Яна с изумлением вдруг обнаружила, что впервые при взлете самолета, да еще и частного, она не выпила вообще ни глотка спиртного, так ей было плохо со вчерашнего дня. Наоборот, Яну посетила одна шальная мысль: чем выше поднимается самолет, тем воздух должен быть чище и лучше, и ей, наверное, будет легче дышать и, быть может, пройдет головная боль. Но легче не становилось. На ум приходили другие шальные мысли. «А не закрутить ли мне курортный роман в его пансионате? Если уж Мартин дал добро, отпустил… сам не хочет быть со мной… Решено! Выберу самого красивого мужчину. Ну хорошо, не самого, кто же сравнится с ним? Тогда того, кто на втором месте. И закручу роман! Лучшее средство от депрессии. Хорошо, что со мной летят эти два дурня. Иван будет пить, Витольд — философствовать, а я наконец-таки пущусь во все тяжкие. К чему это я? Ах, да! Хорошо, что Ася с нами не летит, весь мозг бы мне сейчас проклевала, что я наделаю глупостей, что это мне не поможет, что только хуже будет. Знаю я ее!» — Ты что так смотришь на нас, Клеопатра? — спросил ее Витольд Леонидович. Она не обращала внимания на его выпады, так как в последнее время Витольд был очень странный и периодически выражал свои мысли не менее странно, иногда даже не связано. — Оцениваю ущерб, который вы можете нанести санаторию. Или себе, — ответила Яна. Иван Демидович хохотнул. — Я понимаю, о чем она говорит. Только я сейчас не в той форме, чтобы взорвать вулкан, если ты меня понимаешь. Я несколько выжат, как пакетик с чаем, чувствую себя корочкой от лимона. Хотя я, конечно, могу разойтись, если надо, — предложил Иван Демидович. — Не надо! — качнула ногой Цветкова. — Держите себя в руках. Не в самолете! — Надеюсь, что синьор Мартин Романович залил нам хорошее топливо? — вдруг спросил Витольд. — А почему ты интересуешься? — удивился Иван Демидович. — А что она ему устроила? Избила, обозвала! — поежился Витольд. — Кого я там избила? Вы видели его массу и мою? Да моя бедная рука отлетала от его накаченных щек! Я могла себе руку сломать! — возмутилась Цветкова. — Бедненькая. Ручку чуть не сломала о такое красивое лицо! — притворно посочувствовал Иван. — Да, лицо у Мартина очень интересное, волевое, как у гладиатора. Череп тоже будет интересный, что-то в крови у него там намешано, — сел на «любимого конька» Витольд Леонидович. — Викинги, итальянцы… Яна закрыла глаза и вернулась на своей машине времени на несколько часов назад. Тогда она чувствовала себя еще хуже и была очень возбуждена после прощальной ночи, проведенной с Асей и Георгом. С утра она заехала за своими собратьями по отдыху, а по дороге в аэропорт не удержалась и попросила отвезти ее к дому Мартина. Доводы «не надо», «опоздаем», «ни к чему хорошему это не приведет», «ты не в том состоянии» на Яну не подействовали. А зря! Подъехав к дому, Яна стала кричать под окнами: — Мартин! Слышишь меня?! Выходи! Выходи, разговор есть! Мартин! После этого она выволокла из машины заспанного Ивана Демидовича и приказала ему: — Свисти! — Что? — Свисти, говорю! — истерила Цветкова. Иван Демидович издал какой-то художественный свист, словно под окна квартиры Мартина прилетел соловей. Услышав эти трели, Яна замолчала и с удивлением на него уставилась. — Да не так! Свисти нормально! Как соловей-разбойник, чтобы его разбудить! Иван перешел на протяжный, резкий свист уличного хулигана. Из окон выглянули несколько человек, но поскольку свистуны находились в культурной столице, никто не вылил на них помои и даже не выругался матом. Покачали головой, посмотрели осуждающим взглядом, спросили вежливо: — Чего шумим? Кого надо? Ни Мартина, ни его матери Стефании Сергеевны среди выглянувших людей не было. Мартин вышел к ним сам — с взлохмаченными волосами, в пижамных брюках темно-серого цвета и наспех накинутой черной рубашке, которую он не успел застегнуть. Сердце Яны защемило, она-то знала, что он любит так спать — в пижамных брюках и с голым торсом. — Яна, чего шумим? — вполне миролюбиво спросил он, пытаясь даже улыбнуться. — Привет, друзья. Яну при его виде, как назло, повело в сторону, вероятно, из-за того, что она долго смотрела вверх. Витольд Леонидович успел ее подхватить. — Тише, тише… — О… я вижу, Яна, ты слегка… Что у вас было? Мальчишник или девичник? — спросил Мартин, улыбаясь уже шире и застегивая рубашку на одну среднюю пуговицу. — Или вечеринка? — Вечеринка, — кивнула Яна. Она пыталась совладать с косой, закинув ее за спину, и не сразу сообразила, что заплела такую прическу, что коса может висеть только сбоку на грудь и ниже талии. — Вечеринка, которая сейчас плавно перешла в похороны и поминки. — Чьи? — спросил Мартин, пожирая глазами ее всю. — Твои! — с пол-оборота завелась Яна. — И я сразу же говорю тебе, что — да, я пришла поссориться! Ты отказался быть со мной из-за того, что у меня, возможно, денег стало больше, чем у тебя? Это причина?! Серьезно? Или это был удобный предлог, чтобы свалить?! — Яна что есть силы влепила ему пощечину. Мартин даже не вздрогнул, а вот Витольд схватился за свою щеку и застонал. — А может быть ты просто побоялся ответственности? — сузила глаза Яна. — Мне тут добрые люди глаза-то открыли! — Вот эти люди? — кивнул в сторону мужчин Мартин. — Не важно! Конечно! Зачем тебе женщина в возрасте с тремя детьми? Да и сколько уже можно! Надоела, да?! Ну, покажи мне, где твоя очередная инфанта! Кто она? Танцовщица? Стриптизерша? Актриса? Или, может быть, ты перешел на серьезных женщин? Женщина — депутат, например?! — вспылила Яна. — Это лишнее, — прошептал ей на ухо Иван, — депутат-женщина это что-то из фильмов ужасов, я бы тоже не хотел. Не потянул бы… — Этот потянет! — не согласилась Яна. — Ты отказался провести со мной время на отдыхе? Не захотел поплавать в море и понежиться в ласковых лучах солнца?! Хорошо! Вернее, плохо! Тебе же будет хуже! — Яна, успокойся, я… — Мартин протянул к ней руки и тут же получил удар по корпусу, который тоже не нанес вреда его здоровью. — Не приближайся ко мне! Не смей меня больше трогать! Да, я нервная, и нервничать будут все! Я не буду больше оправдываться и чего-то ждать! Родные люди со мной, — она обняла за плечи Ивана и Витольда и тут же набросилась на грудь Мартина с кулаками, молотя по нему, словно по барабану. — А ты иди к черту! «Родные люди» оттащили ее от Мартина, который даже не защищался, и уволокли в такси. На прощание Иван, обернувшись к Мартину, с укором сказал: — Ну, что же ты? Вроде нормальный мужик! Опытный должен быть! Неужели до сих пор не понял, что нет ничего и никого хуже обиженной женщины? Эх… Яна тряхнула головой, словно выбрасывая из памяти эти неприятные воспоминания, и приложила пакетик со льдом к своему лбу. — Я сильно его избила? — спросила она. — Я не помню, я в состоянии аффекта была, — вздохнула она, поясняя. — Кровь из его накаченной груди не шла, — ответил Иван, — а ты со стороны больше напоминала назойливую муху. — Я не думаю, что Мартин качается в тренажерном зале, — сказал Витольд. — Судя по сформированности мышц и развитию грудной клетки, на вскрытии я бы предположил, что он профессионально занимался спортом и длительно подвергался повышенным физическим нагрузкам. Я же слышал, что он в прошлом был военным? Тяжесть полевой жизни приводит именно к такому сильному, силовому, я бы сказал, развитию грудных и дельтовидных мышц… — Витя, заткнись! — прервал его научно-анатомический опус Иван. — Ты чего, в самом деле? Какое вскрытие? Какие мышцы? Так говоришь, словно препарируешь, даже мне неприятно. С ума сошел! — Будете кушать и выпивать элитный алкоголь? — обратилась к ним улыбчивая и очень красивая стюардесса. — Мартин Романович наказал всему экипажу, чтобы сервис был на высочайшем уровне. Даже президентам не так. А вам все! — смутилась стюардесса. — Его слова. — Ну так что спрашиваешь, милая? Неси все. Раз наказ такой был! — погладил живот Иван, словно подготавливая свой желудок к очередному пиршеству. — Одну минуточку! — улыбнулась девушка и исчезла за перегородкой. — Где мои шестнадцать лет? — мечтательно глядя ей вслед, протянул Иван. — Нет, топливо точно залили хорошее. Не мог Мартин угробить свою летную команду и такую нежную красотку! Даже из-за тебя! Яне вся кровь хлынула в голову. — Что?! То есть меня можно было бы угробить, а вот ее точно нет?! Конечно, это же его личный самолет! Он окружает себя молодыми и красивыми девушками. И в самолете тоже. Я просто вижу, как он смотрит на нее, улыбается, флиртует. Чай? Кофе? Мартини со льдом или огоньком? — Яна, это называется — паранойя, — остановил ее Витольд. — Ты ведешь себя так, что тебя хочется выпороть. Человек делает для тебя все, выше головы ему не прыгнуть. Не надо строить из себя маленького капризного ребенка. — Ее ревность душит. А Мартин — настоящий мужик, не бежит на ее каждый щелчок. Молодец! Я это сразу понял! — согласился Иван. — Иван! — строго посмотрела на него Цветкова. — А что? Я такой же, как ты! Рот мне не закроешь! Я говорю всю правду в глаза! Сначала в себе разберись. Если любишь его, отпусти и пожелай счастья. Я это уже проходил. В свое время я захотел вернуть твою мать так сильно, что аж скулы сводило, ни спать, ни есть не мог. Но потом я принял ее выбор. Больше тебе скажу: я чувствовал, что не безразличен ей, но быть со мной Валентина не хотела. Каждый человек имеет право на свой выбор, даже если он тоже тяжел для него. И это надо уважать и научиться с этим жить. Я это смог. И ты сможешь. Я продолжил работать в своем родном театре, рядом с Валей, видел ее каждый день, слышал, шутил, смеялся. Она встречалась с другими мужчинами, строила свою жизнь. И мне тоже было больно, но я не набрасывался на нее с кулаками. Я играл свою роль близкого друга и никому не мешал. — Она так не сможет. Женщины намного эмоциональнее, — подал голос Витольд. В салон самолета вернулась стюардесса с передвижной трехъярусной тележкой, наполненной деликатесами. На круглый стол были выложены бутерброды с бужениной, красной и черной икрой, вяленое мясо, дорогие сыры, фрукты, свежевыжатый сок, трюфеля, камчатский краб, королевские креветки, бельгийский шоколад, коньяк, дорогое шампанское и розовое, Янино любимое, вино из резерва мирового уровня. У мужчин перехватило дух. — Твою же… Вот это я понимаю! — возбудился Иван Демидович. — Как сказали бы наши актрисы: «Прощай, талия!» Витольд Леонидович, неизвестно зачем, возможно, чтобы как-то помочь Яне, вдруг спросил у стюардессы: — Милая девушка, есть ли что-то интимное между вами и шефом Мартином Романовичем? Иван поперхнулся слюной, а стюардесса внезапно залилась краской стыда. Она тоже опешила и замолчала. — Ты чего такое спрашиваешь? — спросил Иван Демидович. — Совсем, что ли? — Господи… — Стюардесса обрела дар речи. — Почему вы, правда, меня о таком спрашиваете? Я и Мартин Романович? Да вы что! Все знают, что он любит Яну Карловну. Он очень хорошо относится не только ко мне, а ко всем. Мартин Романович — очень хороший человек, интересный мужчина, у нас многие девочки в него влюблены, но что от этого зависит! Он с сотрудниками ничего себе не позволяет. Мы для него подчиненные и только. — Стюардесса явно нервничала и все время бросала взгляды в сторону Яны.