Эмилия устало вздохнула. Глотнув кофе, она потупила глаза. – Не рад, конечно… Не обижайся. Просто мы ходим, ходим кругами, а память никак не возвращается. Туман в голове! Она с силой сглотнула – напрасно, ком в горле как был, так и остался. По щекам покатились слезы. До чего неприятно было расклеиться на глазах чужого человека, но удержать себя в руках не вышло. Тед вновь потянулся к ее рукам – на этот раз беспрепятственно. Нежное прикосновение его теплых пальцев на удивление утешило. Близкая они, интересно, пара? – Слушай, а может, не все так мрачно? – осторожно продолжил он. – Кто-то вообще убить готов за возможность начать жизнь с чистого листа, без груза прошлого. Ты ее получила не нарочно. Живи как хочешь, будь новой. Скажи, заманчиво? Ответ нужно было подобрать с осторожностью. Если согласится нажать кнопку перезагрузки, что же муж? Оставить его за спиной или взять с собой в новую жизнь? Эмилия с минуту поразмыслила, прежде чем твердо ответить: – Нет. Тед несколько поник и отпустил ее руки с задумчивым видом, будто тщательно искал слова. – Ну ладно, если ты настроена твердо, я расскажу. Эмилия затаила дыхание. – Ты родом из Сент-Неотса, Кембридж, – продолжил он. – Четвертого ноября тебе будет тридцать семь. Твои родители, Элисон и Ричард, умерли с разницей в два года, когда тебе было под тридцать; отец – от рака поджелудочной, мать – из-за осложнений после операции на сердце. Нас с тобой свели общие друзья двенадцать лет назад; притянуло нас, прости за штамп, как магнитом. Пару лет спустя мы тихо расписались в Нью-Йорке, единственным свидетелем был фотограф. Детей нет – не для нас это, мы оба согласились. По работе меня часто заносит в Европу, а ты сама раньше работала в банке «Барнетт-Винсент». Живем мы с собаками: Райли Блю и Пегги. Дом выстроен по нашему личному проекту. Эмилия вытянулась по струнке, жадно ловя каждое слово. Только вот ни одно не находило отклика в душе, будто Тед говорил о ком-то другом. В ответ на ее явное сомнение он достал из кармана мобильник и открыл «облако» с фотографиями. Вот со свадьбы, а-ля репортаж, на заднем плане видны пестрые бруклинские фрески. Вот еще, и видео, – совместные и до знакомства. Эмилии вручают диплом, она с родителями в детстве; а вот фото с пляжей по всему миру. Жизнь по всем признакам насыщенная, полная приключений. Только вот в памяти ни мгновения не сохранилось. Перед глазами вдруг поплыло. Отложив телефон, Эмилия поспешила в общую уборную и поплескала холодной водой на раскрасневнееся лицо. Затем вытерлась бумажным полотенцем и тут поймала в зеркале свое отражение. Ее длинные белокурые волосы лежали на голове птичьим гнездом, развалиться которому не давали карандаш и канцелярская резинка. На ногах были тренировочные штаны, а сверху – неказистая толстовка, которую Тед привез из дома вместе с бельем и туалетными принадлежностями. Вид до ужаса неряшливый, смотреть противно. Неужели она всегда такая? Простой вопрос, который, однако, вместил в себя все ее нынешнее состояние. – Ты упомянул о моей работе в банке в прошедшем времени, – начала Эмилия, вернувшись за стол. Тед выдохнул с заметным облегчением, словно опасался, что она снова исчезнет. – Поясни. Он на долю секунды замялся и отвел глаза в явной нерешительности. – Ты захотела отдохнуть от рабочей суеты и на время отошла от дел. Лжет. Зрачки расширились. – Неправда, – сказала она, и он заерзал на стуле. – Может, хватит на сегодня? Тед убрал телефон в карман и уже хотел встать, но тут уже Эмилия схватила его за руки. – Что случилось? Он поморщился. Только тогда она заметила, как вцепилась в него. Пришлось разжать хватку. – Умоляю, расскажи. – Ты ни в чем не виновата. Переработала. Иной раз оставалась в банке часов по двадцать без отдыха. Толком не спала, не ела, а нагрузка на тебя и твою команду все росла и росла. Долго так никто не протянет, вот ты и… – Что? – В общем, у тебя случился нервный срыв. – Безо всякого повода? И вновь в его глазах промелькнула мольба: не надо, не проси рассказывать. Однако назад пути не было. – Я выдержу, расскажи. – У твоей подчиненной не выдержали нервы. Как-то утром она явилась в офис и зарезала четырех коллег. А потом набросилась на пятую. На тебя. Глава 15 Флик, Олдборо, Саффолк Флик со всех сторон рассмотрела свой мобильник-«раскладушку». Похож на отцовский, с которым она играла в детстве. На потертом серебристом корпусе отражались блики моря – только этим телефон и был хорош. Ни камеры, ни игр, сообщение не послать, а имейл и голосовое – и подавно. Доступ в «облако» отрезан, о навигаторе, приложениях и даже карте нечего и мечтать. Из всех сайтов открывался только один – «ReadWell». О своем интернете речи не шло – только присасываться к розданному с другого устройства, ну или к вай-фаю. Словом, находка для шифрующихся. – Такой положен всем нейроносителям, – сказал при выдаче Карчевски. – Нам ведь нельзя выделяться из толпы. А с таким-то раритетом… – Будете говорить, что вы из неолуддитов[13], их как раз все больше из года в год. Скажете, что вы против шпионских технологий в смартфонах. – А карточка? Подумают, лицемерю… – Ссылайтесь на то, что наличные больше не в ходу и вам не оставили выбора. В скором времени Флик уже дышала полной грудью, свободная от цифрового рабства. Запрещалось все, что могло поставить миссию под угрозу. Электронная почта, соцсети, онлайн-магазины, банки – на всем поставили крест. Расплачиваться только вживую, кредиткой, пополняемой с десятков неотслеживаемых зарубежных счетов. О местонахождении Флик знал один лишь Карчевски, и то смутно. Со скамейки у запруды она наблюдала, как отец с двумя детьми пускают бумажные кораблики. Поначалу хотелось завести тут приятелей, но ей категорически запретили подвергать себя рискам. И потом, дружба – дорожка двусторонняя, а кому охота сближаться с той, кто свою сторону перегородил? В минуты покоя, как сейчас, ее мозг принимался расшифровывать вживленную информацию. Тоже дело запрещенное, но иной раз происходило само собой. Сегодня у Флик перед глазами возник политик, любимец публики – и губительный для его карьеры секс-скандал. Замятый, само собой. Дальше всплыли рапорты о тайных военных операциях и зашифрованные координаты скрытых по всему миру британских оружейных складов. Следом – почему на самом деле закрылась АЭС «Сайзвел» и что ущерб от нее тянул на экологическую катастрофу. Истеблишмент держал правду так крепко под замком, что становилось жутко. Первые образы явились спустя пару дней после операции. На ум время от времени стали приходить как будто чужие воспоминания. Очень необычное ощущение. Карчевски уверил, что это норма и периодически будет повторяться. Вот как сегодня. Случались эти приступы сами собой, и купировать их не составляло большого труда. Занимаешь мозг, отвлекаешься, и все проходит. Эмилия закрыла глаза и сосредоточилась на звуках: весело щебетали дети, игроки в петанк[14] плюхали шары в гальку, с криками носились над рыбацкими лачугами чайки. И вот прозрение уже стало медленно отползать в свой дальний темный угол. Флик встала и неторопливо пошла по набережной в сторону Торпенесса, соседней деревеньки. Вот бы сюда Руперта, пса ее брата… На мгновение она и сама задумалась о собаке, но тут в ушах грянуло: «Вести одинокую жизнь!» И впрямь, если придется спасаться бегством, даже четвероногий друг станет обузой… Недели не минуло с приезда, а Флик уже исходила эти восемь километров по набережной вдоль и поперек. Всякий раз, как и теперь, запоминала ландшафт, тропинки, дороги куда-то и в никуда, поля за воротами и низкими живыми изгородями, ручьи, болота. Местность выучила как свои пять пальцев и держала в уме с десяток путей отхода. Хоть бы это знание не пригодилось на практике… Флик свернула на дорожку для прогулок, устроенную на месте старых железнодорожных путей. Тут гуляли с собаками, встречались редкие прохожие – и каждый обязательно то улыбнется, то поздоровается. Столичный инстинкт чураться приветливых тут потихоньку сходил на нет. Все-таки глубинка живет по своим, непривычным правилам. Зародилась надежда на светлое завтра. И тем не менее где-то глубоко в душе стервятником терзала одна мысль. «Жди подвоха в любой момент, – думала Флик. – Не жить тебе в местной идиллии, не раскатывай губу. Слушай голос разума, потому что голос сердца приведет тебя к гибели». Глава 16 Чарли, Манчестер Запомнить центр города наизусть оказалось той еще задачкой. Первую неделю Чарли не выпускал из рук бумажную карту – реликвию древности для того, кто с малых лет привык полагаться на смарт-очки и навигатор. Что поделать, через гаджеты могут отследить. По карте он обходил улицу за улицей, все закоулки и тупики, обследовал железнодорожные и трамвайные пути, стоянки, пока не выучил Манчестер назубок. Мегаполис пустил щупальца так далеко во все стороны, что изучать районы за городским кольцом пришлось бы не один месяц. Строительный бум в последние лет двадцать стянул в город орды рабочих, особенно с юга страны, став причиной обострения жилищного вопроса. Бок о бок с памятниками архитектуры тянулись к небу офисные и жилые громадины. Раскинулись на окраине и трущобы бедных иммигрантов, выросшие на месте палаточного города – пережитка той эпохи, когда граница еще не оказалась окончательно на замке. В Лондон тем временем на скоростном поезде можно было домчаться быстрее, чем пересечь столицу на метро. Днем это означало реки жителей столицы, туристов, посетителей ТЦ, «белых воротничков» и всяческой обслуги, а после захода солнца – гуляк по барам и ресторанам, да и просто охочих до веселья. Нью-Йорк на пьедестале никогда не спящего города пошатнулся. Чарли мастерски отточил технику «чистки», как ее называл один из тренеров, – прием из шпионского арсенала, позволяющий вычислить «хвост». Видишь любого прохожего дважды – мысленно отмечаешь. То же и с подозрительно медленными машинами. Он избегал полицию с нагрудными видеорегистраторами, не ел дважды в одном месте, каждый день менял одежду. В отражениях окон, витрин, даже в глянце машин искал преследователей. На крайний случай у Чарли в рюкзаке всегда лежали запасные джинсы, футболка и кроссовки. По вечерам, возвращаясь домой после бдительного изучения города и прохожих, он засыпал сном младенца с уверенностью, что его тайны надежно защищены. В люксе Чарли только осваивался, однако не сомневался, что такая жизнь быстро ему надоест. Роскошь роскошью, но если бездельничать в отеле все пять лет, то получится, что одно пустое существование он променял на другое. Занять себя, влиться в общество – вот чего ему недоставало. Словом, требовалась работа. Вакансии пришлось искать с общественного компьютера в манчестерской центральной библиотеке. Если где и применять все, что почерпнул за время обучения, то это в сфере наставничества. За ежемесячную плату сотрудники корпораций и частные лица получали на выбор менторов в любой области: от «учим жить» до фитнеса. Что важнее, для этого не требовалось даже выходить из дома. «Виртуальная реальность дарит целый мир, – гласила реклама. – Если вы в силах помочь нашим клиентам изменить жизнь, мы ждем вас!» На следующий день после собеседования по «Скайпу» с чатботом Чарли предложили должность «ментора для выработки оптимизма». Работа начиналась через два дня. Плюнув на запреты, Чарли решил отпраздновать и побаловал себя пинтой сидра в баре отеля. Всем нейроносителям в обязательном порядке вживили чип дисульфирам-этанольной реакции[15], напрочь отбивающий желание пить при капле спирта в крови. На первых глотках в рот лился божественный нектар. Но не минуло и четверти кружки, как к горлу подкатила тошнота. Чарли со всех ног бросился в номер и дал волю рвоте, зарекаясь отныне идти против директив. После он набрал стакан воды, но тот вдруг выскользнул из дрожащих пальцев и разлетелся вдребезги о раковину. – Твою мать, – пробормотал он больше по привычке, чем от досады. Чарли взял осколок и поднес к свету. После такой бурной реакции на алкоголь захотелось испытать Нового Чарли и с других сторон. Он спустил джинсы до колен и провел острым стеклом по коже. Осталась неглубокая царапина. Повторил – теперь с нажимом. На третий раз пропорол себя на добрых полсантиметра. Кровь ручейком змеилась по ноге, впитываясь в грубую материю джинсов.