Глава первая — Ну ты и вымахал! — удивился Францев, похлопывая друга по плечам. — Ну-ка поворотись, покажись… Сколько же мы с тобой не виделись? Два года почти. — С прошлого лета, — уточнил Кудеяров, пытаясь высвободиться из объятий и оглядывая при этом кабинет участкового инспектора. — Разве? — не поверил Николай. — Ну все равно почти полтора года не виделись. А ты таким накачанным стал… С утра до вечера, поди, с тренажера не слезаешь. — Как раз наоборот: из кабинета не вылезаю. Вот и набрал лишнего веса. — Наслышаны о твоих успехах. А я тоже, если честно, на месте не стою. Думал на пенсию уйти: и возраст, и выслуга позволяют, а тут мне подполковника присвоили. Сам понимаешь: сельский участковый, и на тебе — подполковник… Даже в Москву на совещание ездил: выступал перед коллегами, опытом делился… Сам понимаешь, я у коллег в авторитете: участковый и с орденом Мужества на груди. Францев замолчал, поняв, что Кудеяров не случайно появился на пороге его опорного пункта… — Паша, а ты к нам по делам или так — по старой памяти? — Неделю отпуска взял, чтобы родителей навестить, а потом сводки посмотрел — у тебя на участке нераскрытое убийство с прошлого месяца висит. Вот и решил заскочить к тебе. Участковый, продолжая радостно улыбаться, развел руками: — Да я к расследованию никакого отношения… Труп обнаружила местная жительница… То есть жительница того самого коттеджного поселка «Ингрия», в котором проживала потерпевшая и который тебе самому хорошо знаком. Свидетельница проходила мимо участка и услышала, как воют собаки, зашла на территорию, приблизилась к дому… — Какие собаки воют? — не понял Кудеяров. — В доме потерпевшей собаки выли. Убитая — кинолог, то есть была кинологом… Так они в доме находились: две принадлежали потерпевшей, а одну она взяла на передержку… Короче, свидетельница первым делом позвонила мне: я примчался, удостоверился, что смерть носит криминальный характер, и доложил в РУВД. Потом уж туда налетели все, но я до того осмотрел все очень тщательно. — На что ты сразу обратил внимание? Францев задумался, а потом кивнул: — Там немного странно все было. Свидетельница показала, что она вошла на участок и увидела следы, которые вели к дому. Тогда первый снег выпал. Он через пару дней растаял. Или даже раньше. Но тогда слой был тридцать миллиметров, если верить метеорологам. Снегопад начался около десяти вечера, а закончился в полвторого ночи. То есть кто-то уже после этого времени зашел на территорию, убил хозяйку ножом и назад не вернулся. — Как этот кто-то мог остаться дома? Францев молча пожал плечами. — Как это возможно? — не поверил Кудеяров. — Невозможно, конечно, — согласился участковый, — но я обошел дом снаружи, потом проверил все комнаты, а их там всего-то пять, включая ванную. Везде пусто. Но из дома никто не выходил. По крайней мере, следов не оставил. — А те следы, которые обнаружила свидетельница, были зафиксированы? — Какой там! — махнул рукой Николай. — Как примчались эти из РУВД и из районного cледкома, начали туда-сюда перемещаться и все затоптали. А я не сообразил сразу на камеру в телефоне зафиксировать. Но описать следы могу… Это были отпечатки женских ботиков размера так тридцать девятого или сорокового на плоской подошве… — Как ты размер определил? — Так чего его определять: у погибшей был как раз тридцать девятый. В прихожей стояли и сапожки, и ботики. — А то, что женские боты, как узнал? — Просто предположил. Не может же быть у мужика такого размера. Францев наконец опустился в кресло и указал рукой гостю на такое же. — Что мы о деле и о деле! Погляди-ка лучше, какая у меня обстановочка теперь. — В прошлом году эта мебель уже у тебя была. Тебе ее Ашимов [1] подарил, когда покидал здешние места. Ты еще жаловался, что начальник РУВД на тебя наезжает, говорит, что это подарок всей районной полиции, а не тебе лично, а потому ты должен с ним поделиться. — Какая у тебя память! — восхитился участковый. — Потому, наверное, ты и пойдешь далеко, то есть высоко взлетишь… Небось, уже полковник юстиции? — Я и подполковника досрочно получил, так что положенные пять лет надо нового звания ждать. — Ну уж недолго осталось… — Ладно, — махнул рукой Кудеяров, — давай о том убийстве. Что там тебя насторожило? — Следы… Потом орудие убийства — классический финский нож, который в просторечии называется финкой, то есть назывался, потому что таких ножей я уже давно у блатных не видел. Сейчас в обороте все больше армейские ножи, нож-бабочка или с выкидным лезвием… А там, в теле, остался такой классический… — Финский нож, говоришь? — встрепенулся Павел. — А какой? Они же разные. Есть финский армейский «пуукко», отечественный нож разведчика «НР‐40», еще «финки НКВД», которые изготавливались на заводе «Труд» лет восемьдесят назад. Есть современные финские ножи — «гюрза», например. — Погоди, — остановил друга Францев, — я имел в виду обычный финский нож, которым в далекие времена щеголяли все блатные и приблатненные. С наборной рукоятью. — Они тоже по-разному выглядят и называются: «кишкоправ», «фенька», «приблуда», «дунька», «перо», «лезвие»… — Там небольшая финка была, — объяснил участковый, — для маленького кулачка — вроде как для женщины. — Значит, «дунька». С гардой или без? — С чем? — не понял Николай. — А, с такой штучкой, чтобы не соскользнула ладонь… У кортика такая же… Ну да, с гардой. — Участковый покачал головой. — Ну у тебя и память, Паша… Я, может, тоже в далекие времена еще в школе милиции знакомился с видами ножей, но не помню ничего. Знаю только, что пленум Верховного суда в 1996 году изъял финский нож из перечня опасного холодного оружия… — Рукоять какая была, — продолжил Кудеяров, — наборная, разного цвета? — Нет. Из рога сделана. Может быть, из лосиного, может, оленьего. Но рог темный был и полированный. Я в этом как-то не особенно разбираюсь, — ответил участковый. Павел молчал. — Может, чайку? — предложил Францев. Гость покачал головой. — А может, за встречу по рюмашке коньячка? Я знаю, что ты днем ни грамма, но скоро обед. Может… — Я вот о чем думаю, — не ответил ему Кудеяров, — убийца исчез, а орудие убийства оставил в теле жертвы. Нож женский, такими в былые времена обладали авторитетные воровки, или их дарили своим девушкам блатные авторитеты. Причем шмарам разным такие подарки не делали. Если убийца не забрал или не забрала этот нож, то… — Он был оставлен специально, чтобы навести нас на ложный след, — догадался участковый, — чтобы мы, увидев это перо, сразу начали потрошить бывших сидельцев или лиц, с ними связанных, в надежде, что кто-нибудь из них опознает предмет и скажет, кому он принадлежит. Был бы здесь бывший местный житель Вася-в-квадрате, он бы все нам рассказал… То есть вам, товарищ подполковник юстиции… Удивляюсь, как тебе удавалось тогда на откровение такого серьезного авторитета раскручивать? Он, кстати, год назад заезжал как-то и сюда заходил, тобой интересовался, и я сказал, что ты в Москве и у тебя все в порядке. — А Вася? — Сказал, что живет в Порто каком-то… то есть в Италии. И у него тоже все путем вроде. Только сердце за родину болит. Ностальгия, по его словам, это как финская приблуда в сердце… Надо же! — удивился Николай. — Именно так и сказал про финский нож. А вот название города я забыл. — Портофино, наверное, — предположил Кудеяров, — это курортный городок на Лигурийском море. А без Васи ты сам не вспомнишь, кто тут не по одной ходке имеет? Если среди подобных почетных жителей нашего городка имеется женщина, то назови ее имя в первую очередь. — Так только одна у нас такая — Варвара Краснова — нынешняя владелица ресторана «Вертолет», который мы с тобой в былые времена посещали. Но только сейчас это заведение не такое солидное, теперь оно как молодежный клуб работает. Краснову сейчас между собой называют Варвара-Краса. — Симпатичная? — Я бы не сказал. Хотя на любителя. В прежние времена ее звали Варька Лопата. Она же карманницей была. А «лопата» или «лопатник» на жаргоне означает… — Кошелек, — поторопил друга Кудеяров. — Ты говоришь: сейчас она владеет популярным в прежние времена рестораном. И что слышно про это заведение? — Болтают всякое. И то, что там наркоманы тусуются, дежурные проститутки за стойкой, официанты обсчитывают и алкоголя в коктейли не доливают. Но заведение проверяли, в том числе и я принимал участие, но ничего такого… Девочки за стойкой присутствуют, разумеется, но у нее же ценник на лбу на обозначен, а контрольные закупки мы не делали… С Варварой я лично беседовал пару раз, интересовался, кто ее крышует, но узнал лишь, что она и сама за себя постоять может. Варе сейчас под пятьдесят, выглядит лет на сорок. Не замужем, но жила некоторое время с парнем лет на пятнадцать младше себя. Или даже на двадцать. Потом его выперла. Свидетели рассказали, как она вытаскивала его из машины… То есть не она лично, а человек из ее клуба вытащил несчастного, и Варя уже сама обработала его по полной. А тот паренек на вид не слабак. Краснова его уже на земле ногами добила. — В каком смысле? — не понял Кудеяров. — До смерти? — Нет, конечно, до отключки. Но он сам потом встал, какие-то сердобольные бабульки мимо проходили, помогли ему дойти до нашего медцентра. Ну а потом его никто не видел больше. — Разберись с этим, — попросил Павел и добавил: — И еще: не особенно распространяйся, что я здесь. Они вышли вдвоем, и Францев увидел черный «Ауди Q7». — Это твой? — удивился он. — Служебный. У меня личная «Хонда» была, если ты помнишь, но почти год назад ее мне взорвали. И начальство решило как-то компенсировать. — Взорвали? — не поверил Николай. — А ты где был? — Рядом стоял. Потом бабахнуло, и меня метров на семь отбросило. Повезло, что не на асфальт, а на газон. Если бы припарковался на это место, но в другую сторону, то могло бы отбросить как раз на трассу под поток машин. Но я и без того целый месяц в госпитале валялся. — И кто это сделал? — Кто сделал, не так важно, но заказчика взяли. В один прекрасный момент он вдруг стал владельцем крупного градообразующего предприятия. Бывшие владельцы пытались добиться справедливости, но стали вдруг умирать один за другим. А те, кто хотел жить, отказались от своих претензий. Кроме того, на стороне нового хозяина — человека с криминальным прошлым — вдруг оказались и местная власть, и местные правоохранительные органы.