Девушка рассмеялась: — Это наших повешенных не касается. Это личное. — Парень? Глаза Фриды лукаво блеснули. — А что? — Ничего. Вангер почувствовал легкий укол в сердце, он не мог представить Фриду в чьих-либо объятьях, хотя прекрасно понимал, что молодая, симпатичная, задорная девушка не будет одна. Но понимать не значит смириться. Он гнал от себя эти собственнические мысли, ведь не имел ни малейшего права ревновать даже просто как приятельницу. То, что Фрида носила кофе и булочки, а теперь вот работает с ним в паре, вовсе не означает, что она обязана отчитываться или спрашивать совета, как сестра. Но мысли не прогонялись. Даг досадовал на себя, теперь весь день будет думать о причине веселости Фриды вместо того, чтобы думать о деле. Управляющий компанией, встречая их, явно нервничал, кивал, беспрестанно вытирал взмокшую шею платком, ахал и охал, но толка от него было мало. Уже в квартире Фрида покачала головой: — Ну и родственнички, даже не зашли в квартиру! Почему они не поинтересовались ни тем, что от нее осталось, ни вообще ее жизнью? — Помнишь, сколько всего наговорила ее сестра? — Даг, а ты помнишь, как ее зовут? — Черт, не помню. Фрекен Стринберг и все. — Тоже хороши. Вангер дернул щекой: — Давай смотреть, хватит укорять себя, тогда мы думали, что Кайса повесилась. Чистенько, но бедненько, ничего нового обнаружить не удалось, однако Фрида прихватила с собой пару альбомов с фотографиями, которые лежали в спальне: — Посмотрю на досуге. Фотографии помогают понять человека. Снимки действительно кое-что подсказали… Детских не было совсем, только лет с шестнадцати. Вангер тоже заглянул через плечо Фриды, но снимки были обычными — под девизом «Здесь был я». И что за страсть у людей фотографироваться на фоне разных достопримечательностей? Словно без этого напоминания они не в состоянии понять, что сфотографировано. Сейчас уже мало кто собирает снимки в альбомы, предпочитают хранить в компьютерах или мобильниках, это чревато — вместе с утерянным телефоном или вышедшим из строя диском теряется и множество фотографий. Но теперь сами фотографии ценят куда меньше, это когда-то бабушки и дедушки, посадив внуков рядом с собой в большое кресло, часами могли показывать выцветшие снимки и рассказывать кто есть кто на них. Фрида подумала, что, будь у Кайсы дети, они вряд ли знали бы, как выглядят ее отец и мать, и даже сестра. Честно говоря, странно выглядят. Сестра, которая приходила после ее гибели, столь серая курица, что и не запомнишь. Отец немногим лучше, мрачный, молчаливый тип, но сестра хоть была разговорчивой, а отец больше трех слов не произнес. Нет, целых пять: — Здравствуйте. Где расписаться? До свидания. Богатый словарный запас, ничего не скажешь. Даг вернулся за свой стол, его вовсе не интересовало, как выглядела Кайса, когда ходила в Музей корабля Васы. — Даг, смотри, кто-то не хотел, чтобы знали, что он знаком с Кайсой. Действительно у фотографии оторван правый край, от правой фигуры осталась только часть рукава. Кто же стоял рядом с Кайсой в музее? И кто фотографировал? Снимок сложили пополам и по сгибу оторвали… Парень, с которым Кайса рассталась? Так бывает, когда бывшего милого жестоко разрисовывают на фотографиях, даже выкалывают глаза и пририсовывают рога, а бывает, вот так отрывают, чтобы и не вспоминать. Глупо, лучше уничтожить всю фотографию, ведь линия отрыва всегда будет напоминать того, кто был на снимке рядом. Но Фрида возразит: — Нет, там была девушка, но знаешь, что странно… — Ну, теоретик ты мой, что еще нашла? — Смотри, с одной стороны они совсем близко, с другой под ручку не взялись. — Какое это имеет значение? — Большее, чем ты думаешь. Даг присел, понимая, что сейчас услышит ознавательную лекцию. Фрида ходячая энциклопедия, причем, ее знания, будучи теоретическими, оказываются очень полезными на практике. — Еще раз и понятно. Фрида кивнула. — По тому, как близко держатся люди друг от друга, зная о ситуации в тот момент, можно наверняка сказать о степени их близости. — Кайса лесбиянка? — Не думаю, но я не о том. Вспомни любую очередь или транспорт, например, метро. Если есть возможность, люди норовят отодвинуться друг от друга, причем, это совершенно определенное расстояние — от метра до трех. — Конечно, особенно в час пик. — А ты уютно чувствуешь себя в транспорте, когда на тебя со всех сторон наседают? Неуютно, для удобства людям и нужны те самые один-три метра. Это называется социальным расстоянием, то есть, комфортным расстоянием между чужими людьми. — Понял. Ты права. И что? — Вторая дистанция личная — от метра до полуметра. Это если приятели, хорошо знакомые, те, кто не боится показаться неприятным, не боится, что от него отстранятся. И совсем маленькая дистанция от полуметра и ближе, когда чувствуют запах, дыхание, даже тепло тела, особенно как на этом снимке — в теплое время года. Это интимная дистанция, она позволительна между теми, кто спит друг с дружкой, либо между родственниками. Вангер замер, присев сначала, он уже давно поднялся и навис над Фридой, разглядывая снимок, и почти касаясь ее виска щекой. Девушка не отодвинулась. Допускала его в свою интимную зону? Даг почему-то смутился, чего с ним раньше никогда не случалось. — Но на фотографиях невозможно стоять на расстоянии метра. Фрида внимательно посмотрела на вернувшегося на свой стул наставника, казалось, она не заметила его порозовевшие уши и легкое смущение. Кивнула: — Конечно, но они и не стоят в метре друг от дружки, хотя отодвинуться есть куда. Они рядом, совсем рядом, и все же врозь. Когда близкие люди, особенно девушки, так фотографируются, одна почти наверняка подхватит вторую под руку, чтобы удобней стоять. Но Кайса даже чуть отвернута от своей соседки, хотя против интимной дистанции не протестует. — Почему ты уверена, что это девушка, а не парень? Может, приревновала, поссорились, или вообще парень чужой? — Чужого парня она обязательно подхватила бы под руку, свой, если уж фотографируется, приобнял бы ее саму. Я не знаю парней, которые, поссорившись с девушкой, стали бы терпеливо ходить с ней по музею и сниматься на фоне корабля Васы. Да и парень маловат. Кайса невысока — метр шестьдесят пять, у стоящей рядом фигуры локоть практически на том же уровне, если человек не урод, то рост где-то сто семьдесят сантиметров. — Хорошо, уговорила, это девушка. Может, и правда, лесби? — Может. А может сестра. — Та самая? — Да, о ней-то мы и забыли. — Черт, я даже не спросил тогда ее имени, но она оставила телефон, чтобы сообщили, когда можно будет забрать тело сестры. Сейчас найду… — Вангер принялся лихорадочно перебирать бумаги на столе. В его вечной свалке были свои преимущества — ничего не выбрасывалось, а просто лежало горами, зато при необходимости любую бумагу можно раскопать. И стикер с телефоном сестры убитой тоже нашелся. — Звони, ты умеешь разговаривать с людьми, — Вангер подал записку Фриде, потому что терпеть не мог телефонные разговоры, говорить, не видя собеседника, для него каторга. Трубку не брали долго… — Фрекен Стринберг? Попросите к телефону фрекен Стринберг, пожалуйста. Нет такой? — Фрида чуть помолчала, видно выслушивая чью-то тираду, потом кивнула: — Извините, вероятно, я ошиблась номером. Еще раз извините. Даг порадовался, что звонил не он. — Что? — Морг. — Что?! — Она посмеялась над тобой, Даг. Дама сказала, что студентки часто дают навязчивым поклонникам этот телефон. Вангер еще раз порадовался, что поручил позвонить Фриде. — Ну, шутница, я тебе покажу! Хотя, кто мог ожидать шуток от этой серой курицы? * * *