– Каждому человеку отмерян свой срок, и по истечении этого срока его имя записывают в книгу Смерти. – Книга Смерти? – Да. Это, наешь ли, такой реестр учета человеческих душ. Так вот, один раз ее вполне можно обмануть, например, с помощью того же медальона. Тогда Ангел Смерти будет стоять за твоей спиной, и портить тебе жизнь, пока ты не совершишь ошибку. Но обмануть Ангела во второй раз... если человек это сделает, то это будет означать, что его имя было записано в книгу дважды, а душа его все еще находится в живом теле. И это так же неестественно, как и оживший мертвец. И так же невозможно. Вот тебе и вся пресловутая сила Слова. – Неужели, за все это время, не нашелся такой человек? – Анжела удивленно вскинула брови. В конце концов, на Земле жило такое количество людей. И ни один из них не хотел умирать. Так что же, никто не смог найти способа остаться? Никто не придумал какой-нибудь действенный план? – Проблема в том, крошка Беллз, что человеку одному это просто не под силу. Для этого ему надо заручиться помощью Ангела. Да, к тому же, не обычного, а достаточно сильного, быстрого и опытного. Ведь только он смог бы отвести руку Смерти целых два раза. – Ну и что? Ведь есть люди, которые могут их видеть. Они же тоже не хотят уходить. Разве они не смогли бы договориться? – Понимаешь, Смерть не уходит без жатвы, таков закон. Но если ей дать взамен другую душу, то это меняет дело. И поскольку ради жизни одного, Ангелу-Хранителю пришлось бы пожертвовать жизнью другого, то его наверняка бы изгнали за подобное неповиновение и вмешательство в чужие судьбы. Он сделался бы Падшим, и это бы убило сразу двух зайцев. У меня появился бы Всадник Войны с алыми крыльями и тут же оживший мертвец. – Все равно, за такое количество лет, разве не нашлось ни одного отчаянного Ангела Хранителя? Не верю. – Ты недооцениваешь их, крошка Беллз. Ну, или наоборот, переоцениваешь. Подтолкнуть на это Ангелов практически невозможно. – Почему? – Все они, видите ли, привязаны к своему милому Создателю, – Люцифер горько усмехнулся, – и даже если любят человека, то его смерть их не тревожит, ведь это естественный ход вещей. Да, к тому же, их ждет встреча наверху. Встреча, которая будет длиться вечно. Разве правильный Ангел пожертвует этим, ради скоротечности жизни? Разве он будет готов отдать Свет и крылья за нечто плотское и совершенно ему непонятное? Вспомни того же Кристиана. Он никогда не пошел бы на это. Не воспротивился бы Создателю ради того, чтобы ты могла прожить еще немного. А твои 50 лет просто секунда рядом с Ангельской вечностью. Это действительно было так. Крис говорил, что любит ее, уверял, что она много значит для него, но крыльями ради нее все же пожертвовал Дэймон. – Хорошо, я могу это понять. Но, почему же ты решил, что Дэймон бы не поступил точно так же? – Анжела задумчиво покусала губу. – А разве я ошибся в нем? – Может тебе просто повезло? Как можно было надеяться, когда шансы были так малы? – О, шансы были куда как больше, чем тебе кажется. Первый – не значит лучший. Первый это особенный. Не такой, как все. Дэймон Первый. Я Первый. Лилит тоже была Первой. Люцифер замолчал. Он сидел, сжав кулаки, глядя себе под ноги. И вновь он показался Анжеле таким печальным, таким ранимым, но упрямым и готовым бороться с любым препятствием. В этот раз девушка не решилась первой прерывать тишину – настолько задумчивым он выглядел. – Только Дэймон очень долго никого не любил и я уже отчаялся ждать, опасаясь, а вдруг ему это и вовсе недоступно, – продолжил Люцифер, после пары минут, – но потом родилась ты. Похожая на Лилит, точно вы близнецы. И такая же, как она, отличная от остальных. – Вот тут ты, пожалуй, не прав. Я самая обычная. Такая, как все, – Анжела покачала головой. – О, ну что ты, милая. Ты не похожа на других. Слишком жертвенная, слишком самоотверженная, слишком ранимая. Вот что делает тебя избранной, вот что выделяет из толпы. Внутри ты особенная. Люцифер приложил руку к своей груди, постучав по ней. Потом очень внимательно посмотрел на Анжелу и продолжил: – Вот здесь ты не такая, как все. И поэтому тебя хочется защищать. Ты пробудила в Дэймоне эту потребность, о которой он, наверное, даже не подозревал никогда прежде. Ты та, которая должна жить, та, которая нужна. Тебя хочется спасти даже от самой Смерти. Любой ценой. И он легко пошел на это. Не сомневаясь ни на доли секунды, отверг все, что ему было дорого, все, что он знал до этого, все во что верил, ради тебя. Ради твоего сомнительного короткого счастья, хотя ты, пожалуй и была бы не прочь умереть за мать. Разве я не прав? Анжела промолчала. Люцифер был прав – конечно, она предпочла бы отдать свою жизнь, ради близких людей. Лилит... неужели... неужели она действительно была? Жила, радовалась, грустила, любила? Но ведь тогда Люцифер может быть прав и в другом... Если поверить, хотя бы на мгновенье тому, что он упал ради любви. Ради той, которую после стерли, будто ее и не было. Если только допустить это, тогда все, чему ее учили, все, что она знала, все во что верила... все это становилось ложью. Весь ее мир. И в глубине души она уже это допустила. Уже поверила. Только вот упорно прятала от себя свои же собственные чувства, боясь разрушить столь хрупкое счастье. Не желая думать, что все это время она жила в мире, где приоритеты, правда, само добро и зло, были так извращены и поруганы. – Я не хочу, чтобы ты был прав хоть в чем то, – наконец, ответила Анжела, и сейчас это было правдой. – Конечно, не хочешь, ведь ты все еще мне не веришь, – Люцифер печально вздохнул, – хотя я рассказал тебе все о том, как я обошел печати. Всю правду, крошка Беллз. А может, ты просто боишься мне поверить? Знаешь, я бы все-таки предпочел второй вариант. Анжела помотала головой, больше убеждая саму себя. – Нет, просто того, что ты сказал, для меня недостаточно. – Как скажешь, милая, – он мягко улыбнулся, – но пока я все же остановлюсь на этом. Впрочем, мы всегда можем поболтать о Лилит. Знаешь, я могу рассказывать о ней часами любому, кто только готов слушать. – Погоди-погоди, что значит остановишься? Есть что-то еще, что я должна знать? Ты же сказал, что это все? На самом деле, Анжела не смогла выяснить ничего такого, с помощью чего можно было бы остановить Апокалипсис. – Я сказал, что это все о том, как я обошел печати. Кажется, именно это тебе было интересно. – Если есть что-то еще, способное убедить меня, то я должна это слышать, – вряд ли бы Анжелу сейчас что-то действительно убедило. Ее так сильно испугала перспектива того, что Люцифер прав, что ей хотелось просто зажать уши и мотать головой, пока все его слова не покинут ее мысли. – Ты манипулируешь мной, крошка Беллз, – Люцифер погрозил пальцем, – а это не хорошо для такой юной леди. Сейчас ты не услышишь меня, что бы я тебе ни сказал. А потому, я лучше подожду. Приятно было провести с тобой время. Ты по-настоящему милая девушка, когда не смотришь на меня с такой откровенной ненавистью. И не успела Анжела сказать что-то в ответ, как Люцифер скрылся за ближайшим поворотом, проделав это как всегда слишком быстро для того, чтобы обычный человек мог успеть за ним. Девушка еще долго сидела на скамейке, прокручивая в голове все то, что услышала сегодня, вспоминая каждую деталь. Вся эта информация ей вовсе не помогла и ни на шаг не приблизила к цели. А вот то, как Люцифер говорил все это... его выражение лица, жесты и та невообразимая тоска, с которой он вспоминал Лилит... Анжела буквально разрывалась на части от противоречивых чувств. Да, она не хотела верить Люциферу, и была права в этом, ведь Дэймон его не переносил. Но вот ее сердце... оно никак не могло забыть ту искренность, с которой говорил Люцифер. Девушке упорно казалось, что он открылся перед ней. Что она, в отличие от Криса, Дэймона и всего остального мира, видела его настоящего. Не чокнутого социопата, желающего все уничтожить, без сомнений убирающего препятствия на своем пути, каким его все считали. Но несчастного и печального, всеми презираемого влюбленного, жаждущего только справедливого воссоединения со своей половинкой. Казалось, Анжела запуталась. Сомнения, что грызли ее, после этого разговора только увеличились, хотя она снова затолкала их как можно дальше, спрятав от самой себя. – Я все решу, как только поговорю с Дэймоном. Сегодня, или завтра он вернется, и я не стану зря тратить время. Я обсужу с ним эту ситуацию, и мы вместе решим, что же делать дальше, – вслух произнесла Анжела, успокаивая саму себя. Действительно, так будет правильнее. Пусть Дэймон скажет ей, что Люцифер просто гениальный актер. Что на заре человечества, когда он еще не прятался ото всех Ангелов, он ломал эту комедию не один раз. Дэймон вернет ей уверенность в этом мире. И ВЕРУ. От последней мысли девушка едва не расхохоталась. Она хочет, чтобы ПАДШИЙ Ангел, Ангел, восставший против своего Создателя, вернул ей веру в него. Пробегающий мимо молодой человек с собакой, кинул на нее удивленный взгляд, увидев, что она говорит сама с собой, и Анжела поспешила уйти прочь из парка. Джоша еще не было дома, когда она вернулась, и девушка заняла себя домашними делами, стараясь прогнать ненужные мысли. Она успела прибраться и даже приготовить ужин, когда отец написал ей, что задержится, поскольку собрался заглянуть в бар вместе с Малькольмом. Сейчас Анжела восприняла это гораздо спокойнее, чем раньше. Может она и не до конца верила Люциферу, но хотя бы убедилась, что отцу он вредить вовсе не собирается. Когда девушка закончила с делами, размышляя, чем же еще можно себя отвлечь, до прихода Дэймона, или хотя бы отца, зазвонил телефон. – Да? – Анжела! Ты же можешь сейчас говорить? – на том конце провода оказалась Дарси. Ее голос буквально излучал волны радости, и Анжела смогла без проблем представить сейчас себе ее лицо с улыбкой до ушей.