Асенсьон закрыла дверь, и Элена поняла, что не знает, что делать дальше. Оставался единственный вариант — убедить Рентеро в том, что Мигеля Вистаса нужно найти. Но она уже пыталась это сделать и не смогла, это все равно что биться головой о стену. Она села в «Ладу» и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она ужасно. Вчерашняя тушь растеклась, волосы растрепались, лицо было мертвенно-бледным. Ехать в ОКА в таком виде нельзя, первое, что нужно сделать, это вернуться домой и принять душ. Она завела мотор. И вдруг увидела в окно, как Асенсьон распахивает дверь и бежит к ней со всех ног: — Инспектор… Идите! Скорее! Элена выскочила из машины и бросилась в дом. Они вдвоем вбежали в гостиную. Губы Сальвадора шевелились, словно в беззвучной молитве. — Я думаю, он вспомнил, — шепотом проговорила Асенсьон, словно боясь спугнуть его мысль. Элена медленно подошла, наклонилась и приложила ухо к его губам. — Алиага, Алиага, Алиага… — Алиага, — повторила Элена. Сальвадор улыбался. Две слезы опять скатились по его щекам, но теперь это были слезы счастья. Глава 74 Элена не заехала домой, не приняла душ, она села в «Ладу» и отправилась в Алиагу. Выглядела она ужасно, но после такой ночи, с граппой и без сна, это было нормально, гораздо хуже было то, что разрядился телефон. Обычно она ставила его заряжаться, перед тем как лечь спать, это стало привычкой. Но видео с пытками детей, навязчивая мысль о том, что там ее сын, граппа… В результате она забыла обо всем, а утром не взяла в машину зарядное устройство. Надо было позвонить Марьяхо, чтобы та выяснила, что это за «Перевозки Алькаррия». Ордуньо и Ческу следовало немедленно отправить в Алиагу, поскольку женщине грозила опасность, но Элена не хотела терять ни минуты. Не только ради спасения Виктории: ей нужна была информация о «Пурпурной сети». Сейчас Мигель Вистас был для нее не беглым преступником, собирающимся совершить очередное убийство. Он был единственным человеком, обладающим информацией о ребенке на видео, который, возможно, был ее сыном. У нее в бардачке лежал пистолет и наручники. Для задержания этого достаточно. Алиага находилась в провинции Теруэль, это триста двадцать километров от Мадрида, сперва по автомагистрали в сторону Барселоны, потом поворот на Альколеа-дель-Пинар, вскоре после Сигуэнсы. Именно там Элена остановилась, чтобы заправиться. И подумала, не перекусить ли. Она спешила, но что-то подсказывало ей, что подкрепиться стоит. Накануне вечером она ничего не ела, с утра не завтракала и теперь чувствовала себя слабой и разбитой. В баре на заправке она взяла теплый бутерброд с ветчиной и горячий кофе и быстро с ними управилась, не желая задерживаться дольше, чем необходимо. Небольшой перекус поможет продержаться целый день. Кто знает, что ее ждет в Алиаге. Снова отправившись в путь, она свернула в сторону Монреаль-дель-Кампо и еще три часа ехала до Алиаги, пока не припарковалась на ратушной площади. Нужно было срочно узнать адрес Виктории Вистас. Городок был небольшой, меньше четырехсот жителей, все друг друга знали. Она зашла в бар и обратилась к дородной женщине в годах, которая скучала за стойкой, вяло просматривая местную газету. Элена представилась инспектором полиции, надеясь, что это поможет узнать необходимую информацию как можно быстрее. — Я ищу женщину по имени Виктория Вистас. Насколько я понимаю, она живет здесь уже несколько лет. — С сараем? — Как? — Ну, мы здесь так ее называем. Женщина, которая заперла в сарае ребенка. Потом его упекли в тюрьму ни за что ни про что. Сама она не любит об этом говорить, но все рано или поздно выходит наружу… — Да, эта, — перебила ее Элена. — Вы знаете, где она живет? — Поезжайте к церкви. Вы увидите дом на отшибе. Он и есть, она живет там одна. Как обычно бывает, для человека приезжего подсказки местного жителя оказалось недостаточно. — Куда мне ехать? — переспросила Элена. — Следуйте по указателям «Геологический парк». Вы до него еще не доедете, как увидите церковь. А там и дом. — Женщина махнула рукой в нужном направлении, желая показать, что ошибиться невозможно. Элена очень надеялась, что ей не придется кружить по городу и часа через два возвращаться сюда за разъяснениями. Она села в «Ладу», поехала по главной улице и сразу же увидела нужный указатель. Алиага — бывший шахтерский городок, и по дороге ей попадались шахты, закрытые много лет назад. Судя по указателям, церковь Нуэстра-Сеньора-де-ла-Сарса была уже близко. Элена повернула в ту сторону и в нескольких метрах от реки Гуадалопе увидела сельский дом. Она остановила машину, достала пистолет из бардачка и заткнула за пояс. Взяла наручники и сунула в задний карман брюк. Тот ли это дом? Может, стоило проехать дальше, на случай если есть еще какой-то. Но барменша вроде была совершенно уверена, что ошибиться невозможно. Интересно, откуда она столько знает о Виктории? Только сама Виктория могла рассказать о том, как заперла ребенка, чтобы поехать на вечеринку с женихом. Видимо, осмелела, когда Мигель Вистас сел в тюрьму. Элену всегда изумляло человеческое тщеславие. Люди рассказывают даже то, что выставляет их в неприглядном виде, и все ради крупицы внимания. К входной двери вела гравийная дорожка. Дом был самый простой — каменный, с двускатной крышей. Элена обошла его в поисках каких-нибудь следов. Позади дома стоял внедорожник с покрытыми грязью шинами и бампером. Жалюзи на окнах были опущены, так что внутрь не заглянуть. Неподалеку из земли торчали четыре шеста с привязанной к ним бельевой веревкой, на ней висели шорты, футболки, женское белье и полотенце. Чуть дальше стоял не то гараж, не то навес для машины. Там она увидела мотоцикл, велосипед и какие-то инструменты. Рядом с гаражом, метрах в пятидесяти от дома, видимо, был огород, но что там росло, Элена сказать не могла, в таких вещах она совершенно не разбиралась и могла легко перепутать тыкву с капустой. Обходя дом, она обнаружила вторую дверь. Стеклянную, ведущую на веранду — прекрасное место для летнего ужина. Жалюзи тут тоже были опущены, но не до конца. Если понадобится ворваться в дом, можно взломать эту дверь и поднять жалюзи. Но для начала она подошла к парадной двери и позвонила. Никто не открывал. Она позвонила снова. Для сиесты вроде рановато, не было и двух часов дня. Виктория могла куда-то отлучиться, хотя внедорожник припаркован во дворе, мотоцикл и велосипед тоже на месте. Вряд ли у женщины, которая, по словам барменши, живет одна, есть второй автомобиль. Нет. Виктория точно дома. Прежде чем действовать, Элена осмотрелась более тщательно. На гравийной дорожке виднелись следы. Одна из пластин жалюзи была отогнута и позволяла увидеть часть гостиной. Элена заглянула туда — и похолодела. На полу лежала женщина, связанная по рукам и ногам, с заклеенным скотчем ртом. Было видно, как дергаются ее ноги, стянутые веревкой. Элена взглянула на входную дверь из массива дерева с металлическими заклепками по краям, запертую, видимо, на железные засовы. Она снова обежала дом, несколько раз ударила рукояткой пистолета по оконному стеклу, уворачиваясь от посыпавшихся градом осколков, с силой рванула вверх жалюзи и ворвалась в гостиную. Связанная женщина с кляпом во рту лежала в дальнем углу. Сначала Элене показалось, что она лысая. Но, подойдя ближе, она увидела, что голова ее выбрита и на ней зияют три круглых отверстия. — Полиция! Виктория, вы в безопасности. Элена подняла пистолет. Она намеревалась освободить женщину и не понимала, почему та смотрит на нее с таким ужасом. Как будто Элена пришла ее убить. Она не успела сорвать скотч, как получила удар в висок и пошатнулась. Зрение затуманилось, голова закружилась. Элена поняла, что ее ударили чем-то очень тяжелым и что она сейчас упадет прямо на Викторию. В последнее мгновение, уже теряя сознание, она рванулась в сторону от Виктории, чтобы не рухнуть на нее всей своей тяжестью. Когда Элена пришла в себя, она была связана по рукам и ногам, а рот был заклеен скотчем. Она сидела на полу напротив Виктории. Их разделяли три метра. Мигель Вистас прикреплял видеокамеру к штативу. Затем он достал из синей спортивной сумки маленькую коробочку и открыл ее. Очень осторожно опустил туда палец, так же осторожно вынул его, уже облепленный личинками. Потом подошел к двоюродной тетке и положил палец ей на темя. Личинки почувствовали запах крови, они сползали с пальца на голову и начинали копошиться в ранах Виктории. Он помог одному червячку, который не хотел слезать с пальца. Затем подошел к камере и прильнул к видоискателю. — Инспектор, я попрошу вас немного приблизиться к Виктории. Элена была настолько ошеломлена, что даже не поняла, о чем он ее просит. — Подвинься немного вперед, при полном отсутствии задницы это совсем не сложно. А то ты не в кадре. Теперь она поняла. В видео, которое он намеревался снять, страдания Виктории лишь часть спектакля. Другая часть — ужас, с которым она будет наблюдать за происходящим. Для своих садистских съемок Мигель нашел новый поворот. Женщину медленно пожирают черви, а за этим с ужасом наблюдает другая. Тем не менее она подчинилась и подползла к Виктории. — Идеально. Вот так хорошо, — сказал Мигель. Он оторвался от видоискателя и поднял большой палец в знак одобрения. — Важно, чтобы ты была естественной, без театральности. Будь собой. Мигель подошел к Виктории и посмотрел на личинок, копошащихся около трех отверстий в черепе и на соединяющем их круглом разрезе. — Все идет как надо. Элена хотела поговорить с ним, хотела спросить о видео, которые он записывал, ей нужна была информация о том, как они распространяются в даркнете. Она хотела знать, есть ли у него сведения о ее сыне. Она пыталась произносить слова через скотч, но повязка была настолько тугой, что ей удалось лишь немного надуть скотч, как маленький воздушный шарик. — Ты задохнешься, если будешь продолжать это делать. Лучше успокойся и наблюдай. Уверяю тебя, оно того стоит. Виктория потеряла сознание. Слава богу. Если бы Элена могла загадать желание, она бы попросила, чтобы бедная женщина никогда не приходила в себя; чтобы она не поняла, что с ней делают. У нее была кровь на лице, на руках, на одежде. Раны сильно кровоточили. Кровь была и на лопате, прислоненной к стене, — видимо, этой лопатой Мигель ее ударил. На полке она увидела свой пистолет. Наручников в кармане он не заметил, судя по тому, как они вонзались ей в тело. Мигель сел в кресло-качалку и с удовлетворением наблюдал за происходящим. Элена прикидывала свои шансы. К Виктории могла приехать любопытная барменша, чтобы выяснить, зачем пожаловала инспектор из Мадрида. Но поможет ли это? Возможно, если барменша увидит что-нибудь подозрительное, она сообщит в Гражданскую гвардию. Возможно, Викторию где-то ждут и в этом случае ее отсутствие заметят. Несмотря на ужас происходящего, медлительность Вистаса позволяла Элене обдумывать, можно ли выйти из этой опасной ситуации победителем. В отделе наверняка ее хватятся, но никто не знает, куда она делась, кроме Сальвадора Сантоса и его жены. Она никому не сообщила, что собирается делать. Это был ее стиль, в глубине души ей нравилось вести себя импульсивно и независимо, но теперь это работало против нее. Сколько бы Марьяхо и Буэндиа ни искали, они ее не найдут. Им и в голову не придет поговорить с Сальвадором Сантосом; секрет знала Асенсьон, но о ней они и не вспомнят. Элену считают гордячкой, никто не догадается, что она решила отправиться в «Колонию почтальонов», чтобы извиниться за свою оплошность. Кто может ей помочь? Элена пришла к выводу, что никто. Она была одна. В заднем кармане брюк лежат наручники. Может быть, она сможет дотянуться до них пальцем, вытащить и перерезать веревки на руках. Возможно ли такое, она не знала, но точно знала, что, если ей не удастся освободиться и дотянуться до пистолета, она умрет. Мигель встал и вышел из комнаты. Самое время потянуться к заднему карману. Чтобы просунуть туда палец, Элене нужно было наклониться вперед и чуть оторвать ягодицу от пола. Указательный палец уже коснулся наручников. Предстояло вытащить их и использовать один из металлических зубцов в качестве лезвия. Он не настолько острый, чтобы разрезать веревку сразу, но, возможно, постепенно, работая час за часом, ее получится перетереть. Элена как могла приладила зубец к веревке, чтобы тереть ее в одном и том же месте. Она не заметила, как Мигель вернулся в комнату. Он подошел, посмотрел на нее своими безумными глазами, отвесил ей пощечину, забрал наручники и, улыбнувшись, положил их рядом с пистолетом. Глава 75 Работы в полицейском участке Карабанчеля прибавилось. Приближались летние каникулы, приходилось оформлять разрешения на выезд за границу для детей, чьи родители в разводе. Для Сарате из всех полицейских дел это было, пожалуй, самым утомительным. — Куда направляетесь? — спросил Сарате женщину, пришедшую с двумя дочерьми-подростками. — В Эшторил, — ответила она. — В Эшторил, разве это проблема? Женщина смотрела на него с недоумением. Дочери-подростки засмеялись. — Португалия входит в Европейский союз, разрешение детям не требуется. — Авиакомпания просит разрешение от отца, заверенное полицией. — Хорошо, хорошо, я подпишу, — вздохнул Сарате, — я стал полицейским не для того, чтобы заниматься подобной ерундой, но, конечно, это не ваша вина. В комнату влетел его напарник Коста. — Тебе звонят из ОКА. Я сказал, что ты занят, но они звонили уже три раза. Давай, иди, я тут закончу. Сарате вышел и взял трубку в общей комнате. Это была Марьяхо. — Ты что-нибудь знаешь об Элене? — Когда я видел ее в последний раз, она выгнала меня из отдела. С тех пор мы не общались. — Она не выходит на связь, мы очень беспокоимся. — Видимо, сидит дома, пьет граппу.