Джип Сокольского остановился возле длинного серого здания с помпезным, украшенным мозаикой панно на тему «Наука – это сила» над входом. Агриппина ждала в вестибюле. До начала семинара был еще час, и она пообещала ответить на его вопросы. По телефону Гриппа постеснялась спросить, что именно нужно от нее главе отцовской безопасности, и теперь сожалела о собственной бесхребетности. Возможно, если бы сделала над собой усилие, им не пришлось бы встречаться лично, обошлись бы и телефонным разговором. Сокольского девушка недолюбливала и побаивалась. Вернее, не то чтобы побаивалась, а чувствовала себя в его присутствии неуверенно. Они были знакомы уже лет пять или больше, но Агриппина до сих пор его стеснялась совершенно по-детски. Сокольский был старше ее лет на семь-десять, уже разведен и – хорош собой. Даже очень хорош. Помнится, когда Гриппе было лет шестнадцать, а Сокольский еще был женат на красавице Татьяне с густой копной каштановых кудрей и безупречными манерами, она даже влюбилась в него. С тех пор, наверное, и осталось это ощущение неловкости, хотя мужчина, разумеется, даже не догадывался о ее детских чувствах. Именно детских, потому что в отличие от своих сверстниц Гриппа была невероятно романтична, наивна и в сексуальном смысле совершенно неразвита. Потом увлечение прошло, а неловкость осталась. Агриппина в принципе тяжело сходилась с людьми, а Сокольский всегда был с ней сух, сдержан, молчалив. Она не помнила, чтобы Артем хоть раз улыбнулся ей. Чаще всего главный секьюрити просто ее не замечал. Что и неудивительно. И вот теперь ему понадобилось спросить у нее что-то важное, ради чего он даже не поленился прокатиться в Петергоф… Гриппа нервно поправила русый завиток за ухом и взглянула на мобильник. Часы показывали без трех десять, вот-вот должен появиться. Гриппа была уверена, что Сокольский никогда не опаздывает, и оказалась права. Стеклянные двери распахнулись, и в гулкое пространство мраморного вестибюля вошел Артем Георгиевич – высокий, подтянутый, в темном коротком пальто нараспашку, в бледно-розовой элегантной рубашке с чуть более темным галстуком. Смотрелся он шикарно. Если бы ее приятельницы сейчас увидели, какой красавец идет навстречу Гриппе, точно бы от зависти полопались. Но, к счастью, их здесь не было, а то потом вопросами замучили бы. Глядя на Сокольского, Агриппина вдруг подумала: хорошо, что встреча с ним назначена на факультете. Здесь она чувствует себя увереннее. Здесь она взрослая, независимая, уважаемая коллегами, полноценная личность, а не богатенькая неудачница из особняка с горгульями, вызывающая вечную жалость и недоумение окружающих. И девушка расправила плечи. Глава 5 В университетском вестибюле было просторно и немноголюдно, наверное, поэтому Сокольский сразу же ее увидел. Агриппина стояла на лестнице и от этого, вероятно, казалась выше и значительнее. Черная длинная юбка и вязаный кардиган с простой, почти мужского покроя, белой блузкой очень ей шли. Артем поднялся по лестнице и попытался улыбнуться девушке в знак приветствия. Не вышло. Почему-то ему было сложно улыбаться Агриппине, все равно что заигрывать с кладбищенским ангелом. И он просто кивнул. – Мы можем побеседовать у нас на кафедре. Все сейчас на лекции, а секретарь наверняка отправится пить кофе, если поймет, что у нас важный разговор, – предложила после приветствия Гриппа. Сокольский согласно кивнул, и она повела его по лабиринту коридоров и лестниц. Как ни странно, но здесь, в стенах университета, Гриппа не смотрелась ни чопорной, ни заносчивой. Даже двигалась она как-то грациознее, легче, увереннее, чем дома. Артему вдруг вспомнилась ее яркая, изысканная мать. Пожалуй, Елена Сергеевна, так гармонично смотревшаяся в своем особняке, в этом интерьере выглядела бы, как выкрашенная под павлина курица. В то время как ее дочь преобразилась здесь из щипаной вороны в ясного сокола. То есть в соколицу. Вот что значит человек на своем месте! Орнитологические размышления Артема были прерваны прибытием на место. Агриппина распахнула типовую деревянную дверь с названием кафедры и пропустила гостя вперед. В помещении не было никого, кроме стоявшей у стеллажа барышни в узеньких брючках и длинной яркой пашмине на плечах. – Марина, ко мне тут по делу зашли. Мы побеседуем здесь, если не возражаешь… – обратилась к ней Агриппина, попутно указывая гостю на вешалку в углу. – Конечно, Агриппина Владимировна, я пойду пока кофейку попью, – согласно кивнула барышня и, прихватив со своего стола сигареты и зажигалку, быстренько удалилась. – Агриппина Владимировна? – приподняв брови, спросил Сокольский, усаживаясь за длинный стол. – Так проще, – пояснила Гриппа. Она уселась во главе стола, словно начальник на приеме, и Сокольский, пристроившись сбоку, неожиданно почувствовал себя просителем. – Я вас слушаю, – добавила Агриппина официоза, в то же время давая понять, что она человек занятой и целый день ему посвящать не намерена. Вот и славненько, решил Сокольский. И перешел к делу. – Агриппина Вольдемаровна, у меня к вам важный разговор, и мне бы хотелось, чтобы он остался между нами. Единственный человек, с кем вы можете его обсудить, это ваш отец, – строго глядя ей в глаза, проговорил Артем. – Вот как? Слушаю. – Кажется, Гриппе его секретность была до лампочки. – Агриппина Вольдемаровна, в настоящее время я по поручению вашего отца занимаюсь расследованием обстоятельств покушения на его жизнь и гибели Никиты Окаемова. – А разве этим не полиция занимается? – Полиция вряд ли сможет что-либо сделать. Когда речь идет о преступлении в столь высокой сфере, она оказывается фактически бессильна. Да и Вольдемару Сигизмундовичу не хотелось бы выносить сор из избы. – Хорошо. Ну а я-то чем могу помочь? – У меня к вам совсем простые вопросы, но очень важно, чтобы, прежде чем отвечать, вы хорошо подумали. – Разумеется, я всегда думаю, прежде чем отвечать, – сухо произнесла Агриппина. – Прекрасно. «Самодовольная, самоуверенная, заносчивая зануда», – мысленно прокомментировал Артем. А вслух спросил: – Вам был заранее известен сценарий праздничного вечера? – Нет. – Вы не знали, что именно планирует ваша мать? – Нет. – Не были в курсе, в какой костюм будет одет именинник? – Я даже не знала, в каком костюме буду я. – Как это возможно? – Костюм заказывала мать. Со мной она не советовалась, а я ни о чем ее не спрашивала. – И когда же вы его увидели? – Когда начала переодеваться. Его принесли, достали из чехла, и я увидела. – А если бы он вам не понравился? – не скрывая недоверчивой усмешки, спросил Артем. – Кого это волнует? – пожала плечами Гриппа. «Сумасшедшая! – мелькнуло у мужчины. – Остается удивляться, почему Начинкины ее специалистам не покажут. Женщина, которой все равно, что она наденет на праздничную вечеринку, точно сумасшедшая». Сокольский молча смотрел на собеседницу, как на редкое насекомое. Отчего Агриппина испытала еще более острый приступ неприязни. – Я ответила на все ваши вопросы. Тогда, думаю, вам пора, – поднимаясь, проговорила она холодным, как ноябрьский дождь, голосом. – О простите! – встрепенулся, приходя в себя, Сокольский и встал. – Собственно, это был не сам тот вопрос, который я хотел прояснить, но если вы ничего не знали о празднике, то… – Я сказала, что не знала о нем заранее. – И что это значит? – не понял ее уточнения глава департамента охраны. – Когда я приехала в дом родителей, мамочка тут же взялась за меня на пару со своим стилистом, которому помогала горничная, а они втроем только и делали, что, не закрывая рта, обсуждали готовящийся праздник. Но вряд ли это можно назвать «заранее». – Так… – опускаясь обратно на стул, сказал Артем. Беседа начинала его сильно раздражать. – Значит, вы узнали сценарий праздника за… За сколько часов до его начала? – Думаю за три или три с половиной. – Вы обсуждали с кем-нибудь, кроме перечисленных лиц, подробности предстоящего маскарада? – Нет. Я спустилась вниз, когда гости уже собрались, и почти ни с кем не разговаривала. И уж конечно, не раскрывала никому маминой «страшной тайны». – Даже Илье Пофисталовичу? – неизвестно зачем задал бессмысленный и бестактный вопрос Артем и тут же неожиданно для себя покраснел. – А при чем здесь Илья? – искренне удивилась Гриппа. – Простите, я полагал, раз он ваш жених… – Жених? Откуда такие сведения? У нас с Ильей отношения не более близкие, чем с прочими прибывшими на праздник гостями, – несколько раздраженно возразила Гриппа. До нее только сейчас дошло: похоже, этот юркий тип, Илюша Тиховлиз, усердно распускает в обществе слухи об их несуществующей помолвке. Такое положение вещей просто оскорбительно! И ведь хоть бы раз она дала ему какой-то повод так полагать… Агриппина сидела, нахмурившись, и сверлила тяжелым взглядом стол. «М-да, – подумал Артем Георгиевич, – кажется, я крайне мало знаю о фигурантах расследуемого дела». Действительно, если он столь поверхностно судил о хозяйской дочери и ее мнимом женихе, возможно, ошибся и в отношении других участников истории. А вот это уже скверно. Ибо точный психологический портрет действующих лиц гарантирует правильное понимание мотивов их возможных поступков. Что ж, надо перейти от собственных предположений и предвзятых мнений к изучению этой компании Начинкины – Коробицкие – Тиховлизы. А возможно, и Сидоренко. У самого-то Алексея Николаевича алиби твердое, но его водитель не имеет такового вовсе. А это может говорить о многом. Так рассудил Артем Георгиевич, после чего набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул через рот. А затем обратился к своей все еще угрюмой собеседнице: – Агриппина Вольдемаровна… Артем улыбался Гриппе легкой, вполне дружеской улыбкой. Девушка вскинула голову и замерла от удивления. Это было что-то для нее новенькое. – Я знаю, как искренне и глубоко вы любите отца, – продолжил Сокольский, – а потому буду с вами предельно откровенен. Падение статуи было не случайным. Ее сбросили. Имела место умышленная попытка убить вашего отца. Поскольку никто из находившихся в доме не знал о том, что Вольдемар Сигизмундович временно отдал свой костюм водителю, попросив того заменить себя на открытии праздника, смерть Окаемова можно считать роковой случайностью, спасшей жизнь вашему отцу. Его хотели убить, – еще раз повторил Артем, стараясь донести до собеседницы всю серьезность произошедшего. – И возможно, попытка повторится. Поэтому нужно срочно вычислить человека, покушавшегося на жизнь Вольдемара Сигизмундовича. К счастью, круг подозреваемых достаточно узок, но вычислить злоумышленника мне пока не удалось. Не хватает информации. Вы мне поможете? Агриппина кивнула. – Пожалуйста, вспомните, кому вы могли сообщить хоть какие-то подробности о празднике. Любые! Костюм отца, как ваша мать украсила залы, каких музыкантов пригласили. Что угодно!