— Как ты можешь это делать? — спрашиваю я. — Что ты видела? — Тебя. Ты ведь собираешься убить его, да? Он не пытается отрицать или солгать. — Да. — Почему? — Он обокрал меня. Он должен умереть. Я делаю глубокий вдох и отворачиваюсь от него. Отступив назад, я пытаюсь забыть образ человека, которому причинял боль Джуд, задвинуть его подальше. — Я знаю, что это наивно с моей стороны, но я не хочу этого знать. Наступает неловкое молчание, прежде чем Джуд снова начинает говорить. — Расскажи мне о парне, которого ты видела, который убил медсестру. Ледяная дрожь пронзает меня, когда воспоминание об убийстве Хейли становится ярким. — У него был такой шрам на щеке. — Я указываю на свое лицо, показываю, как был расположен шрам. — На нем была толстовка с капюшоном. Он смотрел на меня, но я не могу описать его очень ясно. Его лицо должно быть выжжено в моей памяти, но в ту ночь, когда я увидела его, я была еще не в себе от наркотиков, которые мне давали в больнице. — Единственное, что я могу тебе сказать, это то, что он молод, примерно одного возраста с Хейли. Но он знал ее. Джуд достает из кармана телефон и направляется к выходу. Набирает номер, наблюдая за мной. — Найди мне все, что сможешь, о медсестре, убитой пару месяцев назад. Ее звали Хейли. Подожди. — Он опускает трубку, прислонив ее к ноге, смотрит на меня и спрашивает: — Где она умерла? — На станции, недалеко от больницы, где мне сделали операцию. Он подносит трубку к уху и начинает говорить тихим голосом, так что я его не слышу. Закончив, кладет телефон обратно в карман и возвращается ко мне. — Вечером побудешь одна? У меня есть кое-какие дела. Я растеряна и сбита с толку. — Серьезно? Я точно знаю, что именно ты собираешься делать. — Это работа. — Зачем тебе понадобилось знать о парне, который убил Хейли? Теперь настала его очередь красноречиво на меня посмотреть. Брось, Лекси, ты прекрасно знаешь, почему. — Серьезно? — он повторяет мое слово. — Ты должен позволить властям найти его. — Я не верю в систему правосудия. — Эй, моя мама — чертовски хороший судья. Он поднимает руки и садится в одно из кресел в моей комнате. Я сажусь на кровать и скрещиваю ноги. — Твоя мама — чертовски хороший судья. И к тому же честная. Но позволь мне кое-что сказать. У копов столько работы, что дело даже не дойдет до твоей мамы. Большинство преступников так и остаются не пойманными. Я начинаю хихикать, потом кашляю. — Включая кое-кого из присутствующих. — Понятия не имею, о чем ты говоришь, — холодно отвечает он. — Ты должен позволить полиции сделать свою работу и привлечь его к ответственности. — Знаешь, почему я это делаю? — Я качаю головой. — Потому что я знаю, что это важно для тебя. Ты видела то, что никогда не сможешь забыть. Он забрал жизнь, которую не должен был забирать, так что я позабочусь, чтобы он никогда больше никому не причинил вреда. — А кто ты такой, чтобы изображать Бога и решать, когда он должен умереть? — Обычно мне на это наплевать. Но это важно для тебя. Я найду его, Лекси, обещаю тебе. Но я решу проблему так, как умею. — Но тогда и я буду причастна, потому что знаю, что ты собираешься с ним сделать. — Ты не имеешь к этому никакого отношения, потому что не контролируешь меня. Я никогда не покажу тебе что-то, что ты не должна видеть. Я издаю невеселый смешок. — Проблема в том, Джуд, что каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, я нахожусь именно там, где ты собираешься быть, и я точно вижу, что ты делаешь. Я все вижу. Джуд отвечает своим невеселым смешком. — И если ты попытаешься объяснить это судье, они тебе не поверят. Они подумают, что ты спятила. Это злит меня, потому что он верит мне, а это значит, — и я уверена, — что другие тоже поверят. Но тогда, если это правда, почему я не рассказала никому раньше и не спасла жизнь Хейли? Потому что в глубине души я знаю, что Джуд прав. Никто мне не поверит. Черт, если бы Даллас сказала мне, что у нее есть этот дар, эта сила, я бы подумала, что она сошла с ума. Я застряла в этой ловушке. Я знаю, что Джуд найдет его. Он — человек, который продемонстрировал мне свой опыт. Он показал мне, каким может быть. Я хочу, чтобы с парнем, который убил Хейли, разобрались, но у меня есть только один выбор — позволить Джуду позаботиться о нем. — Для меня это слишком, Джуд. — Схватившись за голову, я сгибаю пальцы и пытаюсь сердито помассировать голову. — Тебе не о чем беспокоиться. — Я слышу, как он встает, и кровать рядом со мной прогибается. — Обещаю тебе, Алекса, я никогда не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Он нежно гладит меня по спине. Его прикосновение меня радует. — Ты вынуждаешь меня принять то, что ты делаешь, и это не то, чему меня учили мои родители. Это слишком много для меня. Глядя на него снизу вверх, я замечаю, что его взгляд смягчился. Он уже не такой жесткий, как раньше, в нем нет злости или доминирования. Джуд шепчет слова, которые я уже знаю: — Я не могу отпустить тебя. — Но на этот раз слова, кажется, имеют для него другое значение. — Я знаю, — отвечаю я, слегка нахмурившись. Молчание между нами отягощено напряжением. — Я знаю, что должна принять свою жизнь такой, какая она есть сейчас, и двигаться вперед, надеясь, что ты сдержишь свое слово и присмотришь за моими родителями. Так много всего навалилось на мои плечи. Я буквально чувствую, как мое тело рушится под этой тяжестью. — Даю тебе слово. Теперь он должен доказать это мне. Я киваю и предпочитаю промолчать. Проходит несколько долгих минут, прежде чем он снова начинает говорить: — У меня сегодня вечером много работы, так что меня здесь не будет. Тебе что-нибудь нужно? — я качаю головой, все еще молча. Я видела «работу», которую он должен был сделать сегодня вечером. — И у меня есть кое-какая работа за городом, которую я должен выполнить. Развернувшись, я смотрю Джуду в глаза. Мягкость сменилась его обычной холодной твердостью. — Ладно, — говорю я. — Я уезжаю через два дня, и меня не будет больше трех дней. Все в курсе твоего особого положения. Я хмуро смотрю на него, внезапно почувствовав себя его любимой собачкой. Полагаю, что так и есть. — А что именно ты им сказал? — мой голос звучит резко и раздраженно. Он пытается сдержать ухмылку, но я замечаю, как уголки его рта поднимаются вверх, прежде чем он замечает это. — Что бы тебе ни понадобилось, тебе это принесут. Фрэнк останется здесь на эти ночи, так что если ты захочешь поговорить с кем-то, он здесь. — А остальные твои люди? — Если с тобой что-нибудь случится, я убью всех и каждого. Я глубоко вздыхаю и смотрю вперед. Снова выдыхаю и понимаю, что он имеет в виду именно то, что сказал. — Я не буду спрашивать, что ты будешь делать.