— Ты часто здесь бываешь? — Нет, только вчера и вот поневоле сегодня. Какого черта я перед ним оправдываюсь? Сам-то он что здесь делает? — Тебя подвезти? Даже если бы в Стокгольме не работало метро и не было ни одной другой машины, кроме той, у которой стоял Мартин, а мороз градусов на десять крепче и ледяной ветер сбивал с ног, я скорее отправилась ползком через весь город, чем согласилась ехать с ним. — Нет, спасибо, меня ждут. А ты что здесь делаешь? — Я здесь… — рука Мартина делает совершенно непонятный картинный жест, — живу. Передавай привет Ларсу. — Обязательно. Живет он здесь! Таких совпадений не бывает. И привет я передавать не собираюсь, Ларсу привет от этого слизняка нужен не больше ведра дерьма на голову. И все-таки вопрос о том, какого черта Мартин околачивался у подъезда Ларса, остается. Вечером я беру себя в руки и задаю этот вопрос: — Я сегодня на Эстермальмсгатан встретила Мартина. Что он там мог делать? — Черт! Я забыл предупредить, что он там живет. Дед купил нам по квартире в одном доме, чтобы никого не выделять. Его этажом ниже. — Ларс, он мог попасть в твою? — Не понял. Зачем? — Он мог зайти в твою квартиру? — У консьержа есть запасные ключи от всех квартир. — Голос Ларса мрачен. — Линн, не ходи туда больше. Если она тебя так пугает, не ходи. Я запрещаю! И рисунки не смотри. Ты меня поняла? Зря я тебе все это показал. Конечно, зря, ведь именно из-за схемы я поняла, как была повешена Бригитта. — Скорей бы вернуться и поговорить нормально. Давай договоримся: ты больше не будешь никуда ходить, ничего накручивать и придумывать не будешь. Я прилечу и все объясню. Все, что только захочешь услышать. Ты меня поняла? — Да. — Линн, не шепчи. — Да, хорошо. — Если бы ты знала, как я хочу тебя! Никакой ледяной душ не помогает. Линн, ты должна чувствовать это даже на расстоянии. — Я чувствую, Ларс. Как спросить, что он видит перед собой в окно? Или что делал сегодня? Беззаботного голоса не получится, выдам себя. — Чем ты сегодня занимался? — Официальными делами, оформлял разные документы. — Какие? — Снова суешь нос? Решал вопросы одной девушки, ты ее видела. Вернусь, все расскажу. Разговора толком не получается. Ларс закрыт, он смеется, что-то говорит, но я не могу выудить никакую информацию. Я так и не поняла, в Амстердаме ли он и чем там занимается. Что за девушка? Господи, неужели это… Нет, Ларс не стал бы говорить о Бригитте, как о моей знакомой. Так ничего и не поняв, я звоню бабушке, сочиняю историю о предстоящей завтра проверке системы отопления, которая якобы барахлит, а потому мне придется пожертвовать отдыхом у заснеженного озера. Я сижу перед выключенным телевизором с пультом в руках довольно долго, пока не соображаю, что так и не нажала кнопку «Вкл.». Но сейчас не до него, даже если в новостях покажут сюжет о гибели Бригитты, больше, чем я знаю, все равно не сообщат, а слышать еще раз этот кошмар я не в состоянии. И вдруг я буквально подскакиваю на месте от страшной мысли, вернее, воспоминания о фотографии, той, на которой Ларс, Оскар и три девушки. Две из них убиты, причем одинаково или почти одинаково! Кайса Стринберг задохнулась, якобы неудачно подвесившись. Но Бригитта Ларсен-то не могла вот так подвеситься. Ее повесили, пытаясь выдать это за несчастный случай. Если это не случайность, то, кажется, я знаю, кто будет третьей жертвой. Из трех девушек на снимке осталась в живых одна — Паула. Что, если ее очередь? Что мне делать с этим пониманием? Идти в полицию, но тогда придется объяснять все с самого начала про Ларса и мое пребывание в его доме тоже. А если он не виноват? Я вспомнила слова Ларса о том, что не вовремя сказанная правда может испортить кому-то жизнь. Оставалось только попытаться найти эту женщину самой и предупредить об опасности. Кто может что-то знать о Пауле? Конечно, Оскар, но Оскара спрашивать нельзя. К тому же Марта сказала, что он уехал, и Оскар может быть причастен. Наверняка что-то знает Свен, но если спросить Свена, Ларс уже через пять минут будет знать об этих расспросах. Под каким-то предлогом попасть в дом и утащить альбом, может, на обороте фотографии есть надпись? Бывает же, пишут всякую всячину… Да, конечно, именно для меня оставили адрес или номер телефона, причем не пятилетней давности, а на будущее — нынешний. Я даже лицо не разглядела, только статную фигуру, пожалуй, как у Марты, не хуже. Крепкая девушка, вернее, молодая женщина. Мне показалось, что она старше Ларса. Сейчас я удивилась собственной несообразительности, а еще Ларс говорит, что мой любопытный нос может пострадать. Я даже не сунула его еще раз в тот альбом, чтобы разглядеть красотку, которую ласково обхватил за плечи Ларс. Нет, это не объятия любовников, но они явно не чужие. Запретила себе вспоминать о том снимке, а оказалось, зря. Или я просто накручиваю себя? Да нет, не накручиваю, девушки-то погибли, и погибли мученически… Сколько ни размышляю, ничего путного, кроме как отправиться на остров и начать расспросы там, не придумываю. Других зацепок у меня просто нет. Может, все же позвонить Марте, она же что-то знает об Оскаре? Нужно только разговаривать с ней очень осторожно… Три дня, у меня всего три дня. Потом вернется Ларс, и никого разыскивать или о чем-то предупреждать я уже не смогу, даже если он не имеет никакого отношения к убийствам девушек, он ни за что не позволит мне заниматься розысками Паулы. А я должна предупредить, обязательно должна успеть предупредить. Сердце ноет: кого ты собралась предупреждать? Ведь ясно же, что у них с Ларсом что-то было, иначе он не обнимал бы ее за плечи, ни на одном другом снимке Ларс не прикасается к женскому телу, хотя девушек вокруг него всегда много и смотрят они влюбленными глазами, по крайней мере, восхищенными. Неужели ты хочешь, чтобы у него все всколыхнулось снова? Но карту поставлена жизнь человека. Я должна разыскать ее и предупредить. А если это разрушит наши с Ларсом отношения? Ведь я же не смогу скрывать от него свое участие в расследовании вечно? Ладно, отношения потом, сейчас розыск. Но Анне я ничего не скажу. Сначала Марта… — Марта, ты действительно не знаешь, где Оскар? Она явно плачет: — Нет, Линн. — Ты плачешь? — Человека убили… Я понимаю, что Марта мне не помощница, даже если я сейчас скажу, что понимаю, кто следующий, и намерена разыскать Паулу, она ничего не сделает. Похоже, Оскар держит ее в черном теле и вообще ни о чем не рассказывает. Кто еще может помочь? К утру я понимаю, где еще можно поискать информацию. * * * Конечно, пальчики совпали, знать бы еще, чьи они. Образцов ДНК тоже немало, и тоже не с чем сравнивать. По фотороботу женщину никто не опознал, разводили руками: нет, ее просто не видели. Даг с Фридой уже решили, что Карин действительно спутала голоса, бывают ведь похожие, но фоторобот из папки все же не удалили, пусть лежит. Вангер показал соседу с собакой и фотографии Ларса Юханссона, тот смотрел долго и внимательно, но потом покачал головой: — Фигура похожа, лицо нет. Курт Малунген свое появление в высотке объяснил просто: договорился с хозяйкой квартиры о встрече, чтобы взять интервью, но в домофоне у ее квартиры горел значок неисправности, пришлось просить девочку, возвращавшуюся с прогулки, подержать дверь. Как входил в квартиру, видел сосед убитой по площадке, который тоже заинтересовался приоткрытой дверью. Вошли вместе… Малунген обещал ничего не публиковать, держать язык за зубами и больше не совать нос ни в какие чужие квартиры и чужие дела. Он действительно был испуган и явно жалел, что ввязался в это дело. Снимки поклялся уничтожить. * * *