Анжеле хотелось зажать уши. Как он вообще мог такое говорить? Даже думать про это девушке было ужасно. Хотя в чем-то он был прав. Ей давно пора отпустить Криса, оторвать его от себя. – Делаешь вид, будто не слышишь, но сама-то знаешь, что я прав, – Люцифер так и не открыл глаз, – знаешь, Война мне тоже нравится гораздо больше. Крис слишком правильный, слишком чистый, слишком светлый. Все эти принципы и моральные ценности. Бррр... конечно же через некоторое время тебя начало от него тошнить. Рядом с такими всегда чувствуешь себя недостойной, слишком грязной. Думаю, ты понимаешь, о чем я. Война же настоящий, до скрежета в зубах. Он храбр, своеволен, тверд, свободен и упрям. Почти как я. – Вы ни капли не похожи. Дэймон гораздо лучше тебя! И раз уж мне от тебя не отвязаться, то почему бы тебе, наконец, не замолчать? – Анжела стиснула зубы. Поездка казалась бесконечно долгой. – А почему это я должен молчать? Ты же и так меня ненавидишь. И мое молчание этот факт не исправит. Так пусть хоть мне будет не скучно. Впрочем, я разрешаю тебе не слушать. Так вот. Несмотря на то, что Война мне нравится намного больше, Кристиана все равно жаль. Уж я-то знаю, что такое любовь Ангела, и какого это, таскаться за предметом своего обожания. – Да откуда тебе это знать? – Анжела не выдержала. Они подъехали к лесной опушке. Выйдя из машины, девушка с силой хлопнула ни в чем не повинной дверью. Уверенность Люцифера в себе, в своей правоте, раздражали неимоверно. – Не хочу больше тебя видеть! Не смей ко мне приближаться! Убирайся отсюда! Иди сеять раздор, или чем ты там до этого занимался! Иди куда угодно, главное как можно дальше от меня! – О, неужели ты решила устроить нам пикник? Выйдя из машины, Люцифер сладко потянулся и зажмурился, хотя жмуриться было особо не от чего – на небо он даже не посмотрел. Слова Анжелы он просто игнорировал. – Знаешь, это так мило с твоей стороны, хотя, на мой взгляд, для пикника уже достаточно прохладно, ведь ты человек и можешь подхватить этот мерзкий насморк. Не люблю чихающих людей. А грипп так и вовсе ужасная вещь... температура, кашель и глаза красные, как у кролика. Хорошо, что я не могу заболеть, – Люцифер разглагольствовал, не обращая внимания на недовольство девушки, – надеюсь, ты взяла с собой бутерброды и скатерть в красную клетку? Всегда хотел побывать на пикнике с кем-то, кроме себя самого. Это, наверное, так увлекательно! Только скатерть обязательно в красную клетку, как в фильмах со счастливым концом и сплошным шаблоном вместо сюжета... – Да что с тобой вообще разговаривать? Ты даже не слушаешь меня! Ты никогда и никого не любил, кроме себя, – фыркнула Анжела и, развернувшись, направилась в глубь леса. – Правильно, зачем со мной разговаривать? Я так привык к тишине в ответ, что могу говорить один! Люцифер шел рядом, ловко уворачиваясь от веток, которые Анжела намеренно отпускала раньше времени, стараясь задеть его. – К тому же, разве ты поверишь мне? – он театрально всхлипнул. – Тому, про кого с самого детства тебе говорили разные гадости. Вбивали в голову, что есть только одна верная точка зрения. Что я змей-искуситель, предатель, изменник, лжец, грех воплоти, король Тьмы. – Кажется, недавно ты сам так себя назвал. – Я лишь сказал, как меня называют другие. Люди, Ангелы Хранители, Ангелы Смерти. Все без исключения. Тысячелетиями мне делали черный пиар. Убеждали, что я плохой, что я виноват практически во всем. В том, что человечество поддается грехам, в том, что нет рая на земле, в том, что я развращаю души. И сами люди с бесконечной радостью списывают на меня все свои слабости, пороки. Мол, лукавый попутал. Хотя я не появлялся так долго, но все равно, я остаюсь виноват во всем. Всегда и во всем. Так что неважно, что я расскажу тебе. Ты будешь придерживаться иной, более популярной версии. – Заткнись уже. Пожалуйста, просто заткнись, – вяло огрызнулась девушка. Сейчас она сосредоточено шла к своей цели, не останавливаясь, стараясь не обращать внимания на пустую болтовню своего навязчивого спутника. Она не верила не единому его слову. Да и кто бы поверил самому Люциферу? Разве что совсем уж ненормальный. Особенно, после всего того, что он сделал. Ведь если даже половина того, что ему приписывают – правда, это уже более чем достаточно. – Как ты разговариваешь со взрослыми? Уважай мой возраст, ведь я тебя старше на пару тысяч лет, – Люцифер сокрушенно покачал головой, – и кто только учит манерам современных детей? Это полнейшее безобразие, позволять себе так выражаться! Вот помню не так давно, всего несколько сотен лет назад, дети и перечить не смели старшим. Даже смотреть лишний раз боялись. Тем более девушки. В твоем возрасте их уже выдавали замуж за какого-нибудь индюка, напыщенного, с обрюзглым лицом и большим, стянутым мужским корсетом животом. И девушки не противились. Любовь – ничто, когда есть долг перед семьей. Они шили мужу рубашки, стряпали еду и рожали детей. Впрочем, лично тебе бы замужество не грозило. – Это почему же? – не смотря на нежелание разговаривать, ей вдруг стало интересно. – Я разве недостаточно хороша для пузатого индюка? Или же не смогла бы шить рубашки и стряпать? – О, ну что ты, Беллз, наоборот, ты слишком хороша. К тому же достаточно стройная. – А причем тут моя фигура? – Знаешь, девушек с маленьким весом, а тем более, рыжих раньше не особо любили. Тебя ждала бы печальная участь на костре, если бы ты, конечно, раньше не ушла в монастырь, или срочно бы не растолстела, – Люцифер вытер невидимую слезу, – жестокие раньше были времена, ох, жестокие. Но справедливые. Люди верили в Бога, в ангелов, в ад и рай, в чудеса. Были более открыты к новому. Разграничивали добро и зло, хотя, пожалуй, иногда слишком сильно старались. Раньше, когда скука и одиночество доводили меня окончательно, я находил человека, отказавшегося от своего Ангела Хранителя, и представлялся ему своим истинным именем. Знаешь, это было довольно забавно. Некоторые боялись меня, некоторые желали поклоняться, некоторые просто убегали, не оглядываясь. Но никто, ни разу не усомнился в моих словах. А сейчас что? Скажи я кому, что я тот самый Люцифер, и я проведу остаток вечности в психушке. Даже если я вдруг покажу свои крылья, люди решат, что это просто такой хитроумный спецэффект. – Иногда я думаю, что и мне пора отправиться в больницу. Или хотя бы посетить специалиста, – рассеяно ответила Анжела, – а разве ты не боялся, что Ангел Смерти, забирая души тех бедняг, увидев их воспоминания, раскроет тебя? Узнает и доложит обо всем наверх? – О, крошка. Ты, наверно, забыла, что у Ангелов Смерти просто нет никаких чувств. Впрочем, я тебя понимаю. Человеку невозможно понять, как это – ничего не чувствовать, ведь вы постоянно это делаете, и зачастую не ограничиваетесь какой-то одной эмоцией. – Пфф... ничего я не забыла! При чем здесь это вообще? У них же нет чувств, а не мозгов. – А при том. Я специально выбирал неинтересных людей, тех, кого забирают юные, неопытные Ангелы Смерти, недавно вставшие не только на этот путь, но и на крыло в принципе. Для таких Люцифер не более чем легенда. Сказание, канувшее без вести во тьме прошедших веков. Если обычный юный Ангел, опираясь на эмоции, рассказал бы про меня непременно, то Ангел Смерти, опираясь на расчет, и только на него, холодно отщелкивал варианты, приходя к выводу, что беднягам повстречался обычный шарлатан. К тому же я затирал воспоминания, размывая, сглаживая свой образ в памяти настолько, насколько это возможно. И, как ты видишь, делал я это вполне себе успешно. – Ты умеешь стирать воспоминания? – Не стирать, а ЗАТИРАТЬ. Все ангелы это умеют, в том числе и падшие. Даже твой Война. Впрочем, если не веришь мне, спроси у него сама. Это необходимое средство, если ангел ненароком нарушает правила. – У вас есть правила? – Не у нас, а у них, – ехидно поправил Люцифер, – я теперь в другой команде, и уже давным-давно не следую этим правилам. – Так что за правила? – О, тебе будет неинтересно. Обычный такой кодекс, типа, не причиняй зла людям, не показывай сущности своей, не груби Создателю, – он усмехнулся. – И что бывает с теми, кто нарушает правила? – Это зависит от помыслов нарушившего и того, что он натворил. За зло людям, например, зачастую изгоняют. Впрочем, это опять-таки вопрос достаточно спорный. Вот если ангел повлек смерть своего подопечного, либо намеренно подталкивал его не в ту сторону, тут уж однозначно. А если ненароком раскрылся, либо сделал нечто такое, отчего человек лишается выбора, то это принято затирать, оставляя, лишь размытые образы и чувство дежа-вю. Можешь быть уверена, если ты испытывала это чувство – тебя затирали. – Каждый человек хоть раз его испытывал. – Вот именно, – Люцифер растянул губы в сахарной ухмылке. – Почему же тогда мне их снова не затерли, когда я увидела Криса, Дэймона и Самаэля? – Ну, начнем с того, что затереть воспоминания о видении сразу трех Ангелов, среди которых был еще и Ангел Смерти, было бы крайне проблематично для такого, как Крис. – Проблематично? – Да, именно. Образ Ангела Смерти и так трудно удалить из сознания, а уж Самаэля, самого сильного на Земле, и подавно. – А почему Крис должен был их стирать? – Ну, ведь он твой Хранитель, а значит, именно он должен был заниматься затиркой в этом случае. Но тут дело даже не в том, что у него бы не вышло. Он любит тебя и конечно, ему было трудно скрывать такую важную сторону своей натуры. Поэтому Крис и не пытался. – Но ведь раньше его это не останавливало. Меня же уже затирали, причем несколько раз. – Раньше это мог делать не Крис, а тот, кто случайно раскрылся тебе. К тому же, в этот раз разве Дэймон позволил бы ему это сделать? – А разве он не должен был сделать то же самое? – Кто? Он? Крошка, ты меня удивляешь. Он же Падший, и ему, как и мне, должно быть плевать на все правила, – Люцифер подмигнул, – но неужели теперь я стал интересным собеседником? Ведь, кажется, недавно ты сама так отчаянно просила меня заткнуться. – Как ты там сказал? Раз ты не собираешься затыкаться, так пусть твоя болтовня принесет мне хоть немного удовольствия, – откинув волосы назад, Анжела остановилась и огляделась. Она находилась на краю опушки, окружавшей поляну, на которой за последнее время произошло столько событий. А ведь, кажется, что совсем недавно она стояла здесь с Кларком, разглядывая звезды и думая лишь о Дэймоне. Все это будто было в другой жизни, далекой и такой обычной. Жизни, полной самых простых вещей, которые сейчас уже не имели никакого значения. Только вот в той жизни этот чертов красавчик Хэвенли, бесподобный, с изумительной улыбкой и огромными крыльями за спиной, и такой обаятельный, был не с ней. А, значит, жизни то и не было. – Ну что, где корзинка? – Люцифер потер ладони. – Я жуть, какой голодный. – Какая корзинка? – Анжела вертела головой, пытаясь углядеть Самаэля. Но того нигде не было видно. – Как какая? Для пикника. Мы же за этим сюда пришли. – Если ты пришел за этим, то мог бы и сам ее захватить. А я пришла сюда совершенно за другим! – Анжела дернула плечом. Может теперь, после всех событий, Самаэль больше не стоит у нее за спиной? Черт, это было бы логичным. И как она про это не подумала раньше? Что же ей теперь делать? – Ммм... – Люцифер пожевал губами, карикатурно нахмурив брови. – Неужели ты хочешь поговорить с Сэмми? Так сказала бы мне сразу! А то пришлось тащиться черте куда! – Даже если и так, это вовсе не твое дело! Анжела пыталась думать логически. Второй раз у нее вряд ли хватит на это решимости. А если просто очень громко позвать его? Может он придет? Дэймон вроде говорил, что Ангелы чувствуют людей, их эмоции. Только вот говорил ли он это про всех, или только про Хранителей? В любом случае стоило попробовать. Набрав в легкие побольше воздуха, девушка крикнула изо всех сил: – Самаээээээээээль! Лес ответил лишь гулким раскатистым эхом. Анжела сделала еще один глубокий вдох для новой попытки. – Да не ори ты так, – Люцифер дернулся и энергично потер уши руками, – ужас просто! Ты, наверное, и стекло голосом разбить сможешь, если сильно постараешься. Наш общий друг Сэмми уже давно тут. Он и по лесу шел вместе с нами. Что ему еще делать на Земле, как не приглядывать за мной? Знаешь, возможно, ты и впрямь сумасшедшая. Не припомню ни одного случая, чтобы психически здоровые люди вопили, вызывая Ангела Смерти. – Но, если он уже здесь, то почему я его не вижу? Если он шел по лесу с нами, то почему не мелькал, как обычно? – Анжела растеряно огляделась, проигнорировав последнее высказывание. Кажется, ее планы рушились прямо на глазах, словно карточные домики. – Оооо, – Люцифер закатил глаза и вскинул брови, – скажи мне, пожалуйста, дорогая, в каком таком особенном месте обычные смертные люди могут видеть самого Самаэля? Он говорил тем тоном, каким обычно говорят с маленькими, до ужаса глупыми детьми.