– Жопа, – пояснил он, – это хорошо и даже прекрасно. Про жопы теперь даже сонеты сочиняют! А еще рисуют, фотографируют, во всех сетях и твиттерах одни жопы… Везде жопы, как раньше были сиськи. Но вот то, что хватают без твоего разрешения, – это харассмент. Она в задумчивости наморщила лоб. – Значит, надо разрешить? – Лучше не стоит, – заверил он. – Такие ребята на хватании не остановятся. Но, если хочешь, можешь таким ломать руки. Все равно жаловаться не побегут, сами виноваты. А у тебя законная самозащита. Ее невинное личико просияло чистым детским счастьем. – Ой!.. Правда, можно ломать? Конечно же, это интереснее! Все три стаканчика съела раньше, чем он отъел половинку своего, лопала со смачным и веселым хрустом, как свежие молоденькие огурчики. Он полюбовался на ее блестящие глаза. – Какая ты прелесть… Она облизала пальцы, еще не понимая, что делает это настолько эротично, что на нее начали оглядываться не только мужчины, но и женщины. – Правда?.. А как быть еще прелестее? Мой господин, я хочу тебя радовать… Она прервала себя на полуслове, из распахнутых дверей бутика вышла яркая женщина в модной шляпке и с модной сумочкой на плече, юбочка короткая, на топике рисунок с улыбающейся лисой, запнулась на ходу, заприметив Михаила, затем пошла быстрым шагом, догоняя. – Макрон! Он обернулся, она бросилась ему на шею, с ходу влепила звучный поцелуй в щеку, но когда намерилась впиться в губы, Михаил придержал ее. – Стоп-стоп, Аэлита!.. То я был последним подлецом, а сейчас вдруг такая… жаркая встреча… Она чуть отстранилась, но, не выпуская его из рук, очаровательно заулыбалась. – Макрон, – сказала она с укором, – ты же исчез так внезапно, потом пошли слухи, что погиб… – Такие слухи были и раньше, – напомнил он. – Ну да, – согласилась она, – а я всякий случай тревожилась! Ночами не спала… – Еще бы, – ответил он. – С нашим Землепроходцем разве заснешь. Ее глаза округлились, сама невинность, обиженно надула губки, и без того полные и сочные, как спелые черешни. – А что мне оставалось делать? – спросила она. – Он всегда готов утешить обиженную девушку… Ты в Москву надолго? Он указал взглядом на Обизат, та нахмурилась и молча изучала эту разноцветную, как бабочка, красотку. Ярко-зеленые глаза потемнели, словно трава, на которую пала тень грозовой тучи. – Мы с напарницей, – ответил Михаил коротко, – в командировке. Ее зовут Обизат. Аэлита сказала с огорчением: – Даже дома в командировке?.. А напарница у тебя хорошенькая. Она что, тоже стреляет или… для других дел? Обизат решила, что пора и ей ответить, произнесла холодно и с достоинством: – Я умею делать все, что требуется от напарницы и… женщины. Аэлита еще больше округлила глаза, а еще и рот. – Ой… какая она у тебя… Макрон, не исчезай! Вон кафешка. Давай я угощу тебя и твою… напарницу кофием с круассанами, здесь их готовят лучше всех в Москве. Михаил покачал головой, но Обизат сказала неожиданно: – Что такое круассаны?.. Хочу попробовать. Аэлита победоносно и несколько снисходительно улыбнулась. – Макрон, нас двое, ты один. Пойдем! Не бойся, не покусаю… в этот раз. В кафе непривычно пусто для теплого тихого вечера, из полдюжины столиков занят только один, Аэлита усадила Макрона так, чтобы он видел вход и кухню, мужчины всегда садятся так, очаровательно улыбнулась Обизат. – Сейчас будут круассаны… Она помахала рукой скучающей у стойки бара официантке, та вытащила из кармашка блокнотик и неспешно направилась к ним. Михаил видел, как Обизат присматривается к Аэлите, та тоже поглядывает на нее с интересом, но снисходительно, женским чутьем уловив полное превосходство. Официантке быстро продиктовала заказ, повернулась к Обизат: – У тебя интересное имя. Макрон отловил тебя где-то на другом конце шарика? Обизат ответила ровно: – Он смертельно ранил меня в пещерах подземного города… С тех пор я служу ему и хочу носить в чреве его дитя. Аэлита в изумлении откинулась на спинку кресла, некоторое время рассматривала Обизат во все глаза. – Какая, – произнесла она в некотором замешательстве, – откровенность… Обизат поинтересовалась: – А ты уже носила от него в своем чреве? Аэлита отшатнулась. – С чего бы?.. Я вообще не собираюсь заводить детей!.. По крайней мере, в обозримом будущем. Ни от Макрона, ни вообще… Думаю, я вообще чайлдфришница. Макрон смолчал, упоминание о чайлдфри хоть и непонятно Обизат, но вот то, что эта яркая женщина не носила и не собирается носить под сердцем от него ребенка, заметно успокоило. Судя по ее лицу, почти расположило к Аэлите, как к увечной или совсем уж изгнанной из рядов достойных женщин. – Сочувствую, – произнесла она ровным голосом. Аэлита улыбнулась. – Да-да, никто не скажет вслух, что завидует. Хотя и так понятно. Официантка принесла три чашки двойного эспрессо, полное блюдо круассанов. Аэлита брала нежное печенье двумя пальчиками и красиво откусывала белыми жемчужными зубами, изумительно ровными и блестящими, глаза ее сияют победным блеском красивой и уверенной в своей неотразимости женщины. Обизат сделала большой глоток кофе, Аэлита в изумлении вскинула брови, кофе почти кипяток, но эта хрупкая малышка с короткой стрижкой огненно-красных волос совершенно не обращает внимания на температуру, тут же с азартом ухватилась за неведомое ей лакомство. Первый же круассан исчез в ее рту, словно бросила в бездонный колодец, остальные брала по одному, но ела с той же скоростью, как если бы щелкала семечки. – Надоел сухой паек? – сказала Аэлита сочувствующе. – Да, Макрон тоже вот так, когда возвращался… издалека. – Что такое сухой паек? – поинтересовалась Обизат. – Да, эти… круассаны очень даже… Макрон поинтересовался: – Как там Гвоздь и Гнатюк?.. Не хотят вернуться к прежней жизни? Аэлита рассмеялась. – Поговаривают, но это так, мальчишество. Оба осели крепко. Заработанное вложили умело, есть связи, живут в довольстве. Говорить одно, а встать с дивана и вернуться снова в огонь… нет, не пойдут. Это ты последний в мире романтик… – Осели крепко? – уточнил он. – Обросли семьями? Она красиво улыбнулась. – Семья теперь никого не держит. Но Гнатюк в самом деле живет уже с одной, а Гвоздь пока перебирает, ищет подходящую… Выбор большой, у тебя в команде были крутые мужчины, все женщины о таких грезят… но связывать жизни с такими не спешат, пока вы в частных армиях. А вот когда вернулись с большими деньгами и решили завязать… Обизат и поинтересовалась: – А пойти рядом с ними? Аэлита красиво округлила брови, голос ее прозвучал с ласковой насмешкой: – Девочка, мы же не в кино. Обизат заткнулась, Михаил видел в ее глазах замешательство, как это не в кино, разве жизнь и кино не одно и то же, а разве так возможно? Михаил, занимаясь кофе и круассанами, заметил, как у обочины на большой скорости остановился, резко затормозив, большой черный «Гелендваген».