Продюсер свел брови, задумался: — Сначала Гоша, потом Сорокин с Лесей, потом мы. Да, именно так. Сонин достал из кармана мятую пачку сигарет. — Филипп Матвеевич, вы много курите. — Нервы, знаете ли. Петелина решила проверить неожиданную версию: — Вы выходили покурить, после того, как из ресторана вышла Нестеренко? — На что вы намекаете? — насторожился продюсер. — Где именно вы курили? Там? — она указала в сторону автомобиля с телом задушенной актрисы. Сонин возмутился, комкая сигаретную пачку дергающейся рукой: — Правильно меня предупреждал адвокат: с вами нельзя общаться без его присутствия. Даже о погоде. Все, больше ничего не скажу! Я имею право хранить молчание. Петелина не стала возражать, ей еще предстояло опросить сотрудников ресторана. Поднимаясь по ступенькам в опустевший ресторан, она отметила, что обещание продюсера «хранить молчание» не относится к представителям прессы. В плохом он опять увидел хорошее — рекламу своего проекта. Официанты в целом подтвердили слова Сонина, отметив, что Сорокин с Нестеренко изрядно выпили, а когда уходили, о чем-то спорили. Просмотр записи камеры наблюдения установил, что первым из ресторана ушел Чантурия, спустя восемь минут заведение покинули Сорокин и Нестеренко, а буквально вслед за ними вышел покурить Сонин. К сожалению, в поле зрения камеры попадало только крыльцо ресторана и узкая полоса перед ним. Три шага в сторону — и человека не видно, не говоря уж о машине Нестеренко, стоявшей на краю парковки. Одно было ясно: Леся Нестеренко действительно сильно выпила и не могла оказать серьезного сопротивления убийце. Майоров выполнил поручение и привел в ресторан Вадима Сорокина. Актер выглядел подавленным и не противился, однако оперативник держал его крепко за вывернутую за спину руку. — Перехватил около дома, когда он приехал в такси, — доложил Майоров и продемонстрировал пистолет в прозрачном пластиковом пакете: — Когда Сорокин меня увидел, то попытался сбросить ствол. — Отпустите. Это бутафорский, от хулиганов, — извивался Сорокин. Петелина велела оперативнику отпустить актера, тот плюхнулся на стул. Она указала на ссадину на его виске: — Один из хулиганов на вас напал? — Да, придурок какой-то. Я выстрелил, и он убежал. Это хлопушка, проверьте. — Проверим, а сейчас другой вопрос. — Петелина медленно двигалась вокруг стула, а актер крутил головой: — Для чего вы пригласили в ресторан Олесю Нестеренко? — Обсудить роль и все такое. — Официант рассказывает, что вы мало говорили и много пили. — А это запрещено? Что происходит, почему меня силой притащили сюда? — Вы хороший актер, — оценила искреннее возмущение Елена. — Я знаю. — Теперь и я убедилась. — она села на стул напротив актера и подалась вперед, давя взглядом: — Ведете себя так, будто не знаете, что Нестеренко убита. — Задушена? — изумился Сорокин. — Так вот почему там репортеры! — Я не говорила, что ее задушили. — Зарезали? — Переигрываете, Сорокин. Итак, о чем вы говорили с ней? — О себе, о ней, о проекте. Бла-бла-бла, короче. — А на студии у вас не было на это времени? — Что вы пристали! Я хотел с ней переспать. Она красивая, я тоже, что тут такого… — Коллекционируете победы? Но официант заметил, что вы были в плохом настроении. — Выпил лишнего, а она еще больше. — Давайте перейдем к итогу. Вы поссорились, Нестеренко отказалась ехать с вами, и вы в порыве ярости… — Нет! — подпрыгнул на стуле Сорокин. — У меня просто не было настроения. Не каждый вечер я заканчиваю с женщиной. — Рада за них, — следователь откинулась на спинку стула, дала возможность актеру расслабиться, и тут же продолжила психологическое давление: — Теперь главный вопрос. От него зависит, куда вы отправитесь ночевать после нашей беседы. Итак, как вы расстались с Нестеренко? — Ну, я посоветовал Лесе вызвать трезвого водителя. Сам поехал на такси. — Сотрудники утверждают, что такси вы не вызывали. — Еще бы! Они с таксистами в доле, те тройную таксу дерут. Я решил проветриться, и поймал такси на улице. — Вы проводили Нестеренко к машине? — Нет. Она шла впереди, я сзади. Твердил ей, не садись за руль, дура, а она послала меня. — Значит, вы поругались около ее машины. — Да нет же! — возмутился Сорокин, затем сцепил пальцы и поник взглядом. — Со стороны могло показаться, что мы ругались, но я ушел и не видел, как она садится в машину. Я вообще не знаю, что было дальше. — Ее задушили. — Это не я! — вырвалось у Сорокина. — У вас была возможность, и нет алиби. Вот только с мотивом нет ясности, умолчала следователь. А у продюсера Сонина есть мотив — скандал ему на руку. Он вышел покурить, исчез из поля зрения камеры и вернулся в ресторан спустя пять минут. Вполне достаточно для такого способа убийства. Тем более, если делаешь это второй раз. В ресторан зашел Валеев, ведя за собой Георгия Чантурия. — Лена, режиссер приехал. Я решил его направить к тебе. Бледный Чантурия прикладывал руку к сердцу и восклицал: — Мне позвонил Сонин. Это ужасно. Я видел Лесю буквально час назад, здесь, за столиком. — Хорошо, что вы приехали. Мне нужно задать вам несколько вопросов, — сказала Петелина. — Я знаю, кто убил Лесю, — неожиданно заявил Чантурия. Вид у него был такой, словно на него снизошло озарение. — Кто? — стараясь не спугнуть удачу, спросила следователь. — Когда я приехал сюда, то видел, как Нестеренко ссорилась около ресторана. — С кем? — Кажется, со своим бывшим мужем. Как там его… Фамилия такая смешная. — Сухонос! — воскликнул Сорокин. — Точно! — подтвердил режиссер. Елене перевела вопросительный взгляд на Вадима Сорокина. Тот забормотал: — Бывший ей звонил, пока мы ужинали. Леся ругалась: достал ты меня! Валеев проверил телефон, найденный у убитой, и доложил: — Есть. Три входящих от Глеба Сухоноса. Последний за час до смерти. — Он сценарист. Они то ли в разводе, то ли нет, но вместе не живут, — пояснил Сорокин. — Сухонос приехал к ресторану, и Нестеренко встретилась с ним? — уточнила Петелина. — Я думал, она в туалет выходила. Но если Гоша видел… — Они ругались, кажется, из-за денег, — припомнил Чантурия.