Попрощался с Вербицким, который решил продолжить распитие пивка у палатки. Он кого-то из своих друзей ждал, собрались на какой-то там древнеславянский праздник, через костры прыгать, наверное. Сел на лавку в конце вагона, положил рюкзак на колени и не заметил, как задремал. И проснулся. Лежу и смотрю в потолок. Ночь, на стенах трещат факелы, пахнет смолой и чуть-чуть еще чем-то, непонятно. В углу курятся благовония в большой бронзовой чаше. Над ними видны красные отблески огня. На вышивке все тот же парусник плывет по волнам. Только теперь огонь от факелов бросает на него отблески, и кажется, что парусник плывет по алому морю и паруса у него тоже алые. Повернул голову влево, потом вправо. Никого нет. Хотя как это нет? Вот двое негров сидят у дверей, водят головами, смотрят на факелы и на меня. Пока никак не реагируют. Нет, заметили. Поднялись с колен, один подошел к факелу и что-то такое с ним сделал, так что он загорелся еще больше, а второй тихонько скрипнул дверью и выскользнул из комнаты. Второй все шел по кругу комнаты, запаливал факелы лучиной. Я за ним следил, поворачивая голову. Шею немного сводило, но все равно тело работало. Ничего вроде бы не болело. Так, снова. Как меня это все достало. Я попытался приподняться. Выходило. Хотя слаб еще, да и одеял на меня навалили целую гору, как бы не задохнуться под ними окончательно. Тяжелые… Так, одеяла нафиг. Первое, и р-р-раз! Ну заслаб я тут, во сне. Ручки-ножки тонкие, движения какие-то не сильные. Еле шевелюсь. Второе одеяло тоже нафиг! Ух, и тяжелые же. Как маты спортивные, да и те легче будут, пожалуй. Третье, вот мы его сейчас… Подняв голову, я увидел шагах в трех перед собой человека. Вполне европеоидное лицо, разве чуть смугловатое и раскосое, одет в свободную грубую рубашку белого цвета, зеленый, расшитый желтыми нитями жилет, черные вязаные колготки и грубые башмаки с большими пряжками. – Ваше высочество. – Человек склонился в поклоне. Слуга он, получается? Хотя вот что-то лезет на язык слово «лакей». Ну совсем таких в исторических фильмах показывали! А колготки эти называются «лосины», или как-то так. Мужчины в древности такое носили, пока джинсы не придумали. – Чё это ты? – спросил я. Голос мой звучал как-то странно. – Ваша высочество, за доктором уже послали. Чего изволите? – Пива, – наудачу попросил я. Откинул последнее одеяло и встал на ноги. Ох, а слуги-то тут высоченные! Как я встал, так сразу и понял, что гляжу на него снизу вверх. Лакей склонился в поклоне и куда-то смылся, только его и видели. – Ничего себе. Сон в руку, – сказал я вслух. И пошел к двери. Не дошел, конечно. Стало плохо, стало сводить ноги на холодном полу. Нет, не то что на холодном – пол был просто ледяной, как будто по снегу бегаешь. Надо бы тапки какие-нибудь поискать, что это я? Вот, скажем, под кроватью? Я подошел поближе, стараясь ступать ребром стопы, наклонился, отдернул покрывало, посмотрел. Да нет ничего, кроме ночного горшка. Золотой, причудливый такой, в виде держащих вазу пузатых толстяков с веселыми улыбками и зубастыми ртами. И пыли-то, пыли… Все в пыли. Сантиметровый слой. Ругнувшись, повернулся к выходу. В этот момент двери распахнулись, влетел уже знакомый мне толстяк-покемон в пышных штанах и безрукавке. – Ваше высочество! – с порога гаркнул приодевшийся толстяк и поспешил ко мне. – А ну стой где стоишь, дон Педро! – предупредил его я. Толстяк затормозил буквально в метре от меня, раскинул руки широко-широко. – Выше высочество, как вы себя чувствуете? – Холодно, – буркнул я. В дверях показался слуга, которого я за пивом отправил. В руках он волок серый кувшин с широким горлом. Накатила внезапная слабость. Поднялась с ног, правую ногу свело, потом левую тоже, я резко наклонился, вытянулся на носках… Перед глазами медленно уплывало в темноту лицо толстяка. Темнота. И новая морда у меня перед лицом, рябая. Над ней шапка-пидорка, под ней кофта с высоким горлом. И еще что-то у меня в нагрудном кармане шарит. Вытянул левую руку, от которой Рябой увернулся, но вот правую в печень он как-то не ожидал. – Уп…ц, – сказал Рябой, выронил обратно мой кошелек и начал заваливаться на меня. Не, ну совсем как «груша», разве что та не бледнеет при удачном попадании и на тебя не валится. Хотя на Серегу-большого однажды завалилась, он как раз нам какой-то удар показывал… Я убрал кошелек обратно, столкнул Рябого вбок, поднялся. – Э, да ты чё, граждане, он человека… – Я посмотрел влево. В проходе вагона стоял парень, суховатый и худющий, чернявый. – Э да ты чё его ударил, мы помочь хотели… – А ну, подставляй хохотальник… – Я выхватил из рюкзака тонфу, защелкнул рукоятку и пошел по направлению к Чернявому. Раз, два, три шага… Чернявый что-то буркнул и стал отходить назад, голову наклонив и спрятав руки за полами куртки. Все дальше и дальше. В вагоне еще трое сидят, но они-то не помощники, бабка вообще прыжком к дверям и бормочет что-то себе под нос. Заметил что-то в глазах у пассажира, тот глядел мне за спину. Оборачиваться не стал, уклонился вправо, едва не свалившись на лавку, пропустил летящее тело и в пролете ткнул его коротким концом тонфы под ребра. Рябой споткнулся, согнулся, пытаясь вздохнуть, а я подхватил его свободной рукой за воротник и перекинул мимо себя, в сторону оживившегося Чернявого. Оба гопника полетели друг на друга, а потом поезд стал тормозить и вылетел на станцию метро. Закашляли громкоговорители. – Осторожно, двери… – Привет, уродцы! – сказал я, хватая рюкзак и прыгая за дверь. Двери закрылись, с той стороны к стеклу прилипло лицо Чернявого, он ножом постарался расширить дверь, но поезд уже тронулся. Я запихнул дубинку обратно в сумку и привалился к колонне. Постоял немного, унимая дыхание, потом отлип от колонны, забросил сумку на плечо, улыбнулся менту, который уже с подозрением пытался вычислить степень моей алкогольной подогретости и кредитоспособности, и потрусил к противоположному направлению поездов. Станция как раз в другом конце города, еще и обратно ехать надо будет. Сны, будь они неладны. Глава 3 Знаешь, нас наконец настигли Люди, которые играют в игры. Гости из будущего Ночь я проспал как убитый, без снов, и проснулся часов в двенадцать. И часа через полтора в голову полезли не всякие приятные мысли. Что бы со мной было, если б не заснул в метро? – Гомосеки, – сказал я громко в пространство, забрасывая в кипящую воду пельмени. Кошелек бы точно вытащили, а на конечной станции меня бы менты приняли. Остался бы гол как сокол да еще и в КПЗ. Замечательно день провел. Открыл холодильник, ткнулся рукой в прохладную бутылку ненастоящего «Гиннеса», вытянул ее наружу. Внутри еще пять таких же осталось. Пока пельмени готовились, закончил с одной бутылкой, потянулся за второй… И к вечеру стало уже совсем хорошо. В смысле нажрался.