– Ну и куда это вы без меня собрались, молодые воины Света? – громко вопросил подходящий к блоку Гумоз. – Гляди-ка, мужики! Эвенкийский князь пожаловал! Гумоз, ты никак в набег на ясачное зимовье собрался? – крикнули ему от стены мешков с песком. – Ты же с ночной, недавно спать ушёл! – Выспался уже, – небрежно ответил Гумоз, подходя к нам с участковым. – Как, Никита, возьмёшь заслуженного северного бича в команду? – Спасибо, брат, – искренне поблагодарил я единичного философа. Теперь в составе экспедиции не только две машины, но и две пары, от чего шансы если не на полный успех, то на удачное возвращение маленького сводного отряда существенно увеличивались. Конечно, Гумоз был вооружён. И весьма необычно. В одной руке он держал ижевское помповое ружьё МР-133 с пистолетной рукоятью, без приклада и со стандартным магазином на четыре патрона. Разворотливая убойная вещица, вполне обычная для задач самообороны и защиты жилища. Некоторые рыбаки, особо не увлекающиеся охотой, такую машинку и берут. Необычность арсенала Гумоза заключалась во втором предмете, который он держал в левой руке. Это была настоящая эвенкийская кото или пальма – распространённое у некоторых сибирских народов холодное оружие типа глефы, у которого однолезвийный ножевидный наконечник, порой довольно длинный, закреплён на не очень длинном древке. В умелых руках это страшное оружие, позволяющее наносить сильные рассекающие удары. – На медведя собрался? – кисло улыбнулся я, хотя появление старого корифана меня обрадовало. Настроение было препаскуднейшее, а сейчас чуть поправилось. – Не, это я уже проходил. Был у меня случай, когда я ходил на амикана с рогатиной… Захотелось новизны впечатлений. Да и в берлоге сидеть скучновато. Так что скажешь, командир, в какой танк определишь? – Ко мне давай, на заднее сиденье. Сейчас поедем. – Интересно, куда он эту дуру пристроит? – с интересом спросил меня участковый, глядя вслед открывающему дверь ополченцу. Я лишь пожал плечами, однако Гумоз быстро нашёлся в обстановке и просто выставил страшновато выглядевший наконечник в окно. – Димыч, рацию держи включённой, – напомнил я другу и ещё раз махнул рукой провожающим. – Бывайте пока, если что, двигаем мы! Нарисованная от руки схема, которую предоставил участковый, не отменяла важного в тайге обстоятельства: практическим образом эта дорога мне не знакома, не бывал я на прииске «Волчья падь». Новиков знает? Вот пусть он впереди колонны и едет. А мы с Гумозом позади, больше уделяя внимания не разглядыванию таёжных далей, а контролю обстановки по сторонам. Дмитрий, в свою очередь, тоже поступил хитро, если не гениально – посадил за руль Мифтахову, о чём дисциплинированно доложил по рации. Имея опыт многочисленных деловых поездок в Северо-Енисейский, она отлично водит машину, понимая, что такое внедорожник и бездорожье. Делом занята, а не доламывает голову в нехороших предположениях. Гениальность же состоит в том, что получив должность боевого водителя, Мифтахова становится на якорь, лишний раз она не выскочит. С другой стороны, Димон Хитрый Лис, контролируя её, освобождает свои руки для стрельбы. А что? Отодвинул сиденье назад до предела, сам не толстяк, назад при нужде перепрыгнет быстро. Новиков – отличный стрелок, мне с ним не тягаться. Немаловажно, что боец уже обстрелянный, причём именно на дороге. В сходной тактической обстановке. И он второй из поселковых, если таковым считать и меня, кто видел живого баруси. Мёртвого не видел никто. – Смотри-ка, высовывается! Как червяк из яблока! – заржал Гумоз, показывая рукой вперёд. Перед поездкой Дима снял с машины экспедиционный багажник, чтобы ничего не мешало стрелку при работе из люка. – Лишь бы палить не начал, – озабоченно добавил напарник. Промысловик действительно вытащил СКС и принялся ловить цели по разным секторам, стараясь быстро переводить прицел. – «Глухарь», докладываю: нормальный ход. Из люка вполне удобно, водитель в норме, втягивается в работу. Скоро Тёщин язык, а потом будет речка Морошка. За ней и начинаются эти болота Волчьи… Слышно меня? А дальше урочище Волчья падь, где стоит прииск. Как понял, приём… Говорил он прямо из люка. Ветер нещадно шипел в микрофонной решётке, зато Мифтахова ничего не слышала. – Принял, скоро Морошка. Хорошо, что Юля при деле, а не в окно пялится, ничего не замечая. Водительские рефлексы мобилизуют, волей-неволей будешь собранным. Дорога петляла сильней, чем та, что ведёт на прииск «Удачный». А вот горок здесь практически нет, сплошная низина. Исключение – тот самый Тёщин язык, где грунтовка сильно закручивается между скальных выходов. Время летело быстро, колонна шла без происшествий. Пару раз я доложил о ситуации на блокпост. Дальняя рация у нас одна, в Монстре. Чем дальше мы удалялись от посёлка, тем сильней росло напряжение. Видеорегистратор записывал пейзажи, эфир молчал, двигатель ворчал. Глядя в зеркала заднего вида, я прекрасно видел только что пройденный участок пути, эту прибитую росой бежевую ленту, временами довольно круто уходящую назад. Длинных участков не было, дорогу за кормой словно кто-то ножницами отрезал. И прятал в лесу. Невольно возникало опасение: если заглохнет двигатель, что будем делать? Я смогу буксировать «шниву» сколько угодно, а наоборот? – Внимание, останавливаемся! – прогремел динамик. – След на дороге. Пристроившись к корме головной машины, мы с Гумозом подошли к присевшему на корточки Новикову. Напарник взял пальму, а помповое ружьё оставил прислонённым к двери. Согласно договорённости, двигатели работали, в дороге вообще глушить не будем, бензина взято предостаточно. – Что там, Дима? – Да хрен его знает. Тут, командир, вместе смекать надо, – ответил промысловик. – Ясно, что не амикан. А дальше… Шагах в десяти впереди «шнивы» грунтовку пересекал необычный след. Существо, судя по отпечаткам на влажном песке, передвигалось на двух ногах. Широкие, чуть расплывчатые, словно раздавленные ступни гуманоида по очертаниям были похожи на человеческие, но оснащены когтями длиной сантиметров семь. – Опасность есть? – честно спросил я о главном. – Недавно протопал, – процедил сквозь зубы Новиков. – Гумоз, контроль правой стороны! – тут же крикнул я. – Димыч, почему ты решил, что недавно? – Оценивая чёткость следа и судя по тому, что из той лужи в отпечаток всё ещё натекает вода, видишь? – пояснил следопыт. – Тварь хорошо слышала, что в её сторону идёт колонна, но дорогу пересекала без спешки. Гумоз, наблюдаешь что-нибудь? – Пара следов у обочины! Он в пихты ушёл. Ничего не боятся, сволочи. Я подошёл ближе, посмотрел сам. По обочинам росло всё, что растет по всем сибирским обочинам: мать-и-мачеха, иван-чай, медуница, пижма. Следов сразу не заметил, понадобилась подсказка. – Кто это мог быть, Никита? – с серьёзным выражением лица спросил Гумоз. – Можно допустить, что ибага, с другими двуногими мы пока не познакомились. Здоровый такой волосан без нижней челюсти. – Да, развелось сволоты… Нам бы вертушку, да с воздуха по ним, – размечтался Новиков. – Я бы поохотился от души, отлил бы им свинца за свою избушку. – Одна вертушка уже отлеталась, – без всякого энтузиазма откликнулся я, напомнив о так и не найденном спасателями Ми-2. – Может, шмальнуть пару раз, чтобы впредь боялись? – громко предложил Гумоз. Он красиво и быстро крутанул в воздухе пальмой, а затем невозмутимо достал из-под куртки наган. Новиков удивлённо мотнул головой, хмыкнул, но вслух ничего не сказал. А что тут говорить, если кругом сплошные нарушители правопорядка. Насчёт шмальнуть, это правильная мысль. Чем раньше сбежавшие подростки услышат вдали хлопки выстрелов, тем раньше, получив надежду на спасение, мобилизуются и лучше спрячутся. Если они вообще ещё живы. Эта страшная мысль всплывала постоянно и, конечно, не только в моей голове. – Спрячь свой допотопный наган, Гумоз, не трать боеприпас! Слишком тихий пугач, – ответил Новиков, поднимая СКС. Резкие и громкие звуки серии выстрелов разнеслись над дорогой. Ничего, пусть стреляет, патронов 7,62х39 у него в избытке. По обе стороны узкой ленты, вырубленной в тайге золотопромышленниками для прокладки трассы, высилась сплошная стена высоких лиственниц, пихт и елей. В местах, где преобладали последние – сплошь тёмная хвоя, лиственных деревьев практически нет, их выживают. Такой мрачный лес зверьё не очень любит, здесь очень мало цветов, зато и кровососов поменьше. Светлохвойная тайга – лиственничная или сосновая. Лиственницы в этих краях ещё много, сосна же встречается редко. Южнее сосны гораздо больше, начинаются и кедровники, а уж на Ангаре… Там растут огромные сосняки обморочной красоты. Стоит только войти в такой светлый лес с жёлтыми да бронзовыми стволами, как ты сразу ощущаешь разницу с темнохвойкой, или чёрной тайгой, где нет подлеска, под ногами всё гниёт и преет, а красивая лужайка, на которой хочется задержаться – редкость. Зато навалом больших и маленьких болот. За тихо журчащей речкой Морошкой, которую можно перейти, не замочив ноги, почти сразу за остатками полуразобранной избушки начинались обширнейшие Волчьи болота с многокилометровыми, непроходимыми болотинами-чарусами, но и с великолепными так называемыми гривами – болотными островами или длинными сухими полосками, покрытыми лесом. Это настоящие оазисы, богатые целебными травами, грибами и ягодами, любимые всевозможной таёжной живностью: от куропатки с глухарем до росомахи и сохатого. Конечно, водится и медведь, где их нет… Для волка такие места не типичны, но по какой-то причине здесь их действительно много. Там на моховых кочках повсюду попадался выветрившийся волчий помет, а под невысокими ивами здесь и там белеют обглоданные кости. В этом глухом отдаленном болоте испокон веку жили и гнездились свирепые хищники, не причинявшие, впрочем, какого-то вреда народному хозяйству за отсутствием такового. Бывалые люди рассказывают, что охотничьи собаки, почуяв здесь страшного зверя, не отходят от ног, испуганно подрагивая. Недаром говорят, что мысль материальна. Подумал я о волках, вспомнил не ко времени, и они тут же заявили о своём присутствии. – Мужики, тут ещё и серые прошли, трое! – крикнул Дмитрий. – След тоже недавний, охотничий – прямой, размашистый. Командир, они за бонами двигались, точно говорю! Никогда больше на волка капкан не поставлю. – Неужели у нас появились союзники? – поразился я и оглянулся. Мифтахова по-прежнему неподвижно сидела за рулём. – Юля, смартфон у тебя с собой? Сфотографируй быстренько следы, и едем дальше! Дима, сколько ещё? – Ерунда, поворот минут через десять пути. Можно готовиться. Над территорией заброшенной войсковой части стояла тишина. Невероятная, какая-то мистическая тишина объекта, с момента ухода военных далекого от всего, что может шуметь – от оживлённых магистралей, бетонных джунглей, заводов до посёлка и приисков. Поначалу ни бабочек, ни птиц я не заметил в этом угрюмом, всегда молчаливом месте. Только журчание ручейка как-то оживляло округу. С трёх сторон объект окружал ельник с густым подростом и валежником. Там тоже было тихо, лишь где-то вдали слабо перекрикивались кукши да тихо попискивали синицы, перелетая по сухим веткам. Это она, заброшка, спутать было невозможно. Характерные признаки присутствовали: частью обвалившееся антенное поле, остатки периметра с колючкой, стандартные вышки караульных постов с тёплыми будками на зиму, кирпичное здание КПП. На втором плане – группа низких серых зданий, замаскированных подросшими за долгие годы деревьями. Доминировала над всем высокая ажурная конструкция прожекторной вышки. Прожекторов, естественно, не было. Ходят слухи, что в этой войсковой части много помещений находится под землёй – длинный тоннель и прилегающие служебные помещения непонятного назначения, которые перед ликвидацией объекта подрывали или консервировали, тут слухи разнятся. Кое-кто из крестовцев считает, что местность могли и заминировать, оставив сюрпризы для особенно любопытных. Не хотелось бы это выяснять. Хотя зачем минировать, если никого из поселковых сюда палкой не загонишь? Каких я только россказней не наслушался в прошедшую ночь. Очень плохая репутация у места. Со стороны въезда в часть столбов с колючей проволокой не было, проезжай на территорию хоть пятью машинами в ряд. Перед въездом стояла капитально застрявшая в грязи белая «шестёрка». – Опыта водительского нет у беспризорников, не там они пошли, вот и врюхались. Заполировали глину лысой резиной, и всё, остановка «Вылезай», – сразу же оценил ситуацию Новиков. – Зато теперь мы знаем, что ребята тут, – ответил я. – Дмитрий, входим уступам, я справа, ты головной. Контролируешь впереди и слева, мы – правый фланг и тылы. Въезжаем на центр плаца, останавливаемся так же, уступом, осматриваемся. Вперёд. Погода… Похоже, погода после начала вторжения вероломно переметнулась на сторону властей, делая всё, чтобы отвадить от посещения закрытой особой территории всякого рода сталкеров. За месяц случилось всего лишь несколько полностью ясных дней, так, редкие просветы. Всё остальное время над грешниками зоны висит безнадёжно серое небо, с которого регулярно сыплется то мелкий дождь, то липкая морось. И от этого человек чувствует себя ещё хреновей. Что-то темно здесь, не по времени суток… Или я нагнетаю? Заехали внутрь, остановились. – Огольцы могут быть на прожекторной вышке, – голосом Новикова прошипел динамик. Храпунов вынужденно признал, что огнестрельное оружие у юных сталкеров почти наверняка имеется. Какая-нибудь старая неучтённая двустволка-браконьерка. Новиков, в свою очередь, заставив капитана недовольно пыхтеть, добавил, что раз пацанов двое, то и стволов не меньше. Ковбойский народ тут живёт, что поделать. – Ребятки умненькие, будем надеяться, что наверх они не полезли, – ответил я, зная, что Юля в салоне «шнивы» слышит все переговоры. – Там для обороны прорву патронов надо иметь, чтобы успевать нечисть сметать с лестниц, а сколько они могли набрать патронов? Нет, понадежней они укрылись, вот что я думаю.