Туристы делали селфи на закате. Зря я стал обращать внимание на людей. Смотря на их лица, видел пятна, у кого-то одиночные, у кого-то слабые, но многочисленные, будто веснушки. Я был, как слепой, который, наконец, обрел зрение, но лучше бы и дальше ходил во тьме. Поверить, что в стольких людях сидит зло, оказалось тяжело, но я видел их и понимал, что у отеля «Дахштайн» никогда не переведутся постояльцы. Снова нестерпимо зачесалась печать. Зуд был слишком сильным. Я с трудом удержался, чтобы не разодрать кожу в кровь. Хотя нет, не сдержался. Под ногтями остались кровяные полоски. Просидев на берегу около часа, я вернулся. Печать горела огнем, а в голове созрела порция вопросов, ответы на которые я хотел вытрясти из Лилит. Проехал табличку с надписью Willkommen am Dachstein[41] и повернул к отелю. Встретил управляющую в гараже. Рыжая нервно мерила шагами помещение. Первым побуждением было сказать спасибо за автомобиль, но я вспомнил, что демоны, скорее всего, так не делают. – Хорошая машина, – бросил я, выбираясь из «Мустанга» и вешая ключи на место. – Сегодня ночью тебе нужно спуститься в шахты. Одному. Повелитель будет ждать, – она удивила меня натянутым тоном, заставляя подойти ближе. Лилит сцепила пальцы в замок, брови были нахмурены, в углах губ собрались мрачные складки. Странно, что девушку беспокоил мой спуск в шахты, возможно, у нее был другой повод, никак не связанный со мной. – Ладно, – легко согласился я, пожав плечами. – Покажи печать. Я машинально потянулся к коже и потрогал. Воспаление спало, и символ едва прощупывался. – Нет. С ней все хорошо. Зажила и не зудит, – соврал я, пятясь к выходу. – Мне нужно в душ. В ванной комнате кое-как настроив зеркала так, чтобы видеть свой профиль, я зачесал волосы, стараясь рассмотреть печать. Она почти исчезла, лишь тонкими полосками напоминая, что вообще была. – Черт! Резко выдохнул и откашлялся. Почему проклятая печать начала пропадать, хотя сегодня я убил человека?! Зажмурившись, прикусил щеку изнутри, чтобы не поддаться панике. Требовалось что-то предпринять. Перевернув все ящики в душевой, я нашел маникюрные ножницы и острыми кончиками принялся аккуратно, шрамируя кожу, наводить символ. Двойной крест с вьющейся у основания бесконечностью. Глава 15 Fas est et ab hoste doceri. Поучиться не грех и у врага. Ночь наступила довольно быстро. Пока не понял, что должен идти вниз, я сидел, уставившись в окно на затянутые туманом вершины и огни домов внизу в долине. Я, никогда не веривший ни в Бога, ни в Дьявола, с трудом принимал тот факт, что все происходящее – правда. Реальна Лилит, демоница, которая много веков прожила среди людей, и Фер Люций, являющийся хозяином Ада. Мистер Рот, вампир, непонятно как затесавшийся в штат отеля, но не особо подчиняющийся его владельцам. Кто тогда я? Безвольная марионетка? Слуга со сверхъестественной силой? Ответа пока не знал, но мне нравилось чувствовать себя другим. Я осознавал, что творю нечто ужасное, но не мог не делать этого. Какая-то часть меня нашептывала, что все нормально, что так должно быть. Мое состояние нельзя назвать трансом или гипнозом, но пока Лилит приказывала – я с удовольствием исполнял, в то же время противясь подчинению. Выйдя в коридор, вспомнил, как в первую ночь в отеле, услышал крики и увидел раскуроченную грудь постояльца из номера напротив. Больше мужчина так и не показался, хотя ключей от его двери на ресепшене не было. Подумав, что несколько минут, которые потрачу на расследование, погоды не сделают, я приблизился к номеру. Толкнул дверь, которая, как и предполагал, была не заперта. В темноте я видел почти так же хорошо, как и при свете, поэтому стал рассматривать номер, казавшийся пустым. Тишина когтистой рукой сдавливала легкие. В помещении, оформленном в духе девятнадцатого века, никто не жил. Я ощутил тонкий запах пыли и старой мебели. Стены, оклеенные обоями с золотистыми вензелями, выглядели гротескно. Кровать, секретер, журнальный столик и шкаф – вся обстановка. Я недоуменно пожал плечами и развернулся к двери. Из глубины комнаты послышалось тихое царапанье. Мой слух улавливал глухое шуршание и поскрипывание. Такой звук бывает, если провести ногтями по бумаге. Я всматривался в угол возле кровати, откуда доносился скребущий шорох. Сделал шаг, другой, и звук усилился. Да, я не испытывал страха, лишь любопытство, но то, что увидели мои глаза, заставило вздрогнуть от неожиданности. Сначала лица. Затем под обоями проступили человеческие тела. Десятки тел. Они толкались во флизелиновую[42] бумагу, словно зародыш в материнскую мембрану. Тела тянули руки ко мне. Казалось, еще мгновение, и они проткнут обои насквозь, получив свободу. Их царапанье нервировало. Я попятился. Почувствовал запах сигарет. Повернул голову. Мистер Функ, задумчиво смотря на копошащиеся тела в стене, стоял рядом, но словно меня не видел. Его грудная клетка была раскурочена, как у мужчины, которого я встретил в первую ночь здесь. Из груди вился дым. Что за бред? Значит, тогда я видел Функа, просто более молодую версию? Вернувшись к лифту, вдавил медную кнопку, и двери разъехались, словно пасть огромного железного монстра. В блестящей хромированной кабине слабо светила лампа, будто бы из нее выпили весь свет, как мистер Рот кровь из постояльца третьего номера. На одной из сторон крепилось винтажное зеркало, вызывая легкий диссонанс. Лифт выглядел ультрасовременным, а гладь в отреставрированной оправе слишком старинной. Контраст на контрасте. Я стоял боком к отражению. Никогда не любил зеркала, но по какой-то причине посмотрел на себя. Я еще менялся. Лицо утратило явную угловатость. Проступили хищные черты: внешний угол глаз приподнялся, зрачки стали больше. На щеках проступили тени, словно меня специально гримировали на роль демона в фильме. Руки налились мускулами, как и торс. Это был я и не я одновременно. Пальцы потянулись к пуговицам на пиджаке, застегивая тот наглухо, чтобы не вызвать недовольство «большого босса». Лифт остановился на минус втором этаже, и я, засунув руки в карманы брюк, двинулся к тому месту, где мы с Вильгельмом оставили уже бывших постояльцев. Две наши жертвы так и лежали в нише, но выглядели, словно умерли месяцы назад. В нос заполз резкий, сладковатый, до отказа приторный запах разложения. Рядом с трупами Фера Люция я не обнаружил, поэтому двинулся дальше. Завернул за угол коридора шахты и тут же врезался в него. – Ты опоздал! Его безжизненный, холодный тон вкупе с недовольным взглядом заставили меня вздрогнуть и на мгновение потерять дар речи. Он крепко схватил за плечо и развернул к себе правым боком. Я не успел отскочить, как Фер Люций бесцеремонно дернул меня за волосы, заглядывая за ухо. – Печать есть, хоть и не в таком виде, каком должна быть. Возможно, необходимо время и терпение. Жаль, что у меня нет ни того ни другого. Я прикусил губу, настороженно ожидая внезапных действий с его стороны. Напряг мышцы, готовый уклониться, если вдруг он надумает ударить. Хозяин шахт лишь откинул меня и прошипел: – Следуй за мной. – Я могу спросить? – решился я. – Смотря о чем. – Лилит рассказала о функционировании отеля, но не о том, что находится под ним. Я не настаивал, так как понимал, что вы сможете лучше поведать об этом. Кто, как не хозяин Ада, знает свои владения лучше всех. Фер Люций, обернувшись, косо взглянул на меня и одарил жесткой улыбкой. Мужчине пришлась по вкусу моя лесть. Его шаг немного замедлился, а походка стала более горделивой: расправленные плечи и жестикулирующие руки выдавали это. – Если коротко, внизу находятся прихожая и врата в Ад. Расскажу подробнее, пока идем к ним. Фер Люций снова прибавил шаг, я послушно засеменил следом. – Здание существует полтысячелетия. Едва у меня получилось найти червоточину и открыть врата, как их тут же закрыли, буквально лишив меня дома. Хозяин Ада притворно тяжело вздохнул и сделал паузу, тем самым побуждая меня спрашивать: – Сюда ворвался Орден? – Нет. Врата заперли на расстоянии. Тут-то в историю вклиниваются твой подлый предок, ведьмы и Ниотинский. Они совершили невозможное. Когда я взял Фауста за сердце, – на этих словах Люций обернулся и расплылся в улыбке, – не фигурально выражаясь, буквально взял. Так вот, он признался, что, благодаря нашей с ним сделке, смог оставить брешь, алхимически изменив состав своей крови, поэтому в потомках будут вызревать определенные способности. Да, Дэниэль, Фауст действительно продал душу, чтобы демоны помогали ему в опытах с чернокнижием, поиском золота, ясновидением и еще со многим, чем он не гнушался заниматься. Йоганн любил заглядывать в будущее. Твой предок «дружил» не только со мной, но и с моими врагами. Фер Люций повернулся, чтобы убедиться в моем полном внимании. – Тринадцатый потомок. Его кровь, став демонической, сможет сорвать печати на вратах, если их закроют силой. Сие действо до́лжно произвести, пока длится его двадцать первый год. Мужчина с разными глазами снова вздохнул, внимательно отслеживая выражение моего лица. – Так сказал мне Йоганн перед смертью. Как ты можешь догадаться, я все равно пробовал каждого Фауста. Ни один не справился. Ты тринадцатый. Хозяин Ада пошел быстрее, глядя уже вперед. Я старался идти и не отставать. – Доктор Фауст продал только свою душу? Фер Люций повернул ко мне голову, подняв брови, и приоткрыл рот. – Ты смекалист. Нет. Доктор играл по-крупному. Хозяин Ада поднял две руки, взмахивая ими, словно дирижер, отчего его поведение стало отдавать фальшью. Я подавил желание скривиться и сделал еще более заинтересованный вид: шагал ближе к нему и кивал на все его реплики. – Фауст отдал весь свой будущий род мне во служение, – торжественно и мрачно проскрежетал Фер Люций. За его ответом чувствовалось, что Повелитель не выдал полную правду о моей крови, и я жалел, что не взял дневник предка с собой. Мы завернули в очередной узкий коридор. Я бы не отличил его от предыдущего, если бы не раздался хруст. У Фера Люция из ниоткуда в руках появилась трость, которая первая и коснулась их. Кости. Они устилали дорогу ковром. Легкие до отказа заполнил тошнотворный трупный смрад. Уже настолько сильный, он висел в воздухе невидимой жидкостью. Казалось, вонь можно было пить. Фер Люций спокойно ступал по костям. Его не заботили ни запах, ни то, что я начал кашлять, задыхаясь. – Я оказался отрезан от душ, которые давали силу. Это почти сокрушило меня. В отчаянии, как истинный гений я придумал решение сией досадной проблемы. Соль, из которой и выдолблены шахты, удерживает в себе все сюда попавшее. Она издавна считается базовой материей и обладает свойством консерванта. В нашем мире, Дэниэль, соль становится или защитой, или клеткой, из которой не выбраться тебе подобным. Я внимательно слушал, тщательно повторяя каждое слово про себя, чтобы запомнить и обдумать позже. Фер Люций продолжал хвалиться: – Враги хотели лишить меня дома. Перехитрив их, я создал прихожую Ада. Здесь я питаюсь постояльцами, чтобы поддерживать свой статус силы. Ты откроешь врата, и я верну себе царство, чтобы и дальше искать червоточины в людском мире. За полвека соляные шахты Зальцкаммергута остались единственным выходом зла, который отрезали от дверей моего мира. Я провел рукой по волосам и потянулся, чтобы почесать кожу за ухом, но, спохватившись, быстро одернул себя. Устремив глаза в пол, уже не так уверенно продолжил спрашивать. – Значит, отель больше не будет нужен? Зачем червоточины, если вы и так получаете души людей, попадающих в Ад? – Соль вот в чем, юный Фауст. Во-первых, я и мои поданные имеем возможность выходить в мир людей только через подобные врата или если смертный призовет демона по всем правилам, что случается раз в столетие. Во-вторых, душа человека, которую искусили раньше предначертанного срока, в тысячу раз вкуснее и сытнее. Она еще сладко-невинная, лишь немного тронутая пороком, а оттого дающая мне куда больше силы.