— А Марина не понимала, что ухаживает за ней не Миша Калоев, а их жаждущие породниться семьи. Бывалые отцы и матери с обеих сторон давали Михаилу советы, как покорить сердце Марины. Светлана Михайловна изумленно воскликнула: — Откуда вы знаете? Так все и было. — Я психолог, мне ли не знать. В конце концов Марина увидела в Михаиле прекрасного принца; старая любовь отошла в тень. — Но не забылась. После первой же ссоры с Михаилом Марина поняла, что ошиблась, что она не любит мужа. Далила продолжила: — И Марину потянуло к старой любви. Светлана Михайловна замахала руками: — Ну что вы! Нет-нет! Марину не потянуло. Она тайно любила. Между ними не было ничего, я поклясться могу. Марина частенько рыдала на моем плече, говорила, что видит его по ночам, что любит безумно, но никогда даже не помышляла отношения с ним завести. И он уже был женат. И кажется, счастлив. — А зачем же она вас послала ко мне? — наконец спросила Далила. — Хотела окончательно удостовериться, можно ли сохранить несчастливый брак. Понимаете, Марина честной была и очень ответственной. В последнее время Марина особенно хотела с Мишей расстаться. — Но почему? Светлана Михайловна пожала плечами: — Я точно не знаю, но подозреваю, что Михаил ей изменил… — Изменил? — поразилась Далила. — Но ведь это было не раз. — Да, но в связи с этой изменой Марина что-то узнала, безобразное что-то. От отвращения ее даже рвало. — Вы хотите сказать, муж ей в чем-то признался? Светлана Михайловна ответила нехотя: — Да. Марина плакала у меня и называла мужа убийцей. Понимаете, у них в последнее время установились дружественные отношения. Так вот она об этом уже жалела. Говорила: «Зачем я вывела этого зверя на откровенность! Теперь я сойду с ума!» Далила попыталась подвести итог: — Значит, если я правильно поняла, Марина после того отвратительного признания мужа решила уйти к другому, но совесть ее не отпускала. Поэтому Марина ко мне вас и послала? — Нет, Марина не говорила, что уходит к другому. Она просто хотела уйти. — Почему же не уходила? — Да он же просил Марину о помощи, кричал: «Я в беде! Рассчитываю лишь на твою поддержку!» Она боялась, что, бросив мужа в беде, потом себе не простит. — Другими словами, Марина считала, что развод — это подлость? — уточнила Далила. — В создавшихся обстоятельствах, да, — подтвердила Светлана Михайловна. Самсонова торжествующе заявила: — Ну, так и не говорите мне, что Марина не собиралась уйти к другому. Можно с мужем расстаться и ему по-прежнему помогать, а уйти к другому — это уже не просто измена, предательство. Ведь уходить она собралась как раз тогда, когда Калоев рассчитывал на нее. Кстати, почему она так резко отозвала вас от психоаналитика, могу я узнать? — Кажется, у нее произошел разрыв с тем, кого она с детства любила. Марина разочаровалась во всем и сказала мне: «Хватит, Света, мне уже все равно». — Как же звали ее возлюбленного? — наконец поинтересовалась Далила. Светлана Михайловна просветлела: — Карачка Сасунян. Очень милый мужчина. Если честно, я Марину не поняла. Как можно отказаться от такого красавца и добряка? Правда, я видела его всего несколько раз, но он очень… Очень мне понравился! Глава 39 Утром Далила занималась тем же, чем и всю ночь: вспоминала разговор со Светланой Михайловной, изрядно ее оглушивший. Больше всего мучил вопрос: как попал к Марине Калоевой мобильный Анфисы? Выходит, Марина лгала? Невыспавшаяся, Далила вяло жевала Димкин фирменный бутерброд с мясом, салатом и кислой капустой — сын заверял, что чрезвычайно полезный. Вот тут-то ее и осенило: «Марина мне не лгала. Калоева действительно не была знакома с Анфисой!» Совершенно очевидно, что Калоева доверяла Светлане Михайловне Больше, чем Елизавете Бойцовой. Почему? Ответ прост: Светлана Михайловна не имеет привычки вмешиваться в чужую жизнь и зверски настаивать на своем, чем хронически страдает Елизавета Бойцова. Но Светлана Михайловна и слыхом не слыхивала о Пекаловой, следовательно, и Марина не знала ее. «А телефон, — заключила Далила, — попал к Марине случайно. Она свободно могла перепутать его с телефоном мужа, а тот, в свою очередь, с мобильным Анфисы. Разумеется, при условии, что внешне мобильные были похожи. Марина, думая, что отдает Светлане Михайловне свой телефон, отдала телефон Анфисы, который случайно забрал у той Михаил». Сжевав бутерброд и одним глотком выпив кофе, Далила отправилась на работу. Сидя в своем кабинете в ожидании пациента, она уже не была так уверена в версии с телефонами. «Конструкция уж больно тяжелая получается, — страдала она. — Что-то я намудрила. Эх, как же добраться до Зины Поповой? Вот кто про Анфису все знает. Если Пекалова считала, что Зина глупа, значит, не слишком ее стеснялась и ничего от нее не скрывала». Как психолог и как опытная женщина, Далила знала, что чаще всего именно так и бывает: люди охотней доверяются глупым, хотя надо бы наоборот, надо опасаться глупых людей. Глупость болтлива — тем и опасна. «Наверное, хватит соседке Поповой звонить, — решила Далила. — Отправлюсь-ка я к ней сегодня и потолкую с соседями». Из приемной послышалась возня и Дашин негодующий вопль: — Куда вы, мужчина? В ответ раздалось упрямое: — Я туда! «Видимо, в мой кабинет», — догадалась Далила. — Но туда вам нельзя! Вы не записаны! — грозно вещала Дарья. — Не записан, но вызван. Я — особое дело, — уверенно пояснял ей в ответ мужчина. И секретарша задумалась (это стало ясно по тишине). Наконец она возвестила: — Но все равно без моего доклада вы не зайдете. У нас так принято. Мужчина не возражал: — Пожалуйста. — Что «пожалуйста», как о вас доложить? — Скажите, пришел по объявлению. Далила от изумления чуть из кресла не выпала: «Вот это да! Явился наш Голос!» Дарья же лютовала: — Что вы мямлите! По какому еще объявлению? Далила возмущенно подумала: «Вот грубиянка! Уволю! Немедленно!» Вспомнив добросовестность и трудолюбие Даши, тут же передумала: «Пожалуй, уволю ее через месяц. Или через полгода. Правильно, пусть поработает год». Дарья тем временем продолжала допрос: — Кто вы? Говорите, как вас представить? Мужчина (уже робко) ответил: — Скажите, я Голос. «Голос! — ужаснулась Далила. — Он свою кличку назвал? Но как он узнал, что мы с Галкой так его называем? Неужели Семенова, дурочка, проболталась? Вот сумасшедшая! Я ей задам!»