– Я поеду в Богнице, навещу Джену Хокс. Готовьте отряд и выезжайте в район ледника Дахштайн. Ищите аномалии, я прибуду следом с хранителями. – Как прикажете, сир. Служитель поклонился и ушел исполнять. Грегор барабанил узловатыми пальцами по столу, поглядывая на кольцо, украшенное папскими ключами, оплетенными змеями, и думал о том, что если они найдут адские врата раньше, чем Дэниэль их откроет, то возможности восстановить баланс уже не будет. Фер Люций останется на Земле и станет снова искать, кто бы мог сорвать печати. Этого нельзя допустить. Кардинал громко вздохнул и, ссутулившись, направился в гардеробную. В зимней Праге «пршело»[57]. Чувствуя, как сырость забирается под кожу, Грегор поежился и поспешил укрыться в машине. Включил дворники, смахивая воду с лобового стекла. Дорога до лечебницы прошла в напряженной тишине, вместо радио слышался мелкий стук дождя. Задуманное кардиналом требовало сноровки и везения. Ниотинский бросал частые взгляды на зеркало заднего вида, надеясь, что обнаружит ее присутствие, но, похоже, Лилит сейчас была очень занята, где бы она ни находилась. В старых записях приходского священника в Гоуске кардинал прочел о том, что церковник видел чертовщину в лесу. Так Грегор узнал о существовании демонов, обращенных самим Дьяволом. Зная, о чем спрашивать, он подверг пыткам демона перекрестка, а тот привел к нему рыбку покрупнее. Один из демонических князей напел, что Люцифер создал Лилит еще в начале времен. Его первый демон, первое творение. Она восстала против создателя, устроила бунт в Аду и чуть не свергла законного правителя. Дьявол не смог ее убить, но забрал все воспоминания и вышвырнул душу обратно на Землю, где она вселилась в новорожденную девочку из Богемии. Грегор надеялся, что она никогда не узнает, кем была до земной жизни. Он верил, что, подарив Лилит замок и родные земли, сможет смягчить ее сердце. Хотя не был уверен, что у нее оно вообще есть. Сие обстоятельство не сломало решимости кардинала найти Лилит. Разве любви прикажешь? Она словно болезнь, от которой не существовало лекарства. Ниотинский добрался до Богнице и запарковал машину так, чтобы иметь возможность быстро выехать, не лавируя между рядами. Джена Хокс проводила все дни в одиночной палате, двери которой запирались на несколько электронных замков. Оказалось, мисс Хокс по ночам становилась буйной и могла шататься по корпусам, кидаясь на пациентов. Она бормотала обрывки фраз на латыни, а наутро у пациентов появлялись симптомы то отравления, то аллергии. У одного так вообще отмерло причинное место. Неудивительно, что ее стали бояться и нарекли местной ведьмой. Поблагодарив медбрата, Грегор ступил в тесное помещение. – Джена, здравствуй! Девушка не повернула головы, все так же уставившись в окно с металлической решеткой. С уголка ее рта стекала слюна, волосы не расчесывали, наверное, с момента оформления Хокс в больницу. Кожа на лице обтянула череп, словно ведьму совсем не кормили. Она сидела в инвалидном кресле, с привязанными к подлокотникам руками. Бежевая сорочка длиной почти до щиколоток висела на Джене пыльным мешком. Черный камень пропал из виду. Хотя… Ниотинский поднял одеяло на кровати, а затем и подушку. Именно под головой и лежал турмалин. – У… вези меня от… сюда, – раздался прерывающийся, еле слышный шепот Джены. Скрюченными пальцами она цеплялась за подлокотники. – Я рад, что ты начала приходить в себя. Ниотинский быстро осмотрелся. Камер наблюдения в палате не установили, что облегчало его задачу. Грегор выглянул в коридор. Подошло время обеда, и основная часть персонала собралась в просторной столовой. Путь на выход из лечебницы лежал как раз через нее. Единственный черный ход строго охранялся двумя сторожами, которые сидели рядом в будке из гипсокартона. Поэтому Грегор планировал нагло вывезти ведьму через главный. Взявшись за ручки кресла, Ниотинский покатил его в коридор. Со стороны столовой доносился запах еды и крики пациентов, перемежаемые стуком ложек. – Пан Джонсон? Куда вы везете пациентку? Грегор обернулся, сильно стиснув ручки кресла-каталки. Улыбнулся и как можно спокойнее ответил: – Я хотел прогуляться по парку, чтобы Джена подышала свежим воздухом. Она слишком бледна в последнее время. Свежий воздух ведь не помешает? Ниотинский чувствовал, как пот скользит меж лопаток. В помещении стояла духота, а если прибавить к ней еще и амбре из лекарств, хлорки и немытых тел, получалась дикая тошнотворная смесь. Медбрат почесал шею и нахмурил брови, выдавая тяжелый мыслительный процесс. – Я узнаю у доктора, можно ли ей выходить, – с сомнением в голосе протянул парень. «Вот этого нам и не нужно», – подумал Грегор. – Полно вам. Не беспокойте доктора по пустякам. Мы выйдем на десять минут, а затем я верну ее в палату. Мы будем на виду, прямо напротив главного входа. Вы сможете видеть нас из окон столовой. – Ну, да. Идите. Свежий воздух еще никому не мешал. А возят ее на прогулки очень редко. Она сразу кусается и бьется в истерике. Кардинал понимающе улыбнулся и покатил кресло с Дженой Хокс дальше по коридору. Сердце Грегора гулко билось о ребра. Выходя из лифта на первом этаже, он увидел идущего впереди лечащего врача Джены и стремительно завернул за угол, чтобы избежать встречи. Когда полы белого халата скрылись из виду, Ниотинский вырулил из укрытия и снова двинулся на выход. Миновав главные двери, они вышли в туманную серость. Столбы деревьев в идеальном порядке возвышались по обе стороны центральной дорожки парка перед зданием. Больничная вонь и запах влажной земли смешались в свежем воздухе. Грегору стало легче дышать. Кардинал отвлекся на замычавшую Джену, но потом повернулся туда, куда она указывала острым худым подбородком. Со стороны выезда к ним спешил санитар, что-то крича в рацию. Грегор развернул кресло, на колеса которого уже успела налипнуть грязь. Из главного входа уже бежали медбрат, тот самый, что остановил их в коридоре, и лечащий врач мисс Хокс. Два главных пути: вперед и назад отрезаны. «Что же делать?» – Забери меня отсюда. Пожалуйста, – донесся до кардинала шепот ведьмы. Времени на раздумья у Грегора не осталось. Он расстегнул ремни и подхватил Хокс под колени, беря на руки. Затем Ниотинский припустил по скошенной вечнозеленой траве в сторону машины. Наперерез ему кинулся санитар с рацией, а в спину уже дышали врач и медбрат, которые громко требовали его остановиться. Столкновение с санитаром казалось неизбежным. Грегор закинул Джену на одно плечо, освобождая правую руку, и бросился прямо на преследователя, ударив его ребром ладони по шее, отчего тот, задыхаясь, осел на землю. Кардинал продолжил бег с ведьмой на плече, однако, почувствовав, что ее сотрясают судороги, вновь взял на руки. В ста метрах за ними неслись охрана и медбрат из блока лечебницы. Джена на руках начала хрипеть, судорожно хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег форель. До авто оставалось несколько сотен метров. Ниотинский рванул со всех ног, мысленно проклиная себя за то, что отдал Джену в Богницу. Он же вечно продумывал события на десять шагов вперед. Почему сейчас допускал один промах за другим? Знал ведь, как здесь любили «лечить», и никакие связи не помогли бы ее вытянуть отсюда легально. Вдалеке послышался вой полицейской сирены. Бросив ведьму на заднее сиденье, Грегор заскочил в машину. На ходу застегнул ремни безопасности. Ниотинский понимал, что нужно сменить транспорт и незамедлительно выдвигаться в Австрию. Его настоящее имя в Богнице не знали, но могли по номерным знакам вычислить коттедж в Трое. Грегор снова кидал долгие взгляды в зеркало заднего вида, но Лилит там не появилась, как бы он того ни желал. Заехав на подземную парковку ближайшего торгового центра, он повернулся к Джене. Выглядела та скверно. Некогда оливковая кожа отливала желтизной. Глаза были закрыты, руки скрючены. – Джена? – он положил руку ей на костлявое плечо и слегка потряс, пытаясь привести в сознание. Ведьма открыла глаза и резко наклонилась в пространство между задним сиденьем и передним пассажирским. Ее стошнило. По салону поплыл сладковато-химический запах медикаментозной рвоты. Грегор протянул ей бутылку с минеральной водой. Взяв ту трясущимися руками, она сделала пару жадных глотков. – Со мной все в порядке… Будет… Когда эта гадость выйдет полностью, – она вернула бутылку и тыльной стороной руки вытерла рот. – Хорошо. Сиди здесь, я быстро куплю нам одежду и вернусь. – Потомок превратился, да? На лице Грегора появилась болезненная гримаса. Горло сдавил спазм. Он отвернулся от Джены, собираясь выйти из машины. – Скорее всего. – Может, нужно было дать мне закончить ритуал крови? Все равно ничего путного из Дэниэля не вышло. Ниотинский повернулся, с трудом подавив желание наорать на ведьму. – Нет! Джена, правда в том, что вы бы не вернули себе силы. Его кровь предназначена для другого, и в глубине души ты это понимала, но отчаянно хотела попробовать. Джена съежилась, обняла себя трясущимися руками и втянула голову в плечи. Ее знобило. – Возможно, ты прав. Какой план? У тебя ведь он есть? – Сменим одежду, машину и сразу же выезжаем в Австрию. Строгой границы между ней и Чехией нет, так что должно получиться. – Вы нашли их логово? – Почти. Нашли городок, в котором пропали Элишка и Филипп, лучший друг Дэниэля. Мы отправимся туда вместе с членами Ордена. Ведьма прижала кулак ко лбу. Она моргала, пытаясь подавить выступившие слезы. Подбородок Хокс задрожал, голос сорвался на высокие ноты. – Элишка? Ты послал неопытную девочку в логово Сатаны? Ты в своем уме, святоша? Слезы потекли из ярко-зеленых глаз. Не сдержавшись, она разрыдалась. – Элишка, скорее всего, уже мертва! Ниотинский поджал губы и вновь открыл дверь машины, выбираясь. Чувствуя противно колющую внутри вину, он взглянул на Хокс. – Мне жаль. Полежи, я скоро. Дэн – М-м-м-м-м, – мычал Фил, удивленно тараща на меня глаза. Да, удивленно, а не испытывая страх. – Вот зачем ты приехал? Я не могу отступить! – с горечью рычал я, сдавливая его шею. Внутри разлилось знакомое хищное предвкушение, смешанное с досадой. Что я делаю? В памяти, как назло, всплыли детские воспоминания о том, как мы с Филом на мизинчиках клялись друг другу дружить вечно. Взгляд зацепился за дурацкую родинку у Митсона над губой, которую он мальчишкой всегда раздирал до крови, чтобы казаться более мужественным. И как мы с ним потом смеялись над этим. Я почувствовал, как глаза наполнились влагой, и сжал зубы до скрежета. По моим щекам пробежали две слезы, возле сердца по воображаемой мраморной скорлупе зазмеилась третья трещина. Фил задергался, и я с рычанием отнял руки с его шеи, осознав, что не могу. Не могу лишить его жизни! Стоя перед Митсоном на коленях, я зло запустил когти в ковер из шкуры, на котором лежал Фил, разрывая в клочья. Хотелось кричать, но я лишь рычал, слушая, как истошно быстро стучит сердце друга. Скотч на его губах натягивался полумесяцем и опадал, Фил хватал воздух ртом. – Слабак! – раздалось за спиной. Чертова Лилит. Не оборачиваясь, я прорычал: – Ну да, это же так легко. Особенно с близкими, да? Помнишь, ты мне сказала, что первое убийство, как первый раз? Я уверен, что твой первый раз был чудовищным, так что учитель из тебя не важный. Она прожгла меня взглядом, задрав подбородок. Резко засмеялась, но кивнула, будто соглашаясь с моими словами. – Я сама это сделаю. Убирайся! Моя новая сторона личности извращенно думала, каковы на вкус глаза Фила и что я увижу, когда съем их. Даже представил, что кофейные радужки Элишки могут отдавать моим любимым напитком. Друг смотрел на меня не отрываясь. В его взгляде я прочитал понимание, и это меня убило. Сухой ком в горле мешал дышать, раздражая. – Я останусь, – ответил упрямо, сжав челюсти до боли.