Хоакин принялся мерить шагами дорожку. – Я не могу. Просто не могу. – Но почему? – Потому! Я вечно все на хрен порчу! – Он пригладил волосы, но непослушные пряди снова встопорщились, словно пятерня их и не касалась. – Я – худшее, что могло с вами случиться. С вами обеими! Неужели непонятно? Скрестив на груди руки, Майя наблюдала за дергаными движениями Хоакина. – Закончил? – спокойно осведомилась она. – А то нам пора. – Я только что сказал, езжайте без меня. – Неа. Либо поедут все, либо никто. – Подхватив рюкзак, Майя в одиночку направилась к автомобилю, потом развернулась. – Идем, Грейс, – позвала она. Грейс не двинулась с места. – Хок, что стряслось? – не отставала она от брата. – Ты весь дрожишь! – Я… я не могу вернуться к Марку и Линде. – Что? Почему? – Мы поругались. Я все испортил. Разрушил. Сровнял с землей. – Хоакин сдавленно фыркнул, однако Грейс этот звук показался скорее всхлипом. – Теперь они меня и на порог не пустят. – Так и сказали? – поинтересовалась Майя, стоя у передней пассажирской двери. – Зачем говорить? И без того понятно. – Мы без тебя не поедем, – отрезала Грейс. – Давай садись, поговорим по пути. – Нет! – рявкнул Хоакин. – Вы что, не слышите? Я не хочу испортить еще и это. Не хочу вам нагадить. – Будь добр, открой уже двери, – сказала Майя. Хоакин пропустил ее слова мимо ушей. – Держи! – Он бросил ключи Грейс. – Напишите, когда вернетесь. – Выражение его лица неожиданно изменилось. – Черт! Я оставил у них телефон. Грейс чувствовала себя так, будто со всех ног убегала от надвигающегося торнадо. – Хоакин, – она шагнула вперед и положила руку ему на плечо. – Если не хочешь встречаться с нашей мамой, не надо. Ничего страшного. Но если ты отказываешься ехать, потому что боишься все испортить, это плохо. Кроме того, ты неправ. Хоакин покачал головой. – Девочки, вы ведь мои сестры, верно? Моя семья. Я не позволю себе навредить собственной семье. – Да какого черта! – неожиданно заорала Майя. Обернувшись, Хоакин и Грейс увидели, что она по-прежнему стоит у машины, уперев руки в бока. – Семья как раз про это, Хок! И это означает, что куда бы ты ни пошел, как бы далеко ни сбежал, ты все равно останешься частью меня и Грейс, а мы – частью тебя. Погляди на нас! Нам понадобилось пятнадцать лет, чтобы найти друг друга, но мы все-таки это сделали! И да, порой члены семьи делают друг другу больно, но после этого перевязывают раны и двигаются дальше. Вместе! Можешь, конечно, считать себя этаким волком-одиночкой, но ты не одиночка. У тебя есть мы, а ты есть у нас, нравится тебе это или нет. Так что садись в гребаную машину и поехали! Грейс посмотрела на Хоакина. Хоакин посмотрел на Майю. И сел в гребаную машину. – Большое спасибо, – вздохнула Майя, затем перевела взгляд на Грейс. – Да, и еще кое-что. – Что? – Грейс закинула на плечо рюкзак. – Чур, я на переднем сиденье! Большую часть трехчасового пути они провели в молчании. Грейс растянулась сзади; Майя, прислонившись к ветровому стеклу, время от времени запечатлевала на камеру дорожные пейзажи. Хоакин держал руль уверенно, и все же Грейс не могла не замечать его уныло сгорбленных плеч – он сидел, практически повесив голову. Через некоторое время Майя отвернулась от окна и спросила его: – Хочешь поговорить об этом? – Нет, – отозвался Хоакин. – Как хочешь. – Она снова прижалась щекой к окну. Пока ловило радио, они слушали музыку – попсу, которую Грейс ненавидела, но при этом откуда-то знала тексты всех песен. По мере приближения к пустыне сигнал ухудшился, музыка сменилась хрипами и сухим треском, так что радио пришлось выключить. Миновав стоянку с огромными фигурами динозавров, путешественники оказались посреди целого моря ветряных мельниц. Глядя на них, Грейс вспомнила Дон Кихота и подумала, что их троица в чем-то с ним схожа. Подобно Рыцарю печального образа, Грейс, Майя и Хоакин поставили перед собой нелепую задачу и теперь мчатся навстречу чему-то, что окажется совсем иным, нежели им представлялось. Как и Дон Кихот, они обречены на разочарование, неудачу, стыд. На сиденье зажужжал телефон. Грейс открыла сообщение. как дела? – интересовался Рейф. идут, – написала она в ответ. страшно? до ужаса. не тушуйся, все будет в порядке. В этом Грейс сомневалась, однако ей было приятно, что хотя бы один человек на земле так считает. Когда Хоакин въехал на нужную улицу, ладони у нее вспотели. Майя уже не сидела, привалившись к окошку, а держала спину прямо, как насторожившийся заяц; солнцезащитные очки были сдвинуты на макушку. – Сюда, – показала она на маленький домик. Хоакин припарковался у обочины напротив. Дыша в такт, все трое молча взирали на дом. Недавно покрашен, на голубовато-серых стенах выделяется яркая белая отделка, сбоку от парадной двери – горшок с геранью, на подъездной дорожке – темно-синий седан. – На вид мило, – нарушила тишину Грейс. – Угу, – пробормотал Хоакин. Он замер и даже не моргнул, когда Грейс, легонько сжав его плечо, начала выбираться из машины. – Стоп, стоп, стоп, – подала голос Майя. – Не спешите. Давайте… Давайте договоримся так: что бы ни случилось, держимся вместе, идет? Желваки у Хоакина заходили ходуном, однако он кивнул. – Идет, – согласилась Грейс. Напоследок выглянув в окно еще раз, Майя набрала полную грудь воздуха. – Ладно. Погнали. Позже Грейс задавалась вопросом: интересно, как смотрелись они со стороны, когда шагали к крыльцу, тесно сбившись в стайку, точно перепуганные утки? Сердце у нее стучало так сильно, что отдавало болью в висках. Еще никогда ей не было так страшно – даже тогда, когда она объявила родителям о своей беременности, даже тогда, когда доктор велел ей тужиться или когда она впервые передала Персик в руки новой матери. Да и вообще дома ли Мелисса? Живет ли еще по этому адресу? А если дверь не откроют? А если откроют? – Ну, Грейс, стучи, – шепнула Майя. Хоакин стоял сзади, почти как телохранитель. Собравшись с духом, Грейс протянула руку к потемневшему бронзовому дверному молотку. Казалось, будто львиная голова, в форме которой он был выполнен, сейчас злобно щелкнет пастью, отгоняя незваных гостей. Грейс надеялась, что это не окажется дурным знаком. Стук эхом разнесся по улице. Через минуту дверь открылась, и на порог вышла женщина в форме медсестры. Ее курчавые темные волосы были собраны в конский хвост. Увидев троицу, она улыбнулась. – Журналы или печенье? – П-простите, что? – запинаясь, промямлила Грейс. Она физически ощущала, как колотится рядом с ней Майя, и изумленно глядела на ту, у которой был Майин взгляд и нос Хоакина. – Ох, извините. – Женщина прислонилась к дверному косяку. – Просто школьники часто собирают деньги на благотворительность и приносят на продажу печенье или журналы. Я говорю, ребята, давайте я просто выпишу чек, но многим в округе их товар нравится. – Она улыбнулась шире, и Грейс показалось, что в ее лице промелькнуло что-то от Персик. – Надеюсь, вы принесли печенье? А то у меня уже целая гора непрочитанных журналов. – Мы, гм, ничего не продаем, – пробормотала Грейс. Господи, надо было хоть немного порепетировать! – Вы – Мелисса Тейлор?