Дарси с Кайлой заулыбались, поняв, что она имеет в виду. – Ладно, тогда наслаждайтесь друг другом, голубки, – фыркнула Дарси, – думаю, вы это заслужили. А на следующие выходные мы едем в Портленд! – Ура! – подтвердила Анжела. Конечно, поездка с подругами было весьма заманчивым делом, но ближайшую субботу она бы, ни за что и никогда не отдала. Она так долго не видела Дэймона, и скучала по нему каждой клеточкой своего тела так сильно, как не бывало прежде. Ей хотелось как можно скорее услышать его чарующий голос, почувствовать обжигающее дыхание на своей шее, когда он шепчет ей про то, как же сильно он тосковал. Анжела раз за разом представляла, как они встретятся. Как он окажется в ее комнате, привычно перемахнув через окно, и заключит ее в объятия. Он будет держать ее так крепко, будто она самое дорогое, что у него есть. А потом их губы сольются в самом прекрасном, что только бывает на свете. Нет уж, она не променяла бы все это на Портленд! После обеда подруги вновь разошлись по кабинетам. Теперь, когда Анжела знала точную дату, она не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что скоро снова увидит Дэймона. И от этого время будто стало идти в два раза медленнее. Казалось, уроки никогда не кончатся, и Анжела не знала, как переживет эту неделю. Сегодня у нее было дежурство в больнице, и когда, наконец, прозвенел последней звонок, Анжела вылетела из школы в числе одной из первых. Она даже не попрощалась с подругами. Ей хотелось быстрее приехать и отвлечься. Ведь рядом с пациентами время вновь приобретало свой обычный ритм, и даже немного ускорялось. В этом ее ожидания оправдались, и дежурство пролетело совершенно незаметно. Но все же, впереди предстояла еще очень долгая неделя. *** Анжела сама не понимала, как дожила до вечера пятницы. И даже была удивлена этому, потому что ей казалось, что выходные не наступят никогда. Кулон, конечно, впитывал и преобразовывал любые негативные эмоции, от тоски с печалью, до гнева и боли. Но вот с радостным нетерпением он справиться никак не мог. И поэтому, вся неделя была сплошным понедельником. Длинной и невероятно долгой. Анжеле казалось, что все учителя сговорились, и специально выбирали самые скучные темы. Они, будто нарочно, объясняли все нудными монотонными голосами, навевающими сон. И как это она раньше не замечала, как же на самом деле утомительно и долго длится каждый урок? Анжела пыталась слушать, но у нее ничего не получалось. Зевая, она смотрела на часы, в надежде на скорое окончание этой медлительной пытки, а потом ждала целую вечность и снова смотрела. Но проходило лишь пять минут, и каждый раз она думала, что ее часы сломались. Однако они работали исправно, и Анжела тяжко вздыхала, вновь погружаясь в напряженное ожидание. Кайла и Дарси всячески пытались ее отвлечь, и отчасти у них это получалось, хотя бы на время обеда. Дарси все так же увлеченно рассказывала про своего ненаглядного Дилана, их переписку и масштабные планы на выходные. Несмотря на расстояние, разделявшее их, и невезучесть Дарси в плане парней, кажется, пока у этих двоих все шло замечательно. Кайла же просто травила забавные истории, не давая Анжеле скучать. Но вот, обед заканчивался, подруги расходились каждая на свои уроки, и на девушку вновь переставали действовать законы времени. Она словно попадала в другой мир, где все происходит гораздо медленнее. Когда же Анжела возвращалась домой, то все становилось еще хуже. Она пыталась сосредоточиться на уроках, но у нее мало что получалось. Стрелки часов, висевших в ее комнате, двигались так мучительно громко, что она слышала каждую минуту, которую они отсчитывали. Анжела даже стала гораздо раньше ложиться спать, надеясь, что так быстрее наступит новый день, а значит, и она быстрее увидит Дэймона. Но это тоже мало помогало, потому что она долго ворочалась в кровати, пытаясь насильно погрузить себя в сон, но из-за предвкушения и нетерпеливого ожидания, даже это у нее выходило довольно скверно. Люцифер объявился в их доме в среду, через день после того неожиданного звонка от Дэймона. И с тех самых пор он старательно сторонился Анжелу. Пытался уйти, едва видел ее и стыдливо опускал голову, избегая встречаться с ней взглядом. Выглядел он при этом очень виноватым. Было странно это наблюдать, но, похоже, он... действительно переживал из-за случившегося. Раньше Анжела ни за что бы в это не поверила, назвав подобное бредом и глупыми выдумками. Но с тех пор многое изменилось. Она приняла Люцифера, смысл его поступков, и ей было даже жаль его. Сейчас весь вид Люцифера говорил о том, что он сожалеет о содеянном, но не может отступиться от своей цели. Анжела его не винила. Она даже хотела поговорить с ним об этом, но ей не удавалось застать его одного. Он точно прятался за Джошем, не оставаясь вместе с девушкой в комнате. Впрочем, даже об этом Анжела не могла думать достаточно долго. То ее состояние, в котором она находилась, вообще не располагало к, каким бы то ни было, мыслям. Лишь к нетерпеливому и лихорадочному ожиданию, наполнявшему девушку от макушки и до самых пяток и мешающему сосредоточиться, не важно, на чем. Но вот, наконец, ее мучения практически подошли к концу. Теперь лишь одна ночь отделяла ее от столь долгожданной встречи с Дэймоном. Анжела тешила себя надеждой, что он прилетит немного раньше, сделав ей сюрприз, но ее мечтам не суждено было сбыться. «Буду завтра, только ближе к обеду. Наконец-то смогу увидеть тебя. Очень жду встречи. И, конечно, люблю». Эта смс одновременно и обрадовала, и разочаровала ее. Теперь выходило, что рассчитывать на что-то преждевременное, совершенно не имеет смысла. Наверняка, Дэймон до последнего пытается найти в книгах хоть какую-то подсказку. С другой стороны, оставалась лишь одна короткая ночь – и все ее ожидания, наконец, оправдаются. И она сможет воплотить все то, о чем так страстно мечтала в последнее время. Из-за этого, сегодня Анжела приготовилась к тому, что будет ворочаться гораздо дольше обычного. Но, видимо, то нервозное состояние, в котором она пребывала всю эту неделю, наконец, дало о себе знать, и она заснула быстро и крепко. *** Когда Самаэль только сообщил о снятии пятой печати, Дэймону казалось, что он никогда больше не сможет выбраться из той черной пучины отчаяния и гнева, что поглотила его, накрыв с головой. Это было просто ужасно. Его мир будто рухнул, забрав его с собой. Волны ненависти к Люциферу вливались в него, точно темная река, сметая все на своем пути. Ему хотелось найти этого чертового предателя и голыми руками разорвать ему глотку, наслаждаясь видом текущей крови. Эти страшные чувства, которые всегда таились в нем, и которых он так сильно боялся, пытались поглотить его. А еще никогда прежде Дэймон не чувствовал себя таким беспомощным. Земля буквально уходила у него из-под ног, и он совершенно ничего не мог с этим поделать. Это состояние угнетало его, добавляясь к общей депрессии и мрачным, всепоглощающим, деструктивным мыслям. Дэймон не знал, как он сможет сказать Анжеле, что не оправдал ее надежд. Не смог сделать того, что обещал так отчаянно. Они с Крисом не спали, и практически не ели, все время проводя за книгами. Будь они обычными людьми, наверняка у них на руках вылезли бы мозоли из-за огромного количества страниц, которые им постоянно приходилось перелистывать. Но, видимо, это было бесполезно. Надежда все это остановить, и без того призрачная, ускользала с каждой пустой книгой, с каждым ненужным свитком. А Люцифер явно знал, что ему делать, опережая их на несколько шагов. Тем тревожным утром, он откладывал звонок, настолько, насколько это было возможно, оправдывая себя нежеланием разбудить ее. Но на самом деле причина крылась в другом. Он боялся услышать разочарование в ее голосе. Или боль. Печаль. Тоску. Страх. Ненависть. Боялся, что она скажет ему правду о том, что он не справился, потеряв ее доверие. Он не достоин ее. Никогда не был достоин. Эгоистичный, с явной проблемой по части самоконтроля, он не сделал ничего такого, что могло бы заслужить ее расположение. Но он готов пойти на все. Совершить возможное и невозможное, лишь бы не допустить, чтобы она пострадала. В этом плане Дэймон был настроен более чем решительно. Он все еще не понимал, как это Люцифер сумел так быстро обойти печати. Похоже, находчивости ему было не занимать. Конечно, шестая печать не должна пасть столь же легко. И пока она висела над этим миром, ограждая его от наступления Апокалипсиса, у них еще оставалось время. Но Дэймон не желал больше ошибиться и вновь недооценить хитрость и коварство Люцифера. Поэтому, было решено, что Крис продолжит поиски один, а Дэймон присоединится к Анжеле. Этим он решит сразу две проблемы: будет с ней рядом, прогнав ту отчаянную тоску и боль, терзавшую его сердце в разлуке, и сможет присматривать за Люцифером, не давая ему свободу действий. Им с самого начала стоило подумать об этом, и не оставлять его одного, или, что еще хуже, с Анжелой. Но они были так озадачены поисками... к тому же, никто не рассчитывал на то, что Люцифер будет торчать в городе рядом с девушкой. И сейчас Дэймон корил себя за этот промах. Конечно, Самаэль сразу сообщил им, стоило только Люциферу покинуть Сэнт Хиллз. Так же, он сказал, что теперь он направляется на восток. Но они только обрадовались этому. Еще бы, ведь так он будет далеко от Анжелы и не сможет ей докучать. Но когда Самаэль сообщил им о печати, было уже слишком поздно. Они, наконец, поняли, что упустили свой шанс остановить его. Крис корил себя за произошедшее не меньше Дэймона. Но его негативные эмоции, ограниченные ангельской сутью, не были так подавляюще сильны, отчего ему приходилось намного легче. Дэймон же барахтался в непроглядной пучине тьмы, состоящей из страха, ярости отчаяния и других, мало совместимых, чувств. Обычно его спасательным кругом, лучиком света, за который он цеплялся, и который помогал ему выкарабкаться, в таких ситуациях была Анжела. Стоило ему увидеть ее очаровательную улыбку, глаза, полные любви и нежности и, конечно же, эти рыжие, словно огонь, кудряшки, как он успокаивался. Стоило ему услышать ее серебристый смех и такой приятный голос, как его сердце наполнялось теплотой и умиротворением. Сейчас же у него не было такой возможности, и он ненавидел мир без нее. Потому что, когда рядом не было Анжелы, из него исчезали все краски жизни, а взамен оставалась лишь боль и тьма, из которой невозможно выбраться самостоятельно. Потому что, радость уходила вместе с ее улыбкой. Анжела была самым светлым, что только ему довелось испытать в этой долгой жизни. И самым дорогим. Он любил ее с такой бешенной силой, так страстно, так нежно, как никто и никогда не смог бы. Ему хотелось защищать и оберегать ее, оградить от всех неприятностей и проблем. Он часто скрывал свои настоящие чувства за насмешкой и язвительной улыбкой, и только с ней он мог быть настоящим до конца, мог раскрыться. Она одна понимала его так, как не вышло бы и у всех ангелов этого мира, вместе взятых. И, конечно, ради нее он был готов совершенно на все. Это не было пустым звуком, или бахвальством. Он мог снова и снова жертвовать своими крыльями, душой, жизнью, да чем угодно, лишь бы только она была счастлива, лишь бы видеть улыбку на ее лице и слышать ее смех. А сейчас Дэймону предстояло принести ей печальные новости, и сердце его сжалось, готовое разорваться на части от боли и бессилия. Он уже хотел положить трубку, когда Анжела, наконец, ответила. От ее голоса внутри у него все словно взорвалось от счастья. Никто другой не вызывал в нем даже отдаленно похожих эмоций. Он рассказал ей обо всем и сжался, готовый к обвинениям в свой адрес, хотя конечно, вряд ли он бы их пережил. Но Анжела вовсе не считала его виноватым. Она верила в него, в то, что он сможет найти выход, и это наполняло его сердце радостью и горечью одновременно. Радостью от того, с каким теплом она о нем говорила, как счастлива была тому, что сможет с ним увидеться. Горечью, потому что он боялся провалиться, и не оправдать ее ожидания. Дэймон больше не считал их маленькое путешествие в Париж пустой тратой времени. Волшебный артефакт был действительно ценным приобретением. И дело тут вовсе не в поцелуях. Конечно, возможность целовать Анжелу, не вредя ее душе, окрыляла его. Ведь раньше он не мог бы рассчитывать на что-то подобное. А поцелуи с ней были самым чудесным, самым невероятным ощущением, которое он испытывал за все свое долгое существование. Они были его личным раем, тем, ради чего хотелось жить, что никогда не сможет надоесть. Но куда больше его радовало то, что теперь, нося кулон, Анжела чувствовала себя гораздо лучше, чем прежде. Она была чуткой натурой, склонной к состраданию, желанию помочь всем на свете. И последние события, обрушившиеся, словно снег на голову, тревожили ее. Она переживала и расстраивалась за всех людей разом, за то, что уже случилось и то, что еще только должно было произойти. Дэймону было больно видеть ее печальной и он изо всех сил старался ее утешить, успокоить, но обычно у него это плохо выходило. Однако с тех пор, как она стала носить медальон, ее сердце наполняла одна лишь радость, и это было куда как лучше. Окончив разговор и повесив трубку, Дэймон вернулся за работу, не теряя больше времени. И хотя он был предельно сосредоточен и листал книги с совершенно невозможной для обычного человека скоростью, это не мешало его мыслям раз за разом возвращаться к Анжеле.