Осматриваюсь. Разновозрастные детские игровые, отгороженные стеклянными стенами, и общий зал для родителей со столиками в центре и диванами по периметру. Ни разу мне еще не назначали встречу в подобном месте, поэтому немного теряюсь. Сканируя взглядом пространство, ищу ее среди толпы. Пульс ускоряется, кожа лица нагревается. Поворачиваю голову и вижу Сашу. Она сидит за одним из круглых столиков и смотрит на меня. Натянутая как струна, бледная и взволнованная. Киваю. Осторожно, чтобы не раздавить снующих под ногами детей, начинаю двигаться в ее сторону. И чем ближе я подхожу, тем тяжелее дышать. В груди нарастает давление, затылок сводит. Почему именно здесь, мышонок?.. Зачем?.. Подхожу ближе, Саша поднимается из-за стола и переводит взгляд на цветы в моей руке. — С Днем Матери… — выдавливаю хрипло и протягиваю их. — Спасибо… — неслышно шевелит губами. Принимает. Прижав к груди, нос в бутоны сует. Пользуясь моментом, жадно ее рассматриваю. Распущенные темные волосы, чистую белую кожу, густые ресницы. Впитываю то, что вижу и пытаюсь соотнести с образом, что в памяти хранил. Изменилась. Повзрослела Сашка. Несмотря на смущение и растерянность, силой внутренней от нее веет. Еще красивее стала — материнство на пользу пошло. — О чем поговорить хотела? — Я… — судорожный вздох, мелькнувший в глазах страх, — да, хотела… Вернее, познакомить кое с кем… Поворачивает голову к стеклянной стене, за которой играют дети, вытягивает шею. Я прослеживаю за ее взглядом, внутренне весь напрягаюсь. Как зомби двигаюсь за ней, когда она начинает идти к входу в игровую. Останавливаемся на пороге, после чего Саша поднимает руку и зовет: — Ариша! Я каменею. Глазами в группку детей впиваюсь. Стеснение в груди достигает максимума. Ладонью шею растираю. И вижу вдруг, как одна из малышек светло-русую головку поднимает и на Сашку смотрит. Красивая такая, совсем маленькая, но… не настолько, как представлял!.. Осознание мозг взрывает. — Сколько ей, Саша?.. — Прости меня, пожалуйста… Меня сносит. Швыряет о камни и в фарш размазывает. Сквозь мутную пелену наблюдаю, как малышка поднимается на ноги и беспечно размахивая руками, идет в нашу сторону. И чем ближе она подходит, тем хреновее я себя чувствую. Кровь бьет в виски, слух снижается до минимума. Делаю шаг назад и нахожу спасительную опору в виде стены. — Мама… — проникает в уши как сквозь толщу воды тоненький голосок, — она упала!.. Протягивает зажатую в ладошки голубую резинку для волос в виде бабочки. Саша берет ее, а сама на меня блестящими глазами смотрит. — Прости, — читаю по губам, и послание это как молнией насквозь прошивает. Только сейчас факт этот в голове укладывается. Перевожу взгляд на малышку и встречаюсь с ней глазами. Еще один электрический разряд и мощный удар в грудак. Моя. Мой ребенок. Моя плоть и кровь… Моя!!! Пытаясь с потрясением справиться, веду ладонью по покрывшемуся испариной лбу, и взгляда от девочки не отвожу. Не могу. Жадно пожираю ее глазами, пока она разглядывает меня с настороженным любопытством. Поворачивается к Саше боком, когда та, присев на корточки, собирает волосы в хвост, но продолжает на меня поглядывать. А затем, обняв мать за шею, что-то шепчет, указывая на меня пальчиком. Твою мать!.. Напугал?! Быстро растираю лицо руками и улыбнуться силюсь. Малышка смущается. Прижимаясь к Саше, прячет личико в основании ее шеи. — Беги… — слышу шепот Александры. Бросив на меня смешливый взгляд, девочка спешит в игровую, а ее мама поднимается на ноги и подпирает плечом стену. Сложив руки на груди, смотрит в пол. — Я жду объяснений, Саш, — подхожу ближе и встаю к ней лицом. — Я бы все равно сообщила… я собиралась… — Собиралась?.. — оборачиваюсь и нахожу Арину взглядом, — сколько ей? — Два с половиной. Я ушам своим не верю. Глазам своим не верю. У меня в голове не укладывается, что она сделала это. — Саша-а-а… — Олег, — перебивает, кусая губы, — ты не думай, что нам надо что-то от тебя… У нас все есть, мы не нуждаемся… — Ты че несешь?.. — Просто я понимаю, что ты имеешь право знать, и мне следовало рассказать тебе раньше, когда Аришка только родилась… — Когда ты узнала, что беременна! — шиплю, приближая к ней лицо, — ты должна была мне сообщить в тот же день, Саша! — А может, жене твоей позвонить?.. — огрызается она. — Да хотя бы так! Замолкаем оба. Я пытаюсь ей в глаза посмотреть, а она взгляд свой где-то в области кадыка моего фокусирует. Дыхание у обоих сбитое. Лицо Сашки пылает. Рецепторы запах ее дразнит. С толку сбивает. Обернувшись, вновь дочку свою нахожу, наблюдаю, как она по надувной горке карабкается. Арина. Аришка… В мозгу взрывы продолжаются, сердце, не справляясь, кровью захлебывается. — Что ты наделала, мышонок?.. — Прости. — Два с половиной года… — поддеваю подбородок костяшкой указательного пальца, заставляю ее в глаза мне смотреть, — если бы в клинику не пришел, еще бы два с половиной года в неведении жил?.. М?.. Сглатывает. Замедленно моргает. Я зависаю на мгновение. Почувствовав, как дернулся член в штанах, отпускаю и отхожу на шаг. — Прости, — слышу в сотый раз, — это все мои обиды.