Глава 1 Удел Ориона: партитура космической оперы. Чжан Юшенг: ключник Ориона. Книга первая. Отверженный раем. 196-ой год от Возрождения. Красная доминанта. Сектор неизученного пространства КС34-500, известной также как 28-ая звезда созвездия Сан Хван Ди[1]. «Ри Чу - 8»[2], скоростной клипер, нанятый попечительским советом академии Цюши, снова пошёл на всплытие. Последние три дня «Ри Чу» пришлось несладко. Погружения в нереальность каждые несколько часов. Неглубоко, ненадолго, утомительно для реактора и экипажа. Трясины в этой области пространства закручивались спиралью, и капитан клипера трижды проклял жадность компании, которая ради удовлетворения любопытства чокнутых профессоров направила «Ри Чу» в эти дикие края. На картах эта малоизученная область пространства присутствовала в минимальной точности. Границы трясины могли оказаться на световую неделю ближе, чем предполагалось. Приходилось прокладывать курс с постоянными всплытиями. Каждый знает, в нереальности[3] корабль, подобно световому лучу в пространстве, может перемещаться только по отрезкам прямых и никак иначе. Так что лучше перестраховаться и лишний раз всплыть, чем проскочить одним прыжком лишний световой час и задеть по пути трясину, гибельную для кораблей и их экипажей. Последние три дня «Ри Чу» скакал, словно блоха, едва покрывая световой год каждым прыжком. Тяжелее всего приходилось Ю Лингу, механику клипера. Долговязый механик страдал редчайшей формой аллергии на процесс всплытия и погружения. Пока корабль опускался в глубины низких вероятностей или поднимался назад, в реальное пространство, Ю любовался не на обзорные экраны, как другие, а на унитаз своей каюты. В отделе кадров его давно уговаривали перейти работать в доки, но Ю категорически отказывался: его сердце принадлежало звездам. Несколько часов мучений казались механику приемлемой платой за возможность посещать самые разнообразные миры. Поэтому он и зафрахтовался на «Ри Чу». Ведь что может быть лучше для путешествий, чем скоростной клипер-посыльный? Но последние сутки, за которые они совершили целых семь прыжков, доконали беднягу. Ю почти не вставал с койки и только хрипло ругался, кляня неуемное любопытство ученых, которым, видите ли, приспичило отыскать что-то необычное в этом лабиринте трясин[4]. - Чертовы тупицы! Еще учеными называются… – стонал он между приступами тошноты. – Гнать людей в такую даль, и ради чего?! Что тут есть, кроме одной-единственной паршивой звезды? Что мы тут забыли? Боцман Шу Минь, старый приятель механика, устало возражал, что профессорам, наверное, виднее. «Цюши университет богатый, – говорил он, как всегда медленно и рассудительно. – Значит, денежкам там счет знают, каждый цянь[5] учитывают. А то бы разорились в два счета. Нет, тамошнее начальство денег на ветер не бросает». - Ну да, не бросает! – хрипел обессилевший Ю. – У них в попечителях знаешь кто? «Тай-Фу галактик»! Что этим толстосумам лишний мильон? Они столько своим секретаршам платят, чтоб те охотнее раздвигали ноги. - Ну, раз ты заговорил про секретарш, значит, не так тебе и плохо. - Доктор нашелся, – проворчал механик окрепшим голосом. – Никак всплыли, наконец? Пошли, глянем, ради чего я тут мучился. В рубке было тихо. Переступив порог, Ю и Шу взглянули на вирт-экраны, да так и замерли с открытыми ртами. - Мудрые Высшие[6]! – потрясенно выдавил механик. – Так они это искали? Перед ними сверкала тусклая красная звездочка. КС34-500. 28-ая звезда созвездия Трех Императоров. Обычный красный карлик, каких в галактике не счесть. Заурядная, не представляющая никакого интереса. Как и её единственная безжизненная планетка. Но тысячи желтых точек, снующих вокруг планеты, были совсем не тем, что ожидал увидеть экипаж «Ри Чу». Здесь, в звездном тупике, просто не могло быть столько кораблей! - Куда ж это нас занесло? – Пробормотал Ю обескуражено вглядываясь в мельтешение желтых светлячков. - Похоже, скоро узнаем, – ответил боцман, пристально наблюдая за тем, как одна из желтых точек резко изменила курс. Она явно направлялась к «Ри Чу». - Свяжись с ними по стандартному протоколу, – приказал капитан Ван Ли. - Я бы связался, – угрюмо отозвался помощник. – Да у нас связь блокирована. И ходовая, похоже, тоже. Полные недобрых предчувствий, люди следили за стремительно приближающейся желтой точкой. Красная доминанта. Китайская республика. Планета и мегаполис Ханчжоу. Академия Цюши. Большое голубое светило давно зашло, а красное тлело слишком слабо, чтобы в одиночку дарить планете день. Ханчжоу дремал, погрузившись в темно-багровые сумерки. Но в кабинете декана факультета экономики все ещё горел свет. Лампа под бумажным абажуром высвечивала теплый золотистый круг в центре мрачноватого кабинета. Три человека собравшиеся вокруг стола, беспокойно поглядывали то на часы, то на упрямо молчащую чёрную панель вирта. На плитке исходил паром глиняный чайник. Уже четвёртый за эту длинную ночь. - Вероятно, по пути произошел какой-то сбой. Или, скажем, задержка. Всё-таки КС34-500 довольно далеко, подходы к этой системе изучены слабо, – монотонно продребезжал Пан Джэн. Пану всего пятьдесят три, идеальный возраст для ученого. Но манерой поведения профессор походил на старика, которому давно пора на пенсию, разводить уток в деревенской резиденции. Сутулый, беспокойный, с короткой козлиной бородкой и таким же блеющим, козлиным голоском. В академии Цюши над Паном посмеивались, но без злобы, а, скорее, с любовью. Сумасбродный профессор обладал ярким интеллектом, незаурядным педагогическим даром и милейшим характером. - Какой еще сбой? – брюзгливо бросил профессор Сыту Донг, вечный конкурент Паня за звание суперзвезды факультета межзвездной экономики. – Никакого сбоя там быть не может. Ясно же. - Тогда как вы объясните молчание экспедиции? – требовательно спросила Дяо Ингтэй. Декан факультета терпеть не могла сюрпризов, даже приятных. Что уж говорить о нежданных осложнениях. – Они пропустили контрольный сеанс сутки назад, и теперь опаздывают с повторным уже на пять часов. - Понятия не имею, почему они молчат. – Фыркнул Сыту Донг, – И не собираюсь строить беспочвенные предположения. Меня просто бесит, когда некоторые начинают гадать на палочках[7], вместо того, чтобы заняться делом. - Давайте не будем ссориться. Разве сейчас время для ссор? Мы все болеем за успех. Все волнуемся, – примирительно выставил перед собой тонкие руки Пан. – Пока нет повода отчаиваться, коллеги. Совсем нет повода. Мало ли что там могло случиться. Это всё-таки космос. Возможно, у них барахлит передатчик. Или им пришлось сделать лишний прыжок. Ошибка навигации, такое бывает. Обычное дело, не стоит беспокоиться. Сыту презрительно усмехнулся. В Цюши всем известно о забавной фобии профессора Пана: ученый, в своих работах описывавший статистические процессы в сотнях звездных систем, панически боялся полетов и ни разу не покидал родного Ханчжоу. - Ван Линь – опытный капитан. Он облетел доминанту[8] вдоль и поперек. Я скорее поверю, что вы, почтенный Пан, поступили на курсы пилотов, чем в ошибку навигации Ван Линя. Нет, чепуха, он не мог ошибиться. Да и во внезапный отказ передатчика верится с трудом. Такие важные приборы всегда дублируются. - У вас есть альтернативная версия? – поджал бескровные губы Пан. Сыту умудрился достать даже этого добряка. - Да, представьте себе, у меня есть версия. И она вам прекрасно известна. Аномалия векторного поля, о которой вы поспешили доложить на ученом совете, оказалась капитану Вану не по зубам. А я ведь говорил, я предупреждал: рано поднимать шум! Дяо Ингтэй не на шутку тревожилась. Она с трудом выбила из попечительного совета бюджет на этот полет. Если бы не заступничество ректора, экспедиция так бы и не состоялась. Главу академии соблазнила экстравагантная теория векторного статистического поля, разработанная под руководством Пана, и он дал добро. Под личную ответственность декана. Провал экспедиции к 28-ой звезде Трех императоров, снаряжённой, чтобы подтвердить справедливость теории Пана, может стать концом её карьеры. - Что вы хотите этим сказать, Сыту? – уточнила декан. – Что значит «оказалась не по зубам»? - Только то, о чем мы все думаем, но почему-то молчим. Раз клипер не выходит на связь, значит Ван Линь и его экипаж погибли. Что-то на КС34-500 убило их. Возможно, как раз эта ваша аномалия, Пан. Сутулый профессор возмущенно стукнул суховатым кулачком по столу, расплескав остывший чай. - Это не моя аномалия! – взвизгнул он. – Это векторный анализ, уважаемый! Теория! Теории, да будет вам известно, не убивают. И не надо тут намекать, будто я виноват в том, что «Ри Чу» молчит! - Не передергивайте, профессор. Я вас не виню, – отмахнулся Сыту. – Но согласитесь, именно вы продавили срочную отправку клипера. Спешили к вручению годовых премий, да, Пан? Захотелось войти в историю? - Давайте не будем переходить на личности, – устало перебила его декан. – Если Сыту прав, и «Ри Чу» попал в неприятности, ректорат спросит со всего факультета. - Дай Бог, чтобы спросил только ректорат, – упрямо сдвинув брови, пробормотал упрямый Сыту. – А я ведь предупреждал. Я говорил, сначала надо проконсультироваться с Высшими. Но разве меня кто-то послушал? Теперь можно ожидать всего, чего угодно. Электрическая лампа мигнула, словно испугавшись его слов. Люди замолчали, и только глиняный чайник продолжал безмятежно насвистывать. Тягостное молчание длилось и длилось. А клипер всё не выходил на связь. Профессор Пан ошибался. Теории умеют убивать. В каком-то смысле они самые безжалостные убийцы во вселенной. И очень скоро наивному профессору предстояло убедиться в этом лично. Сбой в системе энергоснабжения составил меньше десятой доли секунды. Но и этого хватило, чтобы испортить настроение могучему Шуай Дэю, Величайшему Воину Вселенной. Он только-только расставил своих огненных драконов перед вражеской крепостью, и вот, пожалуйста, сбой. Теперь придется проходить этап заново! Половина дежурства насмарку! Просто возмутительно! Шуай Дэй проработал в академии Цюши десять лет. За все эти годы он не почерпнул и капли знаний из этого источника мудрости, зато с редким усердием сражался во все вирт-игры, в какие только играли в университетском кампусе. Но студенты большую часть времени посвящали учебе и поэтому могли позволить себе одну, максимум – две игры в неделю. Не то могучий Шуай! В своей крохотной дежурке он достиг высочайшего уровня мастерства, оттачивая боевые навыки практически круглые сутки. Но не стоит думать, будто ради игры Шуай пренебрегал своими прямыми обязанностями. Неустанными тренировками он развил в себе уникальную способность: одним глазом следить за контрольными экранами, а другим – за происходящим на игровом мониторе. Вот и сейчас он успел разглядеть мимолетный сбой в показаниях камер университетского реактора. Сбой произошел точно в момент скачка напряжения. В самом скачке нет ничего удивительного. Термоядерный реактор университета далеко не молод. Шутка ли, недавно ему стукнуло сто лет! Но никто и не думал отправлять антикварный энергоблок в утиль: этим рабочим лошадкам износа нет, только загружай очередную порцию топлива один раз в двадцать лет, да вовремя проводи техобслуживание. Но время от времени древний реактор начинал хандрить. Тогда студенты-энергетики старших курсов спускались вниз, в реакторный зал, и приводили старичка в чувство. Но это были обычные возрастные недомогания, никак не влиявшие на энергосеть или безопасность университетского городка. Поэтому ректорат, распределяя годовой бюджет, раз за разом игнорировал стоны физиков и отказывался менять реактор. - На этом антиквариате не проведешь и половины экспериментов! – возмущался декан физического факультета. – Как мне прикажете учить студентов?! - Очень просто, – невозмутимо парировал ректор. – Покажете им виртуальную симуляцию. Пора бы вам уже переходить на современные технологии, между прочим. Вы все-таки физики, должны быть на переднем краю науки, а вы всё учите по старинке, как на Древней Земле[9]. Декан только всплескивал руками, а старый термоядерный реактор продолжал пыхтеть в своем подвале, прилежно обеспечивая университет необходимой энергией. Но сегодня он перешёл черту. О да! Ему вздумалось лишить Великого Воина Шуая заслуженной победы над засевшими в крепости умертвиями. Такое даром не проходит! Преисполненный негодованием дежурный вооружился универсальным тестером и, выпив для поднятия духа (и успешной перистальтики) стакан черносливного морса[10], отправился вправлять обидчику электронные мозги. Спустившись на минус четвертый уровень, Шуай Дэй вышел из лифта и тут же умер. То есть, умер бы он в любом случае, но так это случилось несколькими минутами раньше. - И чего таскаются, куда не просят, – раздраженно пробормотал коренастый убийца, отправляя игольник в кобуру и безо всякого почтения хватая обмякшее тело Великого Воина Шуайя за ноги. – Сидел бы себе на месте. Так нет, обязательно нужно людям жизнь усложнять. Ему-то всё равно, а я тут надрывайся. Терпеть таких не могу. Его партнер, высокий мужчина, лицо которого, как и у самого убийцы, было закрыто зеркальным щитком шлема, колдовал с пультом реактора. - Брось его, – не оборачиваясь, бросил он. – Не трать время. - Ну да, как же. А вдруг еще кого принесет? - Я сказал, брось, – с нажимом повторил работавший у пульта. Его интонация не оставляла сомнений в том, кто старший в группе. – Займись контейнером. - Ладно, ладно, – убийца отпустил ноги Шуая, и они с глухим стуком ударились о пол. – Сейчас установлю. В небольшом контейнере, притороченном за спиной убийцы, покоились три небольших емкости, содержащие семь литров триггерного[11] катализатора, крайне редкой вещи в человеческих мирах. Пока убийца Шуай Дея подключал емкости к системе охлаждения реактора, старший запустил в программный блок реактора комплекс инструкций с матового кристалла, который он подключил напрямую к плате, аккуратно сняв защитный кожух. Процессор[12], ошарашенный пакетом новых команд, какое-то время вяло сопротивлялся. Но его сопротивление ровным счетом ничего не значило: стандартной системе не под силу противостоять боевым программам, призванным ломать многоуровневую защиту спецслужб. Процессор обреченно высветил красную табличку об опасности, словно снимая с себя всякую ответственность за происходящее, а затем принялся покорно исполнять чужие инструкции одну за другой.