– Забавная вещь, – сказала я. – Невозможно не улыбнуться, возвращая ее, – на это и расчет, так? Где ты такую нашел? – Подарили. Нравится? – Да. Дерзко. – Тогда бери, она твоя, – сказал он. – Я все равно решил бросил курить. – Нет, не могу! Это же подарок. – Ванесса, серьезно, забери ее, – он протянул мне ее и вложил в мою ладонь. Наши пальцы соприкоснулись, и даже не знаю, что понравилось мне больше: его прикосновение или то, что он назвал меня по имени. – Окей, буду кадрить парней на улицах, – сказала я, вдыхая дым. – Ты легко сможешь делать это и без зажигалки, – сказал он. Странное чувство родилось внутри. Будто я не стояла на земле, а – совсем немного, на пару миллиметров, – парила над ней. Я не могла понять, почему мне так легко общаться с этим парнем. Будто мы были знакомы не первый день. – Ты не спешишь? – спросила я. – Может, я выкурю еще одну, а ты побудешь тут? – Не спешу. И даже могу составить тебе компанию, – ответил он, указывая глазами на мою сигарету. – Можно? – А как же планы бросить курить? – Мои планы не пострадают. Главное – из точки А прийти в точку Z, а все, что посередине, – не столь важно. – Ну да, ну да, – кивнула я и протянула ему пачку. И ту самую зажигалку с непристойным предложением. Он рассмеялся, когда увидел ее снова. – Боже, смотреть на нее не могу, – простонал он. – Да все окей, – сказала я. – Намекать незнакомому человеку на секс, даже в шутливой форме? Не уверен, – сказал он, положил сигарету в рот и поднес зажигалку к лицу. – Твое искреннее смущение нейтрализовало непристойный намек, – сказала я, не в состоянии оторвать взгляд от его губ и завитков сизого дыма, которые окружили его лицо. – Ну раз так, то мне полегчало, – сказал он, вернул зажигалку и несколько долгих секунд смотрел на меня с легкой улыбкой. Потом переложил сигарету в левую руку и протянул мне правую: – Митчелл. – Очень приятно, – ответила я и пожала его ладонь. Его велосипедные перчатки были холодными и влажными от дождя, и я вдруг поймала себя на мысли, что хотела бы, чтобы он снял их, и наши руки соприкоснулись, кожа к коже. Это была очень странная мысль, почти интимная. И в эту я секунду почувствовала, как несколько холодных капель приземлилось на мое колено. Я тронула снизу пакет, который так и держала все это время, – он был липким. – Черт, кажется, мое мороженое потекло. – Все, беги спасай его, – ответил Митчелл, косясь на мои голые коленки. – Стой, я же еще должна заплатить. Никуда не уходи! – Есть, мэм, – улыбнулся он. Я вернулась в дом, побежала на кухню, наспех вынимая мороженое из пакета, и – наткнулась на Дерека, который стоял возле холодильника и пил молоко прямо из упаковки. Мое настроение так резко сменило плюс на минус, что из меня выбило все дыхание. Будто я была игроком регби и меня только что на полном ходу ударили в живот. Всего секунду назад я купалась в каком-то особенном тепле, но внезапно словно с головой ушла под лед, в смертельно холодную воду. Контраст был просто ошеломительным. Дерек сунул молоко обратно в холодильник и поднял бровь: – Куда спешим? – Мне нужно спасти мороженое и заплатить курьеру, – я сунула руку в вазу с мелочевкой, но не нашла там ни одной купюры. – Здесь была наличка, ты не видел? – Выгреб все вчера на сигареты. – Хм… А в бумажнике у тебя что-нибудь есть? – Наверно, но я не помню, где он, – ответил Дерек и пошел наверх, в спальню. – Постой, может поищешь по карманам наличку? Мне очень нужно. – Я после коньяка твоего отца не в состоянии найти ни одной причины жить, не говоря уже про поиск налички, – бросил он через плечо и ушел, тяжело переставляя ноги. Митчелл ждал меня у порога, прислонившись плечом к кирпичной кладке, и докуривал сигарету. Он откинул капюшон, пока меня не было, и я впервые увидела его волосы: светлые, густые и слегка вьющиеся на макушке. Виски были выбриты. Россыпь мелких татуировок: крестик, ласточка, маленькая звезда – была разбросана по его шее. Ухо проколото в трех местах. Обычно так выглядели плохиши на бунтарских плакатах модной одежды. Он оказался моложе, чем показалось сначала. Мне было двадцать пять, и ему, должно быть, примерно столько же. Он заметил, что я жадно разглядываю его, и не смог сдержать улыбку. – У меня нет налички, – сказала я. – Но мы можем доехать до ближайшего банкомата, тут недалеко, и я расплачусь. Дашь мне пару минут, чтобы одеться? Я мигом! Я кинулась было за пальто, но Митчелл остановил меня, коснувшись плеча. – Иди поешь, пока еда не остыла. Скинешь деньги на счет или… – он помолчал, раздумывая, – или я могу заехать за ними завтра. Уверен, что буду в этих краях. Он предлагал мне решить самой, хочу ли я увидеться с ним еще раз. Мне было проще скинуть ему деньги на счет, но слова «буду в этих краях» просто заворожили меня, как магическое заклинание. – Буду рада, если ты заглянешь завтра, – ответила я, внезапно потеряв голос. Он прозвучал сипло и не слишком уверенно. – Только если тебе это подходит, – поспешил добавить Митчелл. – Да! Вполне! Просто миллион спасибо. – Тогда до завтра? – проговорил он, набрасывая капюшон. Тень легла на его лицо, отчего челюсть и губы показались резко очерченными и особенно выразительными. – До завтра, – ответила я. – Подожди… Так кто все-таки придумал мое имя? – Свифт, – улыбнулся он. Я провожала его взглядом, пока он шел к велосипеду. Уезжая, Митчелл оглянулся, и я махнула ему рукой. Не смогла удержаться. Пепел сигареты закружился в воздухе – серебряный и невесомый. А я в ту минуту была еще легче пепла. Глава 3 Неправильно Мы с Дереком долго притирались друг к другу. Первые несколько недель секса с ним мне было так больно, что я пила обезболивающее перед нашими свиданиями. Процесс не вызывал у меня никаких особенных эмоций или чувств. И у Дерека тоже. Он медленно возбуждался и долго не мог достичь разрядки. Он изливался в меня только спустя пару часов, когда я уже еле терпела боль. Он входил во вкус, только когда у меня появлялись ссадины и натертости. Мне было больно ходить после каждой нашей ночи. Я винила себя за неумелость, считала себя недостаточно сексуальной. Старалась изо всех сил, соглашалась на любые эксперименты, лишь бы раззадорить его. Три месяца прошло, пока я не поняла, что ему нужно. Однажды я опоздала на свидание на час. Застряла в пробке по дороге к его дому. Приехала, когда Дерек уже не надеялся меня дождаться. Помню, как позвонила в дверь, и он открыл: глаза сверкают от злости, руки сжались в кулаки в карманах, лицо – холодное, безжалостное. – Ты злишься? – спросила я. Я еще ни разу не видела, чтобы он злился, поэтому не сразу поняла, что к чему. – Нет, просто сидел и думал, не заняться ли сексом со своей правой рукой, – ответил он. Я рассмеялась. Шутка показалась мне смешной, хоть и намекала на то, что меня ждали в первую очередь для секса. А Дерек втащил меня внутрь и прижал к стене. Я выронила сумку от неожиданности. Он начал стягивать с меня одежду и бросать ее на пол прямо в прихожей. – Дерек, подожди, не надо, – запротестовала я. Мне хотелось сначала принять душ и настроиться на встречу, может быть сделать вместе что-то романтичное, но чем больше я протестовала, тем неистовей становились его действия. В итоге он уложил меня на пол прямо у двери, на коврик для обуви, и принялся трахать так, как еще не делал этого. Было больно, потому что я не успела толком возбудиться. Моя голова ударялась о дверь на каждом толчке. Прежде он никогда не впадал в такое состояние, и меня охватила паника. Я снова и снова просила его остановиться, но он не слышал меня. Моя голова продолжала биться о дверь, пока он не кончил. С таким стоном, что наверно все соседи услышали. И впервые все дело заняло минут десять, не больше. – Больше не опаздывай, – сказал он после, благодушно улыбаясь и помогая мне встать. В ту ночь мне было больно спать на спине, потому что на затылке вылезла шишка. Боль в промежности мучила примерно с неделю, и на душе было гадко. Но я в очередной раз убедила себя, что боль – это любовь, агрессия – это страсть, а отказ остановиться – свидетельство силы его чувств.