Если я и хотел, чтобы Изабель выглядела разочарованной новостью о моем уходе, то это ничто по сравнению с тем, как приятно видеть мгновенную реакцию Хантера на эту новость. Затем, как и подобает Хантеру, он берет ситуацию под контроль. — Нет. Ты не можешь уйти раньше. Мне нужна твоя помощь. Ты занимаешься инфраструктурой клуба, помнишь? Я в этом ни черта не понимаю. Так что ты должен остаться в поездке. — Чувак, у меня есть три недели, чтобы съехать и найти новое место жительства. — Изабель права. Просто оставайся с нами. У тебя будет неделя, чтобы перевезти свои вещи на склад после того, как мы вернемся домой. Ты и так практически живешь у нас. Так что наслаждайся остатком путешествия с нами, а о квартире будешь беспокоиться, когда мы вернемся. Моя челюсть сжимается, когда я понимаю, что меня загнали в угол. С Хантером невозможно спорить. Он всегда был таким. Лидер, принимающий решения, главнокомандующий нашей дружбы, и я бы солгала, если бы сказала, что это меня беспокоит. Правда в том, что это всегда давало мне странное чувство комфорта, зная, что все в его руках. Даже, иногда, моя жизнь. — Кроме того, все, что у тебя есть, — это кровать и диван. У тебя даже телевизора в этой квартире нет. Нам понадобится меньше часа, чтобы все это вывезти. Так что просто расслабься. Он трогает меня за плечо, проходя мимо, обнимает Изабель и ведет ее к машине. Я не знаю, почему это меня так беспокоит. Если я люблю передавать контроль над ситуацией, то почему этот раз так сильно меня беспокоит? Может быть, потому, что Хантер не представляет, как сильно меня пугает перспектива жить с ними. Это не имеет ничего общего с тем, что я живу с ними в одном помещении. Я имею в виду, конечно. Мы вместе едем в двухнедельное путешествие, снимаем жилье и машину, и, как он сказал, я все время остаюсь у них. И я жила с ними раньше. Но что-то в том, что я живу с ними сейчас, пусть даже временно, заставляет меня волноваться. Что, если я сразу не найду себе место? Что, если я привыкну к их присутствию? Пить кофе с Изабель каждое утро. Каждый вечер засиживаться допоздна с Хантером. Делить еду и стирать вместе. Это чертовски домашняя обстановка, и что-то в этом есть такое, от чего у меня мурашки по коже. Я люблю Хантера и Изабель, но их счастливая семейная жизнь не для меня. Спать с одним и тем же человеком каждую ночь и просыпаться с одним и тем же человеком каждое утро. Это однообразие кажется таким тоскливым. А как насчет того, чтобы приводить домой женщин? Я не смогу привести в их дом проститутку. Я никогда не делал этого раньше, и это явно отличается от аренды жилья. Это их дом. Хорошо, что у меня есть клуб. Черт, между работой и Salacious я сомневаюсь, что когда-нибудь окажусь у них дома. И мне не нравится мысль о том, чтобы прервать эту поездку, даже после неловкого момента на сцене прошлой ночью. — Отлично, — бормочу я, сидя на заднем сиденье Durango Хантера, когда мы отъезжаем от заправки. Изабель поворачивается ко мне с волнением. — Ты сделаешь это? Ты останешься? Я ухмыляюсь. — Да. Я останусь. Но только на неделю или две. Пока не найду место получше. — Конечно, — говорит она. Наши глаза встречаются, и волнение в ее лице перерастает в нечто другое, более сильное, чем просто желание. Я бы отдал правую руку, чтобы узнать, о чем она сейчас думает, чтобы понять, насколько она действительно взволнована и почему. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, — говорит Хантер, глядя на меня через зеркало заднего вида, и я быстро отвожу глаза от их обоих взглядов. — Спасибо. Вы, ребята, слишком добры ко мне. Когда я чувствую руку Изабель на своей ноге, я вздрагиваю, чего никогда раньше не делал. И она замечает это, но не убирает руку. — Тебе не нужно благодарить нас, Дрейк. Ты — член семьи. Мы готовы на все ради тебя. Я знаю, что она говорит правду. Они готовы на все, но в этом-то и проблема. Хантер и Изабель держат меня на коротком поводке… и они даже не знают, что делают это. Это как эмоциональная граница, которую я не могу пересечь, не позволяя мне уйти от них слишком далеко. И это моя вина — потому что я неоднократно потакал им на протяжении последних десяти лет. Я так долго был третьим лишним в их жизни, что не знаю, как быть без них, и знаю, что скоро я им надоем. Эта маленькая триада рано или поздно должна закончиться. Мне не очень приятно думать об этом, потому что дело не в моих чувствах к Изабель или Хантеру… дело в них с большой буквы "Т". Они мне дороги больше, чем кто-либо другой в мире. Правило № 7: У каждого найдется своя изюминка Хантер Из Феникса в Остин ехать долго. Мы с Дрейком ведем машину по очереди, а в Эль-Пасо он сменил меня. Изабель мирно спит, положив голову мне на колени на заднем сиденье, а у Дрейка включена музыка, что означает для меня много времени для размышлений. И единственное место, где мой разум больше не хочет оставаться, — это та демонстрация в клубе прошлой ночью. Сначала было странно, как я не разозлился при виде ног моей жены, обхвативших моего лучшего друга. Но еще больше настораживает то, что каждый раз, когда я думаю об этом, меня охватывает возбуждение, и мне приходится поправлять себя в штанах. Теперь я просто обязан признаться в этом, по крайней мере, самому себе — мысль о том, что они вместе в сексуальном плане, меня возбуждает. Я занимаюсь кинком уже семь лет. Я знаю, что то, что нас возбуждает, не обязательно должно быть чем-то постыдным — конечно, при условии, что это происходит по согласию. Поэтому я не собираюсь смущаться этого нового откровения. Я такой же человек, как и все остальные, и я контролирую свои извращения не больше, чем Гарретт, вуайерист, или Эмерсон, Дом. Но почему я не замечала этого раньше? Когда мы запустили приложение для знакомств Salacious, которое до сих пор работает без сбоев благодаря нашей команде разработчиков, я возглавил этот отдел. Я нашел ребят, которые занимались техническими вопросами, но это также означало, что я отвечал за организацию всей этой чертовой затеи. Я должен был объяснить группе девственников, пишущих коды, что означает каждое из этих извращенных обозначений и как задать алгоритм, который отфильтрует подписчиков приложения по их соответствующим извращенным группам. Так что в вопросах кинка я разбираюсь, пожалуй, больше, чем любой другой владелец клуба. А это значит, что я точно знаю, что такое рогоносец, известный в последнее время как “горячий муж”. Семь лет назад я и не подозревал о его существовании, но, судя по всему, есть немало людей, которые хотят посмотреть, как кто-то трахает их любимого человека. За последние несколько лет популярность этого вида секса возросла, и он вошел в пятерку лучших в наших категориях, что означает, что наши пользователи больше любят рогоносец, чем порку и паддинг, которые заняли седьмое место. На первом месте оказалось подчинение. Оказывается, хорошего Дома найти не так-то просто. Мне кажется странным, что все это время, когда я помогал команде разрабатывать алгоритм и составлять весь тест "Найди свою изюминку", который должны были пройти новые участники, я даже не подозревал, что у меня самого есть такая изюминка. Но рогоносец основан на унижении и деградации, а я точно не хочу быть униженным. Я хочу, чтобы меня возбуждали. Делает ли это мою изюминку более горячей — просто парень, который хочет разделить свою прекрасную женщину с кем-то еще? Да кто его знает и кого волнуют условия? Суть в том, что… сама мысль о них возбуждает меня, и я хочу знать, почему. Мысль о том, что я могу возбудиться, наблюдая за тем, как кто-то другой трогает Изабель, никогда не приходила мне в голову. До тех пор, пока я не увидел, как Дрейк поднял ее на руки, одной рукой крепко держа за задницу, а другой — за ремни, обмотанные вокруг ее торса. И мое тело тут же отреагировало на это висцеральным откликом. Но именно это инстинктивное собственничество и возбудило меня в первую очередь. Потому что она моя, я хотел видеть, как он прикасается к ней. Потому что она моя, я хотел видеть, как он ощущает, насколько она совершенна. И то, что он прикасается к тому, что принадлежит мне, только усиливало мое желание снова овладеть ею. Это пробудило во мне что-то первобытное и территориальное. Настолько сильное, что я хочу видеть их прикосновения снова. Я знаю, что это безумие, но ничего не могу с собой поделать. Даже сейчас, когда ее голова покоится на моей ноге, одна мысль о ней на члене Дрейка возбуждает меня. Я бросаю взгляд на зеркало заднего вида, но глаза Дрейка сосредоточены на дороге, и он покачивает головой в такт классическому року, звучащему из колонок. Наблюдая за ним, я ненадолго задумываюсь… только ли Дрейка я хочу видеть с Изабель? А если бы это был Гаррет? Или Эмерсон? Образ неудобен и не подходит. Он не производит того же эффекта, что образ моего лучшего друга. Но стал бы он это делать? Нет. Я знаю этот ответ без раздумий. На свете нет более преданного человека, чем Дрейк, и с того момента, как я объявил Изабель своей, он вскинул руки, сдаваясь, и ни разу не заикнулся о том, какой красивой она ему показалась в тот день, когда мы увидели ее проходящей мимо. У нас с Дрейком нет истории происхождения. Я не помню ни одного момента в своей жизни, когда бы его не было рядом. Мы выросли соседями на совершенно другой стороне дороги, чем Изабель, и когда мир не давал нам ничего, мы всегда были друг у друга. Когда мой отец в пьяном и злом виде набрасывался на меня, я прятался в подвале Дрейка. Когда его мать приводила домой очередного безликого и безымянного бойфренда, не испытывающего никакого уважения к собственному сыну, он убегал в мою комнату. На протяжении многих лет мы прикрывали друг друга, что означало некоторые менее чем сомнительные решения в подростковом возрасте, но когда я решил очистить свое будущее ради Изабель, я взял Дрейка с собой. Я одолжил ему деньги, необходимые для получения лицензии на подрядные работы, и открыл собственную компанию, не оставив ему ни малейшего выбора. Я не собирался его бросать. Никогда. Так сделал бы он это, если бы я попросил его? Без сомнения, нет. И не потому, что ему трудно мне отказать, а потому, что он просто такой верный. А она бы сделала? Это более сложный вопрос. И я не люблю об этом слишком много думать. Она сделает это, если я попрошу, потому что Изабель именно так и поступает. Она делает меня счастливым, чего бы мне это ни стоило. Но захочет ли она этого? Вот в чем вопрос. Я не слепой. Я знаю, что Дрейк более привлекателен, чем я. Он выше, стройнее, у него меньше татуировок, а лицо создано для улыбок, а не для хмурых взглядов. Если уж на то пошло, он больше подходит моей скромной Изабель, если бы не его неуемная распущенность. Конечно, все эти мысли чисто гипотетические. Я не могу заставить себя попросить об этом на самом деле, не так ли? Нет, это нелепо. Просить двух людей пожертвовать своими ценностями ради моего личного удовольствия. Я бы не смог так поступить с ними. Что они получат от этого? Кроме секса, конечно. И если я что-то и могу сказать по этому маленькому представлению на сцене, так это то, что между этими двумя явно есть какая-то химия и они хотят друг друга. Если я попрошу их заняться сексом и дам мне посмотреть, разве я не дам им разрешение сделать то, что они уже хотят? Изабель была только со мной. Может быть, если бы она была с кем-то другим, это дало бы ей больше перспектив. Она могла бы увидеть, что такое секс с кем-то другим, даже с риском того, что ей это понравится настолько, что она захочет еще. На такой риск я бы пошел. Правило № 8: Если ты собираешься предложить своему лучшему другу и жене переспать вместе, завтрак — не самое подходящее для этого время Хантер — О, тут на соседней улице есть бранч, где подают мимозу, — говорит Изабель, глядя в телефон. Только что из душа, с мокрыми волосами, спадающими каскадом по спине, она устроилась на одном из стульев в столовой, пролистывая список лучших мест, где можно поесть в Остине. — Звучит неплохо, — ворчливо отвечает Дрейк, глядя на свою кружку. — Но сначала кофе.