Брисеида слабо улыбнулась и вздохнула, пытаясь побороть свои страхи. Казалось, существует тонкая грань между стремлением осуществить заветную мечту и впасть в безумие… На рынке царил настоящий хаос: толпа, словно пчелиный рой, вилась между прилавками среди множества цветов и запахов. Брисеиду и ее мать увлекла за собой эта оглушительная волна людей. Анни взяла с собой список покупок, который быстро проигнорировала, постоянно соблазняясь то одним, то другим заманчивым предложением из раздающихся с прилавков. Сумка Брисеиды вскоре была полна, но Анни продолжала нагружать ее, доставая свой кошелек на каждом шагу. Толпа стала еще гуще, когда они пробирались по узким улочкам, и Брисеиде пришлось работать локтями, чтобы не потерять маму из виду. – Нам также нужно купить редис, брюссельскую капусту и перец, – объявила Анни, возвращаясь к дочери, чтобы обнять ее за талию и держать в поле зрения. – Но перцы у Антонио всегда слишком маленькие, я думаю, лучше… Люсьен! Брисеида подняла голову и резко отшатнулась. Словно из сна, ее отец стоял в центре толпы, в нескольких метрах перед ними. Он неподвижно смотрел на них своими большими голубыми глазами. – Но что же ты здесь делаешь? – воскликнула Анни, приблизившись к нему на три шага. – Зачем Марта привела тебя сюда? Где она? Марта? Марта! – Должно быть, она потеряла его из-за столпотворения, – заметила Брисеида, тоже выглядывая новую помощницу по дому. Невысокую коренастую женщину, всегда облаченную с ног до головы в черное, было нелегко заметить. – О чем она думала, когда притащила его сюда! – Анни стала выходить из себя. – Она прекрасно знает, как ему тяжело в таких местах! Если ей что-то нужно, она должна была попросить нас, она знала, что мы собираемся на рынок! – Как думаешь, он мог самостоятельно пойти за нами? – спросила Брисеида, которая нигде не видела Марту. Взгляд отца мешал ей сосредоточиться на поисках: если бы она не знала его так хорошо, Брисеида могла бы поверить, что он смотрит ей прямо в глаза. Она сглотнула. Казалось, что за зрачками Люсьена идет странная битва, растворившаяся в бирюзовом океане. Как будто душа человека пыталась найти путь обратно в тело марионетки… – Конечно, он не пошел за нами, – сказала Анни, – не болтай ерунды! Он не способен самостоятельно даже дойти до сада. – Это ты с ним разговариваешь, но именно я болтаю ерунду, – заметила Брисеида, пожав плечами. – Люсьен, ты меня напугал! – снова повторила Анни, схватив мужа за руку. – Почему ты ушел от Марты? Это же опасно, ты знаешь, тебе не стоило так поступать. Подержи-ка, Брисеида, пока я буду звонить Марте. Анни доставала телефон из сумки, когда ее прервал голос. Громкий, приглушенный, мужской. – Я знаю, в чем дело. Брисеида замерла. Возможно, она ослышалась. Она подняла голову, а ее руки были нагружены пакетами с покупками, и повернулась к матери: загорелое лицо Анни побледнело. – Ты… ты знаешь? – заикаясь, произнесла Анни. Губы Люсьена дернулись, обнажив зубы в неловкой улыбке. Он подошел к Брисеиде, поправил прядь ее волос. Она затаила дыхание, окаменев. Шум толпы вокруг нее растворился. Словно в замедленной съемке она наблюдала, как рука отца опустилась к ее шарфу, который он слегка отодвинул в сторону, обнажив красное пятно. Впервые за более чем одиннадцать лет он произнес еще одно предложение: – Тебе нужно вернуться в больницу. Хорошо? Люсьен, словно заржавевший робот, сделал несколько шагов назад. Только тогда Брисеида заметила странную куртку, застиранную с годами, которую он нашел и надел задом наперед. Пошатываясь, он отступил назад и пошел прочь, воротник куртки был заправлен ему под мышками, а карманы обтягивали шею. Мать и дочь шокировано смотрели, как он исчезает среди прохожих. – ЛЮСЬЕН! ЛЮСЬЕН, ВЕРНИСЬ! – крикнула Анни, приходя в себя и бросаясь в толпу. Брисеида хотела бы твердо держаться на ногах, но двое мужчин пересекали улицу, неся огромное зеркало, проклиная тех, кто не уступал им дорогу. Застряв не на той стороне улицы, Брисеида увидела в отражении собственное изможденное лицо и, как во сне, рассматривала одежду, которую не помнила, как надевала несколько часов назад. На негнущихся ногах, с пересохшим горлом, с колотящимся сердцем она позволила необычному видению затмить ее размышления: ее отец превратился в белого кролика и нырнул в огромную нору, за ним последовала ее мать, решившая присоединиться к нему. Брисеида, готовая тоже упасть в пропасть, в последний момент была поймана за лодыжку своей подругой Аликс, которая кричала ей: «Нет! Не иди за белым кроликом!» – Добрый день, мадемуазель, – сказал мужчина, проходя мимо нее, и подмигнул ей. Она успела заметить молодого человека, довольно красивого, прежде чем дно его бумажных пакетов, наполненных покупками, внезапно разорвалось и содержимое высыпалось на землю. Яблоки, груши и помидоры валялись под ногами прохожих. Брисеида продиралась сквозь строй ног, собирая последние яблоки, когда чужая рука схватила ее за рукав. Мужчина потянул ее за запястье, вынуждая повернуться. Его сила не соотносилась с внешностью хромого старика. – Что вам нужно? – отрывисто спросила Брисеида, тяжело дыша. Потрепанный бродяга уставился на нее, не говоря ни слова. От его одежды исходил отвратительный запах. Его длинные редкие волосы и лохматая борода подчеркивали странную напряженность его взгляда. Она попыталась освободиться: – Отпустите меня! Хватка старика стала причинять боль. Он приблизил свое лицо. Тошнотворный запах алкоголя и табака заставил ее отпрянуть. – Иногда белый кролик бежит в правильном направлении, – прошептал он ей на ухо. Наконец он ослабил хватку, но Брисеида уже и не думала уходить. – Как… Что вы имеете в виду? – спросила она в недоумении. Бродяга в ответ напустил на себя благожелательный вид, скромно поправил шарф Брисеиды на шее, чтобы лучше скрыть покрасневшую кожу. – Это же необычное пятно, скажите мне… Вы кажетесь мне весьма милой. Вот, я сделаю вам подарок. Он залез в грязный карман и достал кулон, который положил на ладонь Брисеиды. – Что это такое? – Веточка, которой миллион лет, попала в плен капли воды. Брисеида взглянула на предмет. На конце очень тонкой нейлоновой нити висел маленький оранжевый просвечивающийся камень. Внутри можно было различить желтую нить в виде крошечной спирали. – Спасибо, – озадаченно сказала Брисеида, – но… что вы хотели сказать о… – С кем ты говорила, Брисеида? Она быстро развернулась и оказалась лицом к лицу со своей тяжело дышащей матерью. – Я говорила с… Она снова повернулась, но старик уже исчез. Она искала его в шумной толпе. – С кем? – Ни с чем, ни с кем, – смущенно вздохнула Брисеида, засовывая кулон в сумку, висящую через плечо. Ее мама выглядела расстроенной как никогда. Люсьен испарился на повороте в переулок, и сколько бы раз она ни звала его, ни расспрашивала прохожих, она не могла найти его. Ей удалось дозвониться до Марты: Люсьен запер ее в ванной, после чего сбежал. Она только что освободилась с помощью соседа, который услышал ее крики через окно. – Я не думаю, что он вернется домой, – хриплым голосом договорила Анни. – Пойдем, предупредим всех в больнице. Двое мужчин, несущих зеркало, наконец-то покинули переулок, и со всех сторон толкались раздраженные прохожие. Анни схватила дочь за руку и потянула ее назад. Полетт была у стойки администратора. Улыбка, которую она им подарила, испарилась, как только она заметила панику на лице своей коллеги. – Люсьен пришел в себя. Он пришел в себя и исчез. Я не знаю, где он. – Он не приходил сюда, – потрясенно прошептала Полетт. – Ты… ты уверена? – Конечно, да! Он смотрел мне прямо в глаза, он говорил со мной, и он, он… – сказала Брисеида. – Что он сказал? – Анни разрыдалась. – Он сказал, что знает, что у меня на плече, – ответил Брисеида тоненьким голосом. Полетт позвонила по телефону, затем обошла стойку, чтобы усадить Анни на стул. Она попыталась заверить ее, что больница будет совместно с полицией координировать поиски. Брисеида сидела в углу, провожая взглядом коллег своей матери. Любопытные медсестры и врачи постепенно собирались вокруг Анни, поддерживая ее и обсуждая, как действовать дальше. Необходимо было составить список мест, где Люсьен бывал в прошлом. Больница должна была предоставить успокоительные для него и сильных парамедиков, которые помогут отвезти его обратно в больницу. Прежде чем погрузиться в летаргическое состояние, физик несколько раз сбегал из психиатрического отделения. Подумав, что ему удалось сорвать какой-то ужасный заговор, он вернулся домой, рассказал жене и собрал вещи. Он был слишком дезориентирован, чтобы быть достаточно активным, поэтому медикам всегда удавалось его поймать, а сейчас он убежал навсегда. Но, когда за ним приходили, он дрался, как лев, кусался, кричал и пугал Брисеиду, которая в свои десять лет, казалось, была единственной, кто слышал его крики и верил в его мучения. Кататония, психоз, бред преследования. Все знали историю Люсьена Ричетти. – Мадемуазель Ричетти? На плечо Брисеиды опустилась рука. Она подняла голову. Доктор Мулен улыбался ей: – Не волнуйтесь, мадемуазель. Мы найдем вашего отца. Она застенчиво качнула головой, не найдя, что сказать. – Как обстоят дела с аллергическим высыпанием? Позвольте мне посмотреть. Брисеида позволила врачу размотать шарф и осмотреть состояние ее кожи. Он на мгновение задумался. – Ваши анализы крови должны быть готовы к завтрашнему дню, поэтому я думаю, что будет лучше, если вы останетесь здесь до этого времени. Может, я смогу найти для вас более спокойное место для отдыха? Не тревожьтесь о своей матери, – добавил он, видя, что она колеблется. – Полетт позаботится о ней. Поверьте, для вас лучший способ помочь ей – позаботиться о себе. Ведь вы знаете ее не хуже меня… Стоящая вдалеке Полетт ободряюще ей улыбнулась. Брисеида неохотно встала. Доктор привел ее в небольшую дальнюю палату на четвертом этаже. Она положила свою сумку на одну из двух кроватей. В тишине задумчиво уставилась на белые стены, на вид из окна, выходящего на небольшую автостоянку. Это место было очень грустным. – Попробуйте немного отдохнуть, – сказал доктор. – Просто… я не так уж и устала. А нет ли палаты поближе к приемному покою?