Восемь вызовов без ответа, все от Ларса Юханссона. Пять вчера, первый сразу после того, как я выключила, остальные позже, а три уже сегодня с шести утра. Ларс усмехается: — Вот именно, я у дома с шести утра, думал, с тобой что-то случилось или просто не хочешь меня видеть. — Хочу… — Как грудь? — В его голосе еще есть нотки бешенства. — Нормально. Я даже не пила обезболивающее. — Терпела? — Да нет, не так уж больно. — Дай посмотрю. Он отправляется в ванную мыть руки, потом внимательно осматривает мои пострадавшие соски, меняет компресс, довольно кивает: — Хорошо. Я млею, кажется, обошлось. Ну что за бестолочь, выключила мобильник в офисе и забыла о том, что выключила. И вдруг… — Я тебе, кажется, сказал, чтобы ты и шага не смела делать из дома. Но не успел уехать, как ты нарушила приказ. Куда ты ходила? — Ты за мной следишь?! Я больше ужаснулась тому, что он мог узнать об Анне и Оле, чем тому, что действительно за мной следит. — Больно нужно! Николас тебя увидел, он ездил к тому-то на Йотгатан. Позвонил и сказал, что ты шляешься по улице. — Вот ябеда. И вдруг до меня доходит: — Он так и сказал, что я шляюсь? Ларс смеется: — Нет, конечно, сказал, что ты на улице, несмотря на мороз. Так где ты была, у любовника? — У подружки… — Э-эх! Ума палата, а побежала хвастать колечками в груди, как папуас новым кольцом в носу. Он смеется, и мне становится легче. — Я не хвастала. — Это не избавит тебя от наказания. На сей раз будет уже не поощрение, а действительно наказание. И серьезное. Бессонную ночь и половину седой головы я тебе не прощу. Я мысленно ужасаюсь и храбро пытаюсь урезонить строгого хозяина: — Подумаешь, преступление — сбегала к подружке. Что же мне, теперь разрешения у тебя спрашивать, чтобы с подругами встречаться? — Нет, но если я сказал сидеть дома, значит, надо сидеть дома. Сегодня вечером будет порка. — Ларс! — Да? — У… у меня еще то не прошло! Он хохочет: — Врешь, все прошло. Выпорю по-настоящему, а за вранье добавлю. Дай запасные ключи от квартиры, чтобы мне не пришлось ломать дверь. Я послушно киваю на столик у телефона. Он проходит по квартире, явно что-то прикидывая, берет ключи, возвращается ко мне и напоминает: — Вечером выпорю. Готовься. Обнадежил, называется. До вечера не так много времени, особенно если не знаешь, во сколько эта экзекуция состоится. Я провожу день в полуобморочном состоянии. Наконец не выдерживаю и звоню Марте: — Он намерен выпороть меня сегодня вечером. Марта смеется: — Переживешь. — Ты думаешь? Кстати, меня видели, когда я ходила в офис. — За это порка или просто так? — За все, — сокрушенно вздыхаю я, Марта в ответ хохочет. — Бедная девочка… Ее сегодня выпорют по-настоящему… Расслабься и получай удовольствие. — Попробую… Легко сказать, получай удовольствие! А если я просто боюсь? Боюсь и… жду этой экзекуции. — Марта, неужели и правда можно получить удовольствие от порки? — Это кто и как порет. Думаю, ты от рук Ларса получишь. Не переживай. — А тебя много пороли? Только Оскар? — Нет, но это длинная история. Оскар порет жестко, после него не посидишь, и рубцы долго не проходят. — Я боюсь. — Не трусь. Вот и все успокоение. Ларс приходит в восемь, но не открывает дверь своим ключом, а звонит. — У тебя же есть ключ? — Я взял его на всякий случай, но как воспитанный человек предпочитаю, чтобы хозяйка впустила меня сама. Я к тебе по делу. — Только? Я пытаюсь шутить, чтобы скрыть дрожь в коленках. — Угу. Зато дело какое… Ты готова? — Ларс… — Значит, готова. Весь день боялась, и теперь поджилки трясутся. Это хорошо, острее будешь чувствовать. Пойдем. Он закрывает дверь, моет руки, приносит в комнату большую сумку. Я с ужасом смотрю на это вместилище девайсов. — У тебя есть лед в холодильнике? Принеси в какой-нибудь чашке. Я покорно тащусь к холодильнику за льдом, ужасаясь сама себе. Что происходит? Ко мне пришел пусть и любимый мужчина, но с намерением выпороть, а я не просто покорно с этим соглашаюсь, но и создаю условия! Сказал бы кто неделю назад, плюнула бы в лицо. Нет, неделю назад уже не плюнула, а вот две — наверняка. Ларс прекрасно видит мой страх, тихонько смеется: — Замираешь от ужаса и желания? Раздевайся. Я покорно расстегиваю джинсы, обзывая себя тряпкой.