— Если бы ты знал, Толя, как долго я ждала, чтобы мне было предложено выйти замуж… А сейчас все сложно, я уже и не знаю… — Я понимаю, я понимаю, — пустил очередную порцию слюны на вкусно пахнущие руки Яны Анатолий Анатольевич. — Ты не женщина, до конца не понимаешь, — не согласилась Яна, демонстративно выдергивая бумажную салфетку из прибора и якобы вытирая навернувшиеся на глаза слезы, а заодно и незаметным движением — кисти своих рук. — Скажи мне честно, ты любишь его? — спросил Анатолий. — Ты серьезно? Я очень любила Мартина! Очень! Я попросила человека полететь со мной сюда и отдохнуть вместе. Мартин отказался. Я была разбита и уничтожена. Я давно чувствовала, что не нужна ему столь сильно, как я бы хотела, — сказала Яна, делая задумчивое лицо. — Я была очень разочарована… Так скажем, от этого мужчины я ждала большего. Он в последнее время стал несколько безучастен по отношению ко мне. — Яна, ты настолько безупречна, что я не понимаю, как к тебе можно потерять интерес, — ответил следователь, разливая шампанское. — Изменяли даже Мэрилин Монро, а я не она. Я к тому, что мужчина-охотник теряет интерес к женщине, которую уже завоевал, и дело совсем не в ее внешности и в том, как она выглядит. Ему просто нужна другая добыча, — пояснила Яна. — Яночка… — Подожди, Толя! А ведь нам, женщинам, обидно. Ты не представляешь, что я тебе сейчас скажу, но я, когда летела сюда, очень хотела завести роман с приличным мужчиной и выкинуть все свое прошлое далеко за амбар, если так можно выразиться. Надо было только найти достойный объект моего обожания здесь, на отдыхе, — проговорила Цветкова и весьма лукаво посмотрела на своего спутника. — Так я здесь! — облизал губы Анатолий. — А вы с Мартином давно знакомы? — спросила Яна. — Неужели мы весь вечер будем говорить о Мартине? — И все же. — Мы знакомы давно. Через общего друга. Мартин знал, что я работаю в следственном комитете. Когда случилась трагедия с самолетом, Мартин попросил полететь с ним, чтобы сразу же на месте был опытный человек, и следствие пошло быстрее. Это логично. Хочу сказать тебе, что Мартин был просто невменяем, и он ни слова не говорил о своей крупной материальной потере — самолете. Он переживал за людей, за тебя. И я его понимаю, — протянул следователь. — И ты ему сильно помог? — улыбнулась Яна. — Все смеются над женской дружбой, не верят в нее, но и мужской дружбы, как я погляжу, тоже не существует. — А чем я ему помогу? Мартин сам сделал все, чтобы засадить себя. Пусть нанимает адвоката, деньги есть. А вообще, правильно говорят в народе: «Сколько веревочке ни виться…» Мартин, как бы тебе объяснить… Он вроде и не бабник, но все женщины в любой компании всегда его. Они просто сами на него вешаются. Он просто закопался в них. И то, что он оказался в постели с какой-то крошкой, да еще и зарезал ее — это не случайность. Для его стиля жизни это скорее закономерность. И очень хорошо, что ты, Яночка, не пострадала от этого типа. Ты — как бабочка, успевшая выпорхнуть из шкатулки с другими, уже погибшими бабочками. Но ничего, его надолго закроют. Мой совет такой красивой девушке: подумать о себе. Бабий век короток, — блеснул русской народной мудростью Анатолий. Его потная горячая рука поползла вверх по предплечью Яны. — Мартин — сбитый летчик. Прямо каламбур получился: и самолет сбит, и он. А перед собой я вижу еще одну несостоявшуюся жертву Мартина, которой удалось спастись. — Но сердце мое разбито, и кто мне его залечит? — повела плечиком Яна. Анатолий подсел к ней и вдруг впился губами в ее губы. Он целовал и целовал ее, удерживая силой, Яне казалось, что это никогда не закончится. — Ух! — Наконец смогла вдохнуть Цветкова. — Ну… Во мне есть потенциал? — Еще какой… У меня две новости — как всегда хорошая и плохая. — Из такого сладкого ротика все новости будут хорошими, — плотоядно смотрел на нее Анатолий и явно хотел продолжить поцелуй. — Дай передохнуть. Какой темперамент! — слегка отстранилась от него Яна. — Хорошая новость — я свободная и очень богатая женщина. Но это я уже знала, тебе просто хвастаюсь. А плохая новость… — Подожди! Я тоже свободен, я давно разведен, — вспыхнули светлые глаза Анатолия Анатольевича. — Плохая новость в том, что выйдет Мартин из-под следствия, и я ведь могу сорваться. Невиданной властью надо мной он обладает. Я буду с ним и снова — несчастна. Он своей дьявольской энергетикой притягивает и разрушает меня. — Яна аккуратно дотронулась кончиками пальцев ног до ноги следователя. Тот вздрогнул, как очень тугая пружина, а Яна продолжила: — А так уже хочется стать счастливой, наслаждаться жизнью с кем-то. Тем более, все для этого есть. — А он не выйдет! Не переживай! — загорелись глаза у Анатолия Анатольевича. — Ты уверен? — уточнила Яна. — Неопровержимые улики! Алкоголь или что там еще нашли в крови, это все — отягощающие обстоятельства! Да сейчас еще и ФСБ подключается, обнаружены факты, которые говорят о том, что самолет был предумышленно поврежден, причем, профессионалом. Я не технарь, по-научному тебе не объясню. Но Мартин был на аэродроме, был в самолете незадолго до отлета. Вы первые полетели после его визита. А вот Мартин Романович в самолетах разбирается, он сам и за штурвалом сидит. Много свидетелей дали показания, что вы сильно поссорились накануне, что ты его при всех унизила, надавала пощечин. Ему впаяют по полной. А если надо, я еще что-нибудь придумаю, — приблизился к ее губам совершенно потерявший голову Анатолий. Остановило его что-то острое, холодное и очень неприятное, которое уперлось ему в горло. Анатолий отстранился и посмотрел на вилку в руках Яны, четко направленную в его сторону. — Яна? Я не понял. — Какой же ты подонок! Даже не дергайся! Еще раз дотронешься до меня, и меня стошнит, также у всех на глазах. Мартин обратился к тебе за помощью, а ты вот так ему помогаешь? Оригинально! Ты сейчас недвусмысленно намекнул, что готов что-то подкинуть или сделать, чтобы усугубить его плачевное положение! И так радовался, что на Мартина уже навесили всех собак! — Яна хлопнула его по щеке. — Подлец! Что? Унизила? Прилюдно, заметь! По твоей логике, я снова заслуживаю смерти? И другие люди пусть вместе со мной гибнут, как это было с самолетом? Ты серьезно?! Анатолий Анатольевич сидел абсолютно разбитый и потрясенный. Его до глубины души поразили кардинальные перемены, которые произошли в женщине, что сидела напротив. Только что она выглядела ласковой кошечкой, покрытой блестками и словно ароматной, манящей ванилью. А сейчас напротив Анатолия рвала и метала молнии настоящая фурия, извергнутая из пучин ада. Бледная, нервная, со злобно поблескивающим холодным взглядом, плотно сжатыми губами, она испускала вокруг себя волны ненависти. — Какие же вы, бабы, стервы! — наконец очнулся он. — А ты — главная из них! Я даже понимаю Мартина, почему именно от тебя он захотел избавиться. Если ты и ему устраивала такой контрастный душ! Это любую, даже самую крепкую психику расшатает в конечном итоге. Ты со мной играла, что ли? Это со следователем из главного следственного комитета Питера?! Ты серьезно?! Ты с кем решила тягаться, девочка?! — Я давно не девочка! И я ради своего любимого мужчины готова на многое! — ответила Цветкова. — Да, ты давно не девочка, ты — опытная штучка, хотя выглядишь очень обманчиво. И я — дурак, попался! А кто бы не попался? Ты выглядишь, как голливудская дива. И не надо мне ничего отвечать. От этого еще больней. Не будет тебе счастья с Мартином, потому что с ним это невозможно, на нем столько разбитых женских судеб и даже смертей, что ты и не знаешь. Это якобы его боль. Только появляется очередная женщина — и гибнет от любви к нему снова! Тебе бы, дуре, бегством спасаться, а ты ради него тут такие кульбиты выписываешь! За теракт и гибель стольких людей ему пожизненное светит. — Заткнись! Ты ничего ему не впаяешь, следствие разберется! Мартин ни в чем не виноват. Ты же знал его, и ты думаешь, что из-за какой-то пощечины он мог убить и меня, и всех других в самолете?! Он не психический больной, экспертиза это легко определит. — Ты долго будешь дурочкой прикидываться? Для следствия всегда существовал один самый главный мотив преступления. Не знаешь, какой? Деньги! А в случае с тобой это — огромные деньги! И даже присяжные заседатели не будут разбираться в альтруистической натуре Мартина. Они не знают о его прекрасных человеческих качествах. А то, что он унаследует многомиллионное состояние после твоей смерти — это факт, — зло бросил Анатолий Анатольевич, пожирая глазами ее губы и область декольте. — Ты с ума сошел? Убить меня, чтобы унаследовать что-то после моей смерти?! С какой стати? Мы не женаты, мы не живем вместе! Юридически Мартин мне чужой человек! — Я сказал, хватит из меня делать дурака! У тебя ребенок от Мартина, львиная доля состояния перейдет твоей дочери Еве и, следовательно, ее опекуну — родному отцу. Иногда в природе наступает такая звенящая тишина, что даже деревья перестают шевелиться, насекомые начинают летать медленнее, словно воздух стал гуще, исчезают голоса птиц, а тебе становится труднее дышать. Ты теряешь координацию, руки тяжелеют, ноги прирастают к земле. Именно такой момент наступил сейчас для Яны. — Ты что? Эй, Яна! Выпей воды! Побледнела так, — засуетился Анатолий Анатольевич. — Ты что?! Цветкова открывала рот, беззвучно что-то говорила и не понимала, почему не слышит своих же слов, пока холодная вода с газом не обожгла ее внутренности. — Это не улика. Какое наследство? Ева — дочка Карла Штольберга. — Ты шутишь? Прикалываешься?! У тебя хорошо получается. Ты же не можешь не знать, от кого родила? Или такое возможно?! Да нет, Яна, ну ты же не такая! — рассмеялся Анатолий Анатольевич, расслабляясь и понимая, что Яна, бывшая на грани обморока, потихоньку приходит в себя и уже точно не потеряет сознание. — Карл проводил экспертизу. К сожалению, это оказался его ребенок, — сказала она. — Ну ты даешь, Цветкова! А вот наши эксперты быстро сработали. И их результаты говорят о том, что твоя младшая дочь от Мартина. А это очень весомый аргумент не в его пользу. Что? Что ты так смотришь на меня? Неужели ты правда не знала? Да ладно! Поверила аристократической особе? Неужели не догадалась, что твой Карл подделал экспертизу, чтобы насолить вашей «сладкой парочке»? — Этого не может быть. Не может… — Куда же делся весь твой пыл? Мартину тоже преподнесут эту новость, можешь не сомневаться. Так он и знал, раз покушение на тебя организовал. Так что подумай… На чьей ты стороне? Если будешь пай-девочкой, то… — следователь взял руку Яны и стал массировать. Яна резко отдернула руку. — Я же сказала! Не смей меня трогать! Имей в виду: как ты страстно целовал меня — сфотографировано и может быть отправлено твоей жене в любую секунду, свободный ты мой человек на курорте, — ехидно сказала ему Яна. — И весь наш разговор был записан, и по нему становится понятно, что ты готов даже на подлог ради своих интересов. Я не думаю, что такую позицию оценят в следственном управлении. Ты, Анатолий, можешь потерять и семью, и работу, а даже если не потеряешь, то нервы тебе потреплют сильно! Готов проверить на практике? — спросила Яна, ощущая внутреннюю дрожь. — Блефуешь. Я не верю тебе, — откинулся назад в кресле следователь. — Ты что, шантажировать меня вздумала? — Скорее, защищаться, — ответила она. — Она не блефует, — поднялся к их столику тот самый бомж, который просил у них денег своим зычным баритоном. — Не переживай, Яна, я все удачно записал и все сфотографировал. Как ты это терпела, девочка моя? Меня самого даже затошнило. — Кто это? Это что? — засуетился Анатолий. — Вас тут целая банда работает? Что вам надо от меня? — Немного. Знать все по делу Мартина, — добавила Яна и прокашлялась: — А теперь еще одно, как выяснилось. Если я узнаю, что ты хоть как-то вредишь Мартину, твои откровения предадут гласности. Анатолий Анатольевич с презрением окинул взглядом фигуру Ивана Демидовича и с сожалением посмотрел на Яну. — Я смотрю, тут тебе подходящая компания нашлась, и вечер перестает быть томным. Я ухожу. Я вас услышал. Звоните, помогу, чем смогу. И не буду я ничего делать твоему Мартину. На черта он мне сдался? А ты… сама себя наказала, связавшись с ним. Жалко мне тебя, — встал следователь. — Жалко оставь пчелке, оно ей пригодится, — ответила Яна. Анатолий Анатольевич усмехнулся и вышел из кафе, судорожно закуривая. Иван Демидович проводил следователя тяжелым взглядом и сел на его место. — Ух ты! Хоть поем. Чего это ты мне эклер прислала? — А что, должна была стейк прожарки медиум? Странно бы прозвучало. — А голодающему бомжу эклер — самое то? Не издевательство? Ой, и тут какая-то ерунда. К ним подошла официантка. — У вас сменился кавалер? — растерянно спросила она, глядя на перепачканное грязью лицо Ивана Демидовича. — Не волнуйтесь, за все будет заплачено, дама у нас богатая, — ответил ей Иван Демидович. — Давайте-ка стейк прожарки медиум и картошечки с грибами на гарнир. И водочки графинчик.