — Мя-а-арр, — насмешливо протянул кот и повернул голову ко мне. Я слышал, что эти животные очень умны, по заверениям кое-каких знакомых, они смышленее многих людей. Нынче ночью я в этом убедился. В фосфоресцирующих глазах Феофила был разум, может, и нечеловеческий, но разум. — Проваливай, — коротко приказал домовой и вытянул руку по направлению к балконной двери. — Родька, выпусти его. — Мя-а-а. — Кот было двинулся в сторону коридора, но домовой погрозил ему невесть откуда появившейся в его руках короткой дубинкой. — Третий этаж, — заметил я. — Мне его не жалко совершенно, просто констатирую факт. — Эту тварь с двадцатого бросить вниз можно, — заверил меня Вавила Силыч. — Все одно жив останется. Родька подбежал к балконной двери, по шторе вскарабкался вверх и лихо открыл створку, повиснув на ручке. — Давай. — В голосе домового была неприкрытая угроза. — И хозяйке своей скажи: еще раз в своем дому ее увижу — беда будет. Я существо мирное, но мое не тронь. — Фрр, — презрительно сообщил нам кот и провел лапой по морде, стирая кровь. — Мя! Он неторопливо прошел по комнате, на пороге балкона обернулся и посмотрел на меня. Клянусь, он улыбался. До того я считал, что улыбка у котов бывает только в книгах Кэрролла. Нет, не только. И это была очень, очень нехорошая улыбка. После Феофил потянулся, как черная молния взвился в воздух и сгинул в ночной темноте. — Я же говорю — эту пакость ни одна холера не возьмет. — Вавила Силыч громко выдохнул. — Но хозяйка у него до чего наглая, а? Вот так, через зеркало, в дом человека. — А что она нарушила-то? — Я подошел к балконной двери и закрыл ее. — Есть какой-то кодекс или свод правил приличия? — У любого дома есть хозяин, — сказал Вавила Силыч, озираясь. — Твоему — ты голова, а всему нашему подъезду — я. И только с нашего разрешения она может сюда войти. Так с давних времен ведется, таков покон. Слово хозяина открывает дверь, и никак иначе. — Слово? И все? То есть никаких последствий для этой старухи, если бы она сюда вошла и меня убила, не было бы? — уточнил я. — В смысле — громом бы ее не поразило, в пепел бы она не обратилась и так далее? Все, что ей грозило, так это только нарушение моральных норм поведения, принятых в вашем обществе? — Ну, в общем, так, — подтвердил домовой. — Если бы этот кошак тебя царапнул и добыл кровь, то она смогла бы сюда попасть через лунную дорогу, ну а дальше — сам понимаешь. У нее твоя кровь была, та, что он намедни добыл, — это как замок. А другая, полученная в твоем доме, — это как ключ к нему. Одно с другим связал — и входи. — Тогда чего ей останавливаться? — устало спросил я его. — В нашем мире несогласие съедаемого давно уже не берется в расчет. При условии, что он слабее того, кто его ест. Плохо дело. Оказалось, что мой дом не такая уж крепость. Точнее — вовсе не крепость. — Куда мы катимся? — печально вздохнул домовой. — Еще лет сто назад ее за подобное свои же со света бы сжили. А сейчас всем на все наплевать. — Плохо дело, — печально заметил я, поднимая с пола стул. — Не оставит она меня в покое. — Это я виноват, — опустил голову домовой. — Не сообразил, что она через зеркало, лунной дорогой может пожаловать. Его еще вчера надо было простыней завесить. Средство простое, но надежное, проверенное. — Лунной дорогой? — Я уже во второй раз за последние пять минут услышал это словосочетание. — Эта ведьма — болотная, — пояснил Вавила Силыч. — Они же разные бывают, ведьмы-то. Какие на болотах живут и магию воды используют чаще других, те болотные. Лесные есть. Ну а больше всего деревенских. Теперь, пожалуй, что даже и городских. Но эта — болотная, потому у нее вода стоялая — в лучших подругах. А стало быть, и лунный свет — тоже, вода да луна — они, считай, как родные. Ну а через него дорогу от одного места до другого перекинуть можно запросто. Главное, чтобы в доме зеркало было, в котором лунный свет отражается. Кошак этот сегодня возле дома крутился, ну, я его шуганул, понятное дело. А он, видать, и по карнизу успел пошастать, да зеркало и приметил. Я виноват, Александр, я. Не подумал, что старая хрычовка такой быстрой окажется, а потому тебя и не предупредил. Да еще, как назло, в сорок восьмой квартире трубу прорвало… Я вышел в коридор и увидел, что и вправду свет луны через кухонное окно падает прямиком на зеркало. Вот же. В жизни бы не подумал, что подобная мелочь может мне стоить жизни. И вот тут меня затрясло. В прямом смысле. Как видно, испуг добрался до центральной нервной системы, и она отказала. Клянусь, даже зубы залязгали. — Я теперь, наверное, вообще ни в какие зеркала смотреться не буду, — кое-как уняв дрожь, сообщил я, входя обратно в комнату. — Ну их на фиг. — Не сможешь. — Вавила Силыч уже вскарабкался на стул и приглядывал за Родькой, который разгребал последствия борьбы с котом. А именно — собирал осколки разбившейся вазы. — Бриться тебе надо. Причесываться. Да ты не паникуй. Я же тебе говорю — зеркало ей нужно большое, чтобы она пройти в него смогла, да еще и такое, в котором лунный свет отражается. В другое ей не попасть. — Успокоил, — сказал я и засмеялся. Как видно, смех мой домовому не очень понравился, потому что он внимательно посмотрел на меня и покачал головой. Ну, прощения просим. Все-таки не каждый день я в зеркалах мерзких старушек вижу, которым нужны моя сила и мое сердце. Ну, сила пока не моя, но сердце — точно мое. — Книгу тебе надо найти, — помолчав, сказал Вавила Силыч. — Без нее никак. — Какую книгу? — устало поинтересовался я, присаживаясь на диван. — Ведьмачью, какую же еще. — Домовой ткнул пальцем в Родьку, который сметал в совок осколки. — Вон его бывшего хозяина. Была такая у него, и тебе она позарез нужна. — В самом деле? — заинтересовался я услышанным и перевел взгляд на Родьку. — Что, была у него такая книга? — Ага, — подтвердил тот. — Но она не только хозяина была, она ему по наследству досталась. — Вот-вот. — Вавила Силыч закивал. — Мне то же самое Савва сказал. Эта книга тому достается, к кому сила переходит. Как по наследству. А тебе-то сила дурняком досталась, случайно, вот и книгу ты не получил. А без нее никак. — Савва — это кто? — уточнил я. — Савва Никитич — он как я, — объяснил мне домовой. — Только из первого подъезда. Он в нашем доме самый старший, он еще те времена помнит, когда люди людьми владели. Вот как. — Если ты о крепостном праве, то вроде ничего и не изменилось с тех пор. Только называется это теперь по-другому, — не удержался я от колкости. — Извини. Подытожим. Стало быть, где-то есть некая книга, без которой мне каюк? — Ну, каюк не каюк, — уклончиво ответил домовой. — Просто те, кто был до тебя, пределы своей силы знали. К чему и как ее применить — тоже. И все это в книгу записывали. Да и не только это, надо думать. Заговоры, наговоры, рецепты — да мало ли? Вон, как ведьму от тебя отвадить, из нее наверняка узнать можно. Или убить ее, поганку такую, конечной смертью. — Верно-верно, — подтвердил Родька. — Хозяин что ни вечер, все в нее чего-то писал. — А самое главное, — понизив голос, сказал Вавила Силыч, — может, там написано, как силу к себе привязать? Вот это было уже что-то. В этот момент я понял, что меня томило весь день. Невозможность влиять на события. Я на самом деле не представлял, что мне делать. Не было ни одной зацепки, ни одной ниточки, за которую можно потянуть. Теперь она появилась. — Ага. — Дрожь окончательно ушла из коленей, и это меня порадовало. — Книга есть, и лежит она где? Родион? — Дома, — невозмутимо сказал тот. — Но где точно — я не знаю. Мне хозяин запретил это знать. — Запретил знать? — в очередной раз удивился я. — Разве так можно? В смысле — не смотреть, куда он ее убирает? — Нет, — повертел головой он. — Мне можно сказать: «Этого ты знать не должен». И я не буду знать. Вроде как и объяснил, но в голове все равно как-то не состыковывалось. Ладно, пес с ним. Не думаю, что там изба размером с коттедж олигарха, найду. Главное в эту избу попасть. — Хорошо. — Я встал и прошелся по комнате. — Где книга лежит, ты не знаешь. Но где дом стоит, в котором эта книга находится, ты представляешь? — В деревне, — с готовностью ответил Родька. — Название деревни какое, остолоп ты мохнатый! — не выдержал Вавила Силыч. — Лозовка, — тут же ответил мой слуга. — Очень хорошо. — Я присел на корточки рядом с ним. — А как туда добраться? — На поезде! — выпучил свои глаза-пуговки Родька. — Ох, он и быстро едет! Не то что раньше. И дымом не воняет. А потом пешком, через лес и поле. Мы бились с ним еще минут пять, пытаясь вызнать, на какой вокзал они с бывшим хозяином прибыли, сколько времени были в пути, как далеко эта самая Лозовка от станции, в общем — хоть что-то еще. Увы, но впустую. Родька просто ничего не знал. Он мог перечислить все доски в заборе возле дома, но сказать, где именно этот самый забор стоит, не мог. Хорошо, что хоть название деревни знает. И на том спасибо. А дальше — «Яндекс» мне в помощь. А еще в какой-то момент мне стало стыдно. Говорю о чем угодно, а самое-то главное не сделал. — Родька, — я снова присел на корточки напротив своего помощника, который, выбросив осколки в мусорное ведро, вернулся в комнату, — спасибо тебе. По сути, ты меня спас ведь. Прихватила бы меня эта ведьма прямо в кровати и на лоскуты порезала без твоей помощи. — Так а как по-другому? — без всякого наигрыша изумился тот. — Я тебя защищать должен. — И вам, Вавила Силыч, спасибо огромное, — встав, повернулся я к домовому. — Пустое, — махнул рукой он. — Не хватало еще, чтобы всякая погань по моему дому шастала. Мне Кругловых с пятого этажа хватает. Это да. Кругловы с пятого этажа — это что-то. Лично я трезвыми их ни разу не видел с тех пор, как сюда переехал. А года три назад они даже своеобразный рекорд поставили, прослушав ночью песню Михаила Круга «Кольщик» раз тридцать подряд. И возможно, еще столько же раз прослушали бы, но им не дали соседи, которые чуть не вышибли их дверь, барабаня в нее кулаками. Просто Кругловы как добрые люди хотели поделиться творчеством великого шансонье со всеми, а потому врубили это дело на полную громкость. Очень интересные люди. И слава богу, что они живут на другой стороне лестничной клетки и на два этажа выше, чем я. Хотя «Кольщика» и я тогда слышал.