Глава 11 На следующий день Морозов со мной ни одним словом не обмолвился. Все пары сидит на последнем ряду, слушая преподавателей или залипая в телефоне, взъерошенный, явно невыспавшийся и с недовольной миной на лице. Несколько раз ловлю на себе его холодные взгляды, но когда пытаюсь установить с ним зрительный контакт, он просто отворачивается или опускает глаза. А как он зашвыривает несчастный рюкзак в машину после занятий. Столько злости в глазах я никогда не видела. Срывается со стоянки, словно торопится куда-то очень сильно. Эко тебя накрыло! — Не в духе сегодня Мороз, — отскакивает в сторону Рита, когда он мчится мимо. — Какая муха его укусила⁈ Муху зовут Алексеем. Он, похоже, подумал, что между нами что-то есть. Глупо… Но и правду я рассказать не могу. — Алин, ты завтра поедешь вечером на тусовку? Я уже с братом договорилась, он нас отвезёт. — Да, конечно… — Вот и отлично. Тогда захватим ещё кого-нибудь из девчонок. * * * Отработав вечернюю смену и выйдя на улицу, замечаю, что машина Морозова припаркована на стоянке у бара. В прошлый раз он курил, стоя рядом, сегодня его нет. Поколебавшись и потоптавшись немного, решительным шагом направлюсь к ней, сажусь в машину и громко хлопаю дверью. Он спит, откинувшись назад. От хлопка дверки подпрыгивает и открывает глаза. Моргает сонно, заводит машину и, не сказав ни слова, выезжает с парковки. Проехав половину пути молча, я не выдерживаю и первая заговариваю: — Так и будешь, как сыч, дуться? Он бросает мельком взгляд в мою сторону и снова внимание на дорогу. — Никто не дуется. — Ага, маме своей рассказывай. Весь день волком смотришь. Не знаю даже, зачем тогда приехал за мной. — Чтобы ты не добиралась до дома неизвестно с кем. Знакомый твой, судя по всему, не готов тебя по ночам домой провожать, — язвительно. — Ревнуешь? Он ударяет по тормозам, смотрит на меня леденящим кровь взглядом, а потом выворачивает руль и паркует машину на стоянке рядом. — Да, ревную, — ошарашивает признанием. — Ничего себе! — Удивилась? Я тоже. Впервые готов ради девушки в лепёшку разбиться, всегда наплевать было. — Ты действительно удивляешь, Морозов. Все говорят — ты сноб бесчувственный, а у тебя, оказывается, есть тонкая душевная организация, — издевательски. — Да что ты знаешь обо мне? — дёргает носом, сжимая челюсти. — Практически ничего, ты же никого в свою жизнь не впускаешь. Живёшь, как затворник, только подогревая слухи о своих бесконечных любовных победах. — А теперь ты ревнуешь, — скабрёзно оскалится. — Что? Тебя? Много чести! — вскрикиваю от возмущения и выхожу из машины. Да пошёл ты! Пусть сотру ноги в кровь, добираясь до дома, но с тобой я дальше не поеду. Претензии он мне будет кидать! Иду, не поворачиваясь назад, знаю, что он медленно едет, выжидая, когда у меня закончатся силы, и я сдамся. Не дождешься! Пройдя пару кварталов, останавливаюсь на светофоре. Неожиданно мимо пролетает машина, почти рядом со мной, и окатывает водой из лужи. Откуда она здесь? Дождь два дня назад был. И машина эта, чертова, в это время… От обиды и взвинченности не выдерживаю — плачу. Стою и так как мокрая курица, ещё и реву как дура. — Всё? Закончилось твоё геройство? — подходит сзади Морозов. — Иди ты тоже…- всхлипывая. — Я бы пошёл, но страшно тебя одну оставлять, ты же опять во что-нибудь вляпаешься. Поедем, пока грязь в куртку не впиталась, потом не отстираешь. Шмыгая носом, я всё же возвращаюсь в его машину. — В бардачке есть салфетки, протри лицо, — включает свет и откидывает козырек с зеркалом напротив меня. Я привожу себя более-менее в порядок, и мы отъезжаем со стоянки. — Куда мы едем? — замечаю, что он повернул в другую сторону. — Ты же хотела узнать, чем я живу, вот увидишь. И у меня машинка с сушилкой. Куртка, я так понимаю, у тебя единственная. — Нашёл время в гости приглашать. Морозов живёт на другом конце города, на набережной Амура, новостройка, девятый этаж. Войдя в квартиру, в кромешной темноте, слышу тихое рычание. Здесь кто-то есть и он точно не рад гостям. Я влипаю в дверь. Морозов, скажи, что у тебя какой-нибудь йорк или чихуахуа. — Фу, свои! — приказывает Глеб и включает свет. Прямо передо мной сидит здоровая мускулистая псина и смотрит, не отрываясь. Кто это? Питбуль? Ротвейлер? — У тебя собака? — заикаясь. — Представь себе… И оторвись уже от двери, он тебя не тронет. — Ага. Он же бойцовский! Глеб закатывает глаза, снимает куртку и вешает в шкаф. — Нет такого понятия — бойцовская собака, есть понятие — дебилы хозяева, которые натаскивают их на бои. Ванная там, — показывает рукой.