— Решила. Но этого больше никогда не повториться. — Конечно… — шепчет хрипло и вдруг касается губами моего виска, — никогда и ни за что. Омывшая тело волна слабости подгибает колени, но я каким-то чудом нахожу силы оттолкнуть его. — Прекрати… Он шагает назад и вдруг перестает улыбаться. Высокий, красивый, такой притягательный и безумно опасный. Когда легмысленно улыбается или когда вот так, серьезно смотрит исподлобья. — Ладно, Саш… шучу я, не обижайся. — Я не обижаюсь, просто нельзя же так… — не нахожусь со словами, — ты что, со всеми это делаешь?.. — Что делаю?.. — Целоваться лезешь… — Нет, конечно, — хмыкает, вынимая из кармана ключи и щелкая сигнализацией, — только с теми, кто нравится. — Олег!.. — Все, молчу, Санька! Тебя это не касается!.. Я пошутил. — Больше не шути так… — Обещаю, — открывает дверь машины, — может, тебя до остановки подбросить? — Нет, спасибо. Вот же она, — указываю рукой вправо. — Ммм… ну, тогда пока? — Пока. — Даньке привет. — Олег!.. В ответ несется веселый хохот, который резко прерывается хлопком двери. Отойдя в сторону, наблюдаю, как его красивая темно-серая машина трогается с места и, проезжая мимо меня, коротко сигналит. Поднимаю ладонь вверх и разворачиваюсь в сторону остановки. В автобусе полно свободных мест, и я выбираю то, что повыше, на колесе. Там всегда теплее и меньше дует, когда двери открываются. Надеваю капюшон и прислоняюсь головой к стеклу. Хотела, пока буду ехать домой, пообщаться с Даней, но встреча с Олегом сбила весь настрой. Какой он… легкомысленный и несерьезный. Неудивительно, что не женат. Если он со всеми женщинами так общается, то кто захочет с ним серьезных отношений?.. Прикрыв глаза, позволяю себе минуту слабости. Отключаю контроль и пускаю в сознание воспоминания о поцелуе с ним. Рот самопроизвольно наполняется слюной, дыхание учащается. Так я еще никогда не целовалась. И, конечно, не подозревала, что поцелуи могут быть такими… интимными… Я плохо помню, как тогда добежала до нашей квартиры и заперлась в ванной. Как ненормальная умывалась, чистила зубы, словно это смоет мою вину перед Даней. Потом разревелась от обиды на саму себя. За то, что позволила и за то, что приятно было… На следующий день сама Дане позвонила и сказала, что скучаю. Глупая… всего лищь поцелуй и даже не по моей инициативе, а ощущается полноценной изменой. Так, в мыслях о собственном преступлении, едва не проезжаю нужную остановку. Срываюсь с места и выскакиваю из автобуса в последний момент. Троллейбуса приходится ждать минут пятнадцать. Расхаживаю вдоль остановки туда — сюда, а когда, наконец, оказываюсь в тускло освещенном салоне, строго настрого запрещаю себе думать об Олеге. Сажусь к окну и, вынув телефон из кармана, пишу сообщение Дане. «Привет. Дома уже?» Он отвечает сразу. Прыгающие точки появляются прежде, чем экран успевает погаснуть. «Привет. Еще нет. Мы с пацанами пива решили выпить у Стаса» Видимо, я не очень вовремя. «Хорошо, тогда завтра созвонимся» Однако Даня пишет снова. «У тебя все нормально? Как отработала?» «Нормально все. Домой в троллейбусе еду» «Так поздно?» «Вечерняя смена была» «Когда домой приедешь?» «Через пару недель, после зарплаты» «Я отправлю денег на билет. Или сам приеду. Хочешь?» Нет. Не хочу. Не знаю, как объяснить, но мне не нравится Даня в городе. Не люблю, когда он приезжает. Он родился и вырос в деревне и всей душой презирает городскую жизнь. Городскую молодежь считает не приспособленной ни к чему инфантильной биомассой, всех мужчин женоподобными хлюпиками, женщин — белоручками — лентяйками. Да и чем он здесь заниматься будет?.. В кафе ему всегда невкусно. В кино неинтересно. В квартиру его, что ли, привести? И что ему там делать?.. Все свободное пространство там Лехой уже занято. «Не надо, Дань. Я все равно к родителям собиралась. У дяди Вити день Рождения через две недели» «Тогда лады. Давай, Шурка, до завтра» Гашу экран, убираю телефон в карман и, поднявшись, иду к двери. Троллейбус, раскачиваясь, делает круг по площадке около депо, останавливается и выпускает меня в холодную ночь. Я и не заметила, как закончилось Бабье лето и наступила настоящая осень. Пора уже доставать из шкафа теплую куртку и шапку. И ботинки на полусапожки менять. Как и думала, Вероника спит в комнате, отвернувшись лицом к стенке. В кухне горит свет, на плите сковорода с котлетами. Грязной посуды в раковине нет. Стараясь передвигаться бесшумно, быстро умываюсь в ванной и сажусь ужинать. Пока греется чайник, кладу на тарелку магазинную котлету, рядом насыпаю немного консервированного зеленого горошка, отрезаю кусочек батона. Жую в тишине и снова о Просекине думаю. Я мало, что знаю о его семье, но рассчитываю распросить у мамы, когда приеду домой. Помню только, что по меркам деревни Еловки у его бабушки был большой добротный дом недалеко от озера. Жила она одна, но родные из города часто навещали ее. Чаще всех Олег. Мать с отцом и его младшая сестра — реже. Мы жили неподалеку, на той же улице, но чуть ближе к федеральной трассе, и я видела, как они приезжали на большой белой машине. Местные ее называли иномаркой. Моя мама одна из немногих, кто близко общался с Антониной Петровной. Помогала ей по дому и летом в огороде, а та за это давала немного денег и одежду для меня от младшей сестры Олега. Потом в нашей деревне появился дядя Витя, у него была своя пилорама, и он тогда неплохо зарабатывал на том, что валил лес и продавал его заграницу. Он и забрал нас с мамой в Кочеренково, где перспектив для него оказалось куда больше, чем в Еловке. После этого, насколько мне известно, мама с Антониной Петровной больше не встречалась. Глава 7