– Все, – отчеканил Михаил, – зло! – Но разных оттенков, – уточнил Азазель. – А это значит, с некоторыми можно договариваться. Михаил отшатнулся. – О чем? О чем можно договариваться со Злом? – О совместных действиях, – пояснил Азазель, – против Зла неправильного оттенка. – А какое неправильное? – Все, – пояснил Азазель мирно, – но каждый считает правым только себя, а остальных – вставшими на неверный путь. – А мы с кем? – С кем нам выгоднее, – ответил Азазель. – Того считаем меньшим злом, с которым совместно повоюем с большим злом. – А когда большее уничтожим… – Меньшее станет большим, – сказал Азазель с той улыбкой, словно разговаривал с недоразвитым ребенком. Глава 3 Михаил нахмурился, для Азазеля это понятно и естественно, он всю жизнь в интригах и в союзах с сомнительными людьми и демонами. Уже и забыл, как отвратительно об этом узнать нормальному человеку, не говоря уже об ангелах. – Шутишь? – Знакомое зло, – пояснил Азазель, – уже как бы меньшее зло. Незнакомое зло всегда тревожит. Вообще-то не знаю даже, может ли общество развиваться без зла? Причем достаточного количества, что обеспечило бы прогресс и процветание? По-моему, быстро пришло бы в упадок!.. Потому, уверен, Творец сотворил Зло в больших и мелких масштабах, чтобы человек рос и развивался в труде и борениях. Михаил прервал с отвращением: – Добро может прожить без зла, а зло без добра не может!.. – Потому оно необходимо, – согласился Азазель невозмутимо. – Стремление искоренить или уменьшить зло всегда рождает еще больше зла!.. Потому у людей такой быстрый прогресс в науке и культуре. – Почему? – Зло никогда не спит, – пояснил Азазель, – в отличие от добра, к тому же часто просыпается. Михаил сказал сердито: – Беда в том, что очень мало таких, кто умеет делать добро; зато все умеют творить зло! – Это да, – согласился Азазель с похвалой, – в этом люди преуспели!.. Молодцы, это у них называется здоровой конкуренцией. По Дарвину. Михаил молчал и смотрел сузившимися глазами. Азазель слишком серьезен, от его слов веет холодом и опасностью. Он вроде бы не знает, хотя и знает наверняка, что любое сотрудничество с силами Тьмы компрометирует, пятнает, и как ни оправдывай себя, но это шажок в сторону Тьмы. Азазель сказал с сочувствием: – Люблю тебя, Мишка. Хороший ты, хотя еще дурной. Мало что понимаешь в этом мире, почаще спрашивай у Макрона. Тот знает, что враг врага может некоторое время быть другом, если есть общие интересы, понял? А потом снова можно разойтись по свои стороны баррикады и бросать камни друг в друга… нет, один в другого… Ладно, уже поздно, топай спать, а утром подрастрясем жирок, что ты вволю и бесцеремонно нагулял за последние десять минут… Михаил молча отправился в спальню. Едва лег, пришлепала мокрыми ластами, как утенок, Обизат, почти неслышно скользнула к нему под одеяло. Михаил не сразу понял, что сегодня успела помимо фильмов о войне посмотреть что-то из порнухи, очень уж старается, но как-то театрально, что и понятно, в порнофильмах никудышные актеры, преувеличенно вздыхают, стонут и гримасничают, но как сказать ей, что она смотрела вовсе не учебные фильмы, чертов Азазель с его шуточками… – Ты красишь ресницы? – спросил он. Она на мгновение перестала двигаться, затем возобновила, но уже не так интенсивно, ответила с настороженностью: – Не-ет… – Ого, – сказал он, – а такие длиннющие, густые и красиво загнутые!.. Наверное, родители отдали тебе все лучшее. А таких дивных глаз еще не видел… Она совсем притихла, он продолжал рассматривать ее глаза, она замедленно опустилась рядом и чуть прикрылась одеялом. – Тебе… не нравится? – Что ты, – возразил он, – у тебя самые красивые глаза на свете!.. Они не только зеленущ-щие, как самые чистые изумруды, но сияют! Никак не налюбуюсь… Она помолчала в замешательстве, голосок ее дрогнул: – Ты их уже видел… – Но насмотреться не могу, – заверил он. – Ты вся чудесная. – Ой, – сказала она опасливо, – я что-то делаю не так? А почему ты не говоришь? Он обнял, как опечаленного ребенка, погладил по голове и даже слегка поскреб ногтями спинку, что сразу выгнулась горбиком навстречу его пальцам. Рано утром Бианакит, демонстрируя пунктуальность, явился минута в минуту перед завтраком, поздоровался со всеми и даже с Сири, сел за обеденный стол, привычно спокойный и невозмутимый, от него пахнуло надежностью и стабильностью. – Какие планы? Азазель сказал с удовольствием: – Грандиозные и победные! Сперва кровожадно сожрем гуся, Сири и Обизат приготовили по какому-то хорватскому рецепту, разделаемся со вторым блюдом и завершим роскошным десертом! – А затем? – уточнил Бианакит. – Вы с Обизат копите силы, – распорядился Азазель, – только не засните, а я тут быстренько смотаюсь в одно место на окраине Москвы, кое-что уточню по мелочи. – Один? – уточнил Бианакит. – Конечно, – подтвердил Азазель. – Я всегда один. Естественно, захвачу мальчика, нужно натаскивать для будущего спасения мира. Бианакит взглянул с сочувствием на Михаила, тот нахмурился и сердито засопел. – Хорошо, – сказал Бианакит. – На кухне еды столько, будто к войне здесь готовятся, винный погреб у тебя огромный, хоть и не совсем погреб, так что как-то скоротаем время, попивая твои коньяки и рассматривая мир на экранах. Он придвинул к себе тарелку обеими руками, все такой же спокойный, не задающий лишних вопросов, идеальный солдат, дождался, когда Сири переложит ему со сковороды парующего мяса, взялся за нож и вилку, уже освоив сложнейшие приемы, как ими пользоваться. Обизат, сидя рядом с Михаилом, ела быстро-быстро, как мышь, время от времени поглядывая на своего господина и повелителя с таким обожанием, что ему становилось неловко. Азазель держался приподнято, явно в прекрасном настроении, сам налил всем легкого вина, поглядывал на завтракающих с довольным видом, и только Михаил чувствовал, что на самом деле Азазель не так уж и беспечен, а это «по мелочи» может быть не совсем по мелочи. Азазель, смакуя сочное мясо, сказал с чувством: – Жизнь, сколько ее ни кляни, все-таки стоит того, чтобы ее прожить! Хотя глобальные проблемы усложнились настолько, что за их решение не берутся даже подростки. – Сложный мир, – подтвердил Бианакит, – но как в нем готовят, как готовят!.. – Да, – согласился Азазель, – такой жалко было бы потерять. – Не потеряем, – заверил Бианакит бодро. – Первый потоп не дал результатов, Творец не станет повторять безуспешную попытку. Михаил нахмурился, такая вольная трактовка не нравится, сказал язвительно: – Второй попыткой может быть огненная буря, как предсказано. – Человек не таракан, – ответил Азазель, – везде выживет!.. Вы ешьте, ешьте, а то такие серьезные. Подумаешь, Апокалипсис! Дальше завтракали в молчании, даже с десертом разделались почти в тишине, если не считать звяканье ножей и вилок. Бианакит первым доел торт, запил крепким кофе и поднялся из-за стола. – Пойду взгляну, – сказал он, – взяли за ночь Эль-Риад или не взяли, как обещают уже с неделю. Обизат торопливо подхватилась с куском торта в руке. – Думаешь, за ночь смогли? Там две недели бои! – Обещали, – ответил Бианакит на пути к гостиной. Экран по его жесту включился сразу на нужном канале, Михаил услышал звуки оружейной канонады и глухие удары взрывов, настолько отчетливые, словно бомбят по ту сторону дома. – Обизат, садись, наслаждаемся! Азазель вытер рот салфеткой, глаза блестят довольством, бодро встал. Михаилу почудилось, что он напевает какой-то древний гимн, то ли скифов, то ли сарматов. – Готов?