– Мать вашу! – рявкнул он и пнул ногой дверь холодильника, когда его накрыла волна жгучей злобы. Он сбежал вниз по лестнице за ботинками, теряясь в догадках, каким же образом добиться хоть какого-то уважения со стороны соседей. Взгляд его упал на лежавший на прикроватном столике бархатный кисет. Помедлив самую малость, он схватил его, отчего тот звякнул, как крохотный колокольчик. Если там наркотик, наверное, сейчас самое время узнать его действие, а еще лучше – побочные действия. Взлетев по лестнице обратно на кухню, он открыл почти пустую бутылку с молоком и всыпал туда немного порошка, потом встряхнул бутылку и поставил ее обратно в холодильник. Если Стив останется верен себе, то очень скоро забалдеет, а к ужину, наверное, распсихуется. Джейми ополоснул подмышки над кухонной раковиной, вытерся полотенцем, оделся и уехал на работу. Его смена прошла без происшествий. Он и предполагать не мог, что это были последние восемь часов покоя, которого он лишится очень и очень надолго. Глава 3. Навязчивая явь Выйдя из такси, он почувствовал что-то неладное. Было двадцать минут первого. Улица погрузилась в тишину, и он не видел ничего, что бы подкрепило это чувство, но оно не отступало. Что-то тут происходит… Что-то не так… Он заметил, как занавеска в спальне Стива слегка шевельнулась, словно кто-то только что отошел от окна. Свет погас. У двери своей спальни Джейми на мгновение замер, приложив палец к выключателю и прислушиваясь сам не зная к чему. Внезапно показалось, что вокруг стало как-то слишком тихо. Он щелкнул выключателем и тут же уронил на пол сумку, издав хрип, словно поперхнулся. По комнате как будто ураган прошел. Телевизор разбит, в экране зияла дыра, очертаниями напоминавшая подошву ботинка. Монитор компьютера изуродовали похожим образом, и он валялся на полу, словно отрубленная голова. Окно разбито, и сквозь дырку с острыми зазубренными краями он увидел свое нижнее белье, болтавшееся на соседском заборе. В аквариуме брюхом кверху плавала рыбка, на нем цветным карандашом было написано: «Покойтесь с миром», а рядом пририсован пенис. Синтезатор, обошедшийся ему в тысячу четыреста долларов, валялся по всему полу, разбитый на мелкие кусочки. На подушке лежала огромная куча дерьма, свернувшаяся, словно жирная змея. Ящик прикроватного столика лежал на полу, а его содержимое было рассыпано по всей комнате. Маленького бархатного кисета он нигде не обнаружил. Но что все это значило? Кто-то ведь все это сделал. В тот момент смятения именно это казалось верхом абсурда, как будто землетрясение стало бы более логичным объяснением. Господи, зачем? Кто бы все это натворил? Пятясь из комнаты в коридор, он надеялся, что зайдет в нее снова, и вся эта жуткая сцена исчезнет, как мираж. Сгорбив плечи и качая головой, он проковылял по задней лестнице на кухню. Включил чайник, и тут ему в нос ударил запах рвоты. Ярко-красная блевотина напрочь забила раковину и расплескалась по полу. Он стоял в подсыхающей лужице рвоты. Он, словно в трансе, смотрел на нее, пока свист закипевшего чайника не вывел его из оцепенения. Гоши. Эта мысль пронеслась у него в голове фоновым шумом. Словно в тумане, он налил в чашку воды, достал из холодильника молоко и заметил, что на среднюю полку кто-то подложил дохлую летучую мышь, рядом с упаковкой картофельного салата. Ее белые клыки застыли в злобном оскале. Джейми равнодушно поглядел на нее, отхлебнул кофе и позволил двери холодильника захлопнуться. Из кухни он прошел в гостиную. Там обнаружился еще больший разгром, на стене кто-то написал шоколадным мороженым: «ПОЛИТИЧЕСКИЕ СВИНЬИ». Эти слова что-то смутно ему напоминали, и через пару секунд он вспомнил, что такое послание оставили члены семьи Мэнсона кровью жертв после устроенной ими резни. С вентилятора под потолком свисала тонкая веревка с петлей, в которой болтался подвешенный за шею плюшевый мишка. Из зиявшей в его вспоротом заду дырки торчал листок бумаги. Джейми вытащил его и прочел написанные цветным карандашом огромные буквы: «ПРАЩАЙ ЖЫСТОКИЙ МИР». На полу валялись куски пластмассы и провода, сложенные в буквы, и в обломках он узнал останки телефона. Буквы образовывали слова: «ЕВО НЕТ ДОМА». Джейми несколько отстраненно отметил, что эту часть разгрома совершали с продуманным расчетом, словно на контрасте с неуправляемым буйным разгулом вокруг. В каждом действии был даже какой-то артистизм. Джейми отхлебнул кофе, медленно поднеся чашку ко рту недрогнувшей рукой. Взгляд его упал на небольшой красный предмет рядом с развороченным телевизором. Он наклонился, чтобы его поднять, решив сперва, что это резиновый мячик. К предмету крепился белый пластиковый шнурок – это оказался накладной нос. Он пару секунд покачал его на указательном пальце, потом снова бросил в кучу мусора. Тут он услышал всхлипывание, доносившееся из какой-то спальни. Он медленно пошел на звук, под ногами у него хрустели и трещали какие-то обломки. Он прошел мимо двери Маршалла, водившего дружбу с наркоманами. Мимо двери Натаниэля, тратившего деньги, собранные на оплату счетов. В обеих спальнях было тихо – плач доносился из комнаты Стива. Дверь была открыта, свет выключен. Джейми выжидающе стоял на пороге, потягивая кофе. Всхлипывание прекратилось. Он слышал, как Стив дышал шумно и прерывисто, то и дело хлюпая носом, и, наконец, прошептал: – Джейми? – Стив, – придушенно отозвался Джейми, – что происходит? Почему дом?.. Почему в доме, блин, такой разгром, Стив? Где-то на улице завыла полицейская сирена и затихла вдали. Джейми разглядел темный силуэт ворочавшегося на кровати Стива. – Не знаю, – в конце концов, ответил Стив. – Пришли эти парни… точно не помню… что-то такое… я тоже что-то сделал из этого, потому что если бы отказался… Джейми моргнул. – Приходили какие-то парни, так, Стив? Ты сейчас в этом уверен? И что именно за парни? В глубине души Джейми понимал, что клоунский нос – не тонкий намек. Он специально затеял эту игру, стараясь ухватиться за более логичное объяснение – что все это дело рук Стива. Стив снова расплакался. Джейми предполагал, что тот чувствовал, как у его порога быстро нарастает какая-то угроза… Политические свиньи – это, мать его, правильно, только такие слова не пишут мороженым. Джейми шагнул в темную спальню. Стив заворочался на кровати, заскрипели пружины. Джейми потянулся к выключателю. – Не надо… – начал было Стив. Вспыхнул свет. Круглое лицо Стива было перемазано жирными красками всех цветов радуги. Вокруг рта алой помадой была намалевана широченная улыбка. Голова и волосы полностью окрашены в белый. По этой омерзительной маске текли слезы, образуя темные бороздки. На шее у него болтался пластиковый красный клоунский нос, а одет он был в цветную рубаху с манжетами из белых рюшей. В спальне царил такой же разгром, как и по всему дому. Стереосистему вывернули наизнанку. На половине пола черные выжженные отметины, словно следы от ударов кнутом. Джейми выронил чашку. Она разбилась, облив его ботинки остатками кофе. – Стив? – прошептал он. – Те парни… – заговорил Стив, продолжая всхлипывать. – Они вошли и просто… схватили меня, нарядили… в эту дрянь. Это, наверняка, приятели Маршалла, наркоманы. Может, он им денег должен или что еще, и они явились разбираться. Они были одеты как… клоуны. Конечно же, как клоуны. Джейми присел на корточки от внезапного приступа головной боли. – Сколько их было? – спросил он. – По-моему, трое. Они начали снизу. Я слышал удары и звон стекла… Я решил, что это ты разошелся, и спустился сказать, чтобы ты утих, понимаешь? Тощий схватил меня, и… – Стив помахал дрожащей рукой перед лицом. – Там еще двое других было. Один все повторял: «Это не смешно, это не смешно». А второй издавал какой-то совершенно жуткий звук… вроде… – Кипящего чайника, – пробормотал Джейми. Стив, похоже, не расслышал его. – У тощего был нож. Он сказал, что если я им не помогу тут все разгромить, он меня на куски изрежет. Так что пришлось. – И ты им подсобил, – эхом отозвался Джейми. Стив с укором посмотрел на него. – А что мне оставалось делать. Трое на одного. Тот тощий наверняка бы меня искромсал, ты бы его видел. Ему очень хотелось это сделать, очень. А мне пришлось делать, что велели. Телик они разбили… – А надпись мороженым на стене, кто ее сделал? – Тощий клоун, – ответил Стив. – Почему – сам не знаю. Я даже не знаю, что она означает. – А рвота на кухне? – Моя, – прошептал Стив, вытирая нос рукавом. – Но это случилось до их прихода. Я пил, а у меня все обратно выходило. И так целый день. Пил. Джейми уперся взглядом в полупустую чашку с остывшим кофе на прикроватном столике Стива. Потом поглядел на осколки у себя под ногами, где холодный кофе растекался по полу. Всплыло неприятное воспоминание: он увидел себя, подсыпающего щепотку загадочного порошка в молоко, чтобы отомстить Стиву за хамство в душе и за то, что тот ворует еду. Джейми хватило времени лишь на то, чтобы невесело улыбнуться, прежде чем его накрыл приступ тошноты. Живот скрутило так, словно ему хорошенько врезали. Рвота подступила к горлу, щеки его вспыхнули. Он ринулся по коридору, спотыкаясь об обломки, и едва успел добежать до раковины на кухне. Когда все кончилось, он подставил под бежавшую из крана воду сложенные ладони и прополоскал рот, стараясь смыть отвратительную кислятину. Перед глазами у него плясали белые мушки. Он глядел на свое отражение в кухонном окошке. «И что теперь?» – мелькнула мысль. А теперь придут клоуны. Полный бред, конечно же, но он почему-то знал, что они на подходе. Что, как оказалось, было не совсем так. Они уже были здесь. * * * Джейми был в ванной, полоскал рот зубной пастой, когда услышал слабый шум, доносившийся из спальни внизу. Он замер, надеясь, что ему показалось. Последовало с полминуты тишины, после чего клоуны возвестили о себе. Бум, скрёб, бур-бур-бур, кипящий чайник, БА-БАХ. Все эти звуки раздавались из его спальни. Он простонал и ринулся из ванной на кухню, поскользнулся на рвоте и грохнулся на пол. Больно и громко. Звуки разгрома вдруг стихли, повисла настороженная тишина, вскоре нарушенная приглушенным выкриком «Гонко, это не смешно!», после чего раздался треск ломаемого дерева. Джейми поднялся и стал шарить в ящике в поисках ножа побольше, но самое подходящее, что он нашел, – это скалка. Схватив ее, он вылетел через заднюю дверь, чувствуя себя идиотом: это было явно не то оружие, которым пользовался Чингисхан. Спустившись по лестнице, он замер и прислушался. – Гонко, пожалуйста! – с чувством произнес плаксивый клоун. После чего раздался жуткий грохот, затем последовало более тихое и страшное шипение – что-то загорелось. Джейми испуганно взвизгнул и бросился к своей спальне. Из-под двери пробивались оранжевые сполохи. Три клоуна стояли к нему спиной. Плаксивый с черными щетинистыми волосами аккуратно поднимал подушку с кровати Джейми. Похоже, он спасал кучу дерьма от бежавших по одеялу язычков пламени, словно держал на руках спящего младенца. Рядом стоял Гоши, повернувшийся к Джейми в профиль. Лицо его по-прежнему выражало удивление, будто он видел все это в первый раз. Он чуть повернулся, заметил Джейми, глаза его сузились, словно он проводил сложные математические расчеты. Он беззвучно раскрыл и закрыл рот. Тощий клоун тоже обернулся, глядя на Джейми прищуренными глазами. Испещренное морщинами лицо выглядело демонически в пляшущих языках пламени. – А-а, привет, дружище, – произнес он с деланной веселостью. – А мы тут как раз о тебе говорили. Все трое бросились к нему. Гоши раскинул руки, как трехлетний ребенок в ожидании объятий, тощий – как футбольный хулиган, а плаксивый – все время за что-то цепляясь и спотыкаясь. За их спинами горела ярким пламенем постель Джейми, чтобы лучше разгоралось, они отодрали со стен доски и бросили на кровать. Джейми сделал шаг назад и поднял руки, готовясь к драке, хотя уже понимал, что ему конец. Он раньше никогда ни с кем не дрался, максимум – угрозы в адрес других водителей в пробках. От страха у него подогнулись колени, и он изо всех сил швырнул скалку. Как это ни удивительно, но его бросок попал в цель – вращавшаяся скалка одним концом угодила прямо в Гоши. Она ударилась об его отвислый живот, отскочила и полетела прямиком на Джейми – деревяшка нацелилась ему прямо в глаз. Он повернулся, чтобы защитить лицо, и скалка угодила ему в боковую часть головы. Он рухнул на пол и отключился, полностью сдавшись на милость клоунов. * * * Придя в сознание, Джейми помнил лишь о том, что реальный мир – место очень неприятное, и ему захотелось снова оказаться в отключке. Минуту-другую это получалось, но было все труднее оставаться в полусне, когда кто-то вбивает в голову палаточный колышек с четким четырехдольным ритмом. Он обхватил голову руками и жалобно застонал, потом осознал, что ниже пояса тоже что-то неладно. Ему что-то вставили в анус. Господи, там точно что-то есть. Дрожащей рукой он похлопал себя по заду и нащупал что-то торчащее наружу. Он вытащил это что-то, захрипев от жуткой скребущей боли. Это оказался свернутый листок бумаги. Бам, бам, бам. Колышек стали вбивать чаще, как только он сел. Затем на него обрушился запах – совершенно жуткая вонь прокисшего пива и мусора. Он с трудом открыл глаза и увидел свою комнату в новом декоре. В стене зияли дыры от оторванных досок: похоже, клоуны пытались изобразить ими какую-то картинку – нечто вроде смайлика, но работа, наверное, оказалась им не под силу. Кто-то притащил с улицы мусорный бак и рассыпал по полу его содержимое – хлам и пустые бутылки. Он встал, качнулся и снова опустился на корточки. Взгляд его упал на выключатель: вокруг него с другой стороны вбили гвозди, так, что они бы впились остриями в руку, пытающуюся нащупать выключатель в темноте. Джейми едва не восхитился тем, какую же кропотливую работу проделали клоуны. На его столе красовалось нечто совершенно бессмысленное: ваза с маргаритками, целехонькая и представляющая дивный натюрморт посреди всеобщего разгрома. А чуть дальше, на обугленном пепелище, некогда бывшем его кроватью, лежало что-то похожее на поздравительную открытку. Он доковылял туда, хрустя по битому стеклу, и взял ее в руки. Открытка была в форме красного сердечка с надписью «Самому любимому». И женские губы, намалеванные помадой. Мозги у Джейми скрипели и визжали, словно глохнущий двигатель. Зачем все эти любезности посреди развалин? Он поглядел на шкаф, теперь опустевший. На верхней полке лежала его одежда для работы, выглаженная и аккуратно свернутая, подготовленная для его очередной смены в клубе. К задней стенке шкафа кто-то приколотил мертвого опоссума в дикой пародии на распятие.