– Ну, так-то да, скоро новых нащёлкают, – согласился Димка. – Нащёлкают, вот только в свободной выкладки их не будет. – Почему, Никита? – Начнётся работа разведслужб. – Ого! Это что же, нам скоро ещё и шпионов ловить придётся? – оценил новые перспективы Новиков. – А то! И опять начался совет ветеранов. Мужики сверяли карты, немного разные, что-то там прикидывали и уточняли. Мы с Гумозом в обсуждение не встревали, а туповатый Демьян, только что в очередной раз получив от Сомова в грудину за нытьё, помалкивал тем более. – По идее, надо бы вправо, к скале. Глубина будет больше, – рассуждал Димка. Они ещё немного посовещались, и караван было двинулся в путь, как возникло новое обстоятельство. Громко залаял Шайтан, сделав уже характерную стойку. Началось, появились… На берегу одной из дальних проток показались два прыгуна, как же далеко у этого пса добивает чуйка! Оценив расстояние, я даже автомат не взял, а промысловики, устроившись поудобней, открыли прицельную стрельбу, как на соревнованиях по варминту. К слову, я заметил, что твари располагаются и мигрируют по тайге какими-то полосами. Своими тропами они ходят, часто не совпадающими со звериными, в чём есть опасность – не ожидаешь встречи. Зверь в тайге передвигается по кратчайшему пути, стараясь не набирать и не терять высоту. Твари же идут без правил… Где-то монстров больше, а где-то нет вообще. Но в одиночку они не мигрируют. Появилась одна тварюга – ищи поблизости других. Если же их долго не видно, значит, этот сектор относительно чист. Условно так: или медведи, или нечисть. Через минуту один прыгун был убит, а второй, хорошо подраненный, уполз в заросли. Перед входом в очередную трубу пришлось остановиться для перегруппировки. – Никита, вставай в головные, – предложил Сарсембаев. – Илимка поуже, на ней проще на ходу проход искать, меньше вероятность закупорки. Пожав плечами, я медленно вырулил к стремнине, поставил лодку на струю и почти сразу заглушил двигатель, слишком уж много камней, убью винт. Гумоз и Демьян орудовали впереди шестами, отталкивая корпус от валунов и дна, я же с более коротким и толстым шестом работал, извините, тормозом. Крутые скалы с внимательно следившими за нами каменными останцами-жандармами нависали справа. Канал тянулся вдоль левого берега, при общей ширине протока не более пятнадцати метров. Илимка неслась вплотную к береговой террасе. Ветки кустов то и дело норовили ударить по лицу, приходилось быть очень внимательным, часто пригибаться. А вот хватать ветки на скорости нельзя, можно кисть обжечь. Михаил старался заводить лодку туда, где шире, чтобы обеспечить проход следующей за нами почти вплотную «обушки». Демьян же, радуясь, что руки напарника заняты шестом, и в рыло он врезать не может, вообще не старался, действуя исключительно по громким окрикам Сомова. До выхода из трубы оставалось совсем немного, впереди уже был виден затон, в котором соединялись все протоки, как произошло невероятное! Раздался громкий треск, стук и какое-то чмяканье, илимка содрогнулась от сильного удара. Слева из взломанных зарослей ивняка с шумом выскочило что-то очень большое и страшное. Я, как и Сомов, машинально пригнулся, а когда поднял голову, то увидел, что Демьяна на борту нет. Илимку начало разворачивать, вода напирала, и длинная лодка, зловеще проскрежетав по камням и песку, метров через пятнадцать встала боком. Идущая позади «Обь» целила носом прямо в корму илимки. Я вцепился руками в борт, но мужики успели отработать шестами, и «обушку» вынесло правее меня – прямо на берег, где она носом врезалась в густые заросли. Сидевший ближе к носу Новиков вылетел в воду. Гумоз что-то надрывно кричал, срывая плеча «кедр», а я, выпучив глаза, смотрел на огромную тушу чудовища, приземлившегося после длинного и сильного прыжка через лодку на каменистой отмели. Более всего оно было похоже на невообразимо огромную жабу тёмно-горчичного цвета с коричневыми пятнами огромных пупырей на броневой коже. Мощные задние лапы твари, развернувшись к зарослям, упиралась в камни, хотя прыгать ещё раз жаба не собиралась – добыча уже была в её пасти! Можно не прыгать, охота из засады удалась. Только сейчас я смог понять, что кричит стоящий по колено в бурлящей воде Мишка. – Куда стрелять, сука?! Что делать? Выскочил на камни и отбежал в сторону, пытаясь увидеть как можно больше и ответить на этот вопрос. – Куда, Никитос?! Длины в ней метров пять. Когтей не заметил. Короткий треугольный хвост ритмично колотил по камням, голову из этой позиции я толком рассмотреть не мог, а огромную пасть не видел вообще. – Куда?! Зато хорошо видел ноги. Две скрюченные шевелящиеся ноги наполовину проглоченного человека. – Твою мать! – отхаркнул я своеобразный боевой клич. Монстр взял Демьяна с лодки, со спины, так же и заглотил, лицом вверх. И теперь моторист промприбора пытался зацепиться за грунт подошвами дешевых китайских сапог из зелёной резины и выбраться из живого капкана… Да что ж такое-то! Что за воплощённый кошмар?! – Где башка? – орал Мишка. Сделав ещё один шаг влево, я прикинул, где может находиться голова Везунчика, прицелился и почти в упор выпустил первую очередь из пяти-шести патронов. Тварь это почувствовала, однако эффект от попаданий, к нашему полному шоку, получился обратный ожидаемому. Жаба сильно вздрогнула, сжалась, а потом рывком выпрямилась, заталкивая добычу ещё глубже! Автомат добивал магазин. Щелчок, я быстро поставил новый, уронив пустой на камни. Не знаю, мог ли Везунчик что-либо делать внутри руками. Вряд ли, ядовитая слюна твари и выброшенный навстречу порции еды желудочный сок уже сжигали голову, плечи и руки несчастного… Теперь наружу торчали только дёргающиеся сапоги. «Хорошо, что не впервой, – мелькнула мысль, – парализовало бы от ужаса». – Ещё бей, мочи! – крикнул Сомов, возникая перед мордой твари с невесть откуда взявшейся в его руках пальмой. Над отмелью звучал сочный мат. Та-да-да! – простучал автомат. И ещё раз. Хрясь! – клинок пальмы на две трети погрузился в правый глаз мерзкой твари! После чего Мишка воткнул пальму в край пасти и попытался сделать длинный надрез. Правый глаз жабы щелисто глядел на меня, а из левого, располосованного пальмой, вытекала грязная жижа. Справа на бережок отмели с громкой матерной руганью выбирался вылезший из воды Новиков с ТТ в левой руке и вытаскивающий из ножен ещё и большой охотничий нож. Я уже безнадёжно выпустил три коротких очереди по корпусу, когда Гумоз хрипло произнёс: – Всё, пацаны, бесполезно. С берега, в который врезалась «обушка», через шум в ушах возле кораллового пятна что-то раз за разом пробивались крики Сарсембаева. – Не стой там! – рявкнул я. – Уходи! Сбрасывайся в воду и отойди ниже! Новиков подошёл к туше, болезненно застонав, присел на корточки и, зажав ладонью нижнюю часть лица, начал в полном потрясении что-то шептать, медленно покачивая головой. Гумоз не отыскав, чем можно протереть клинок пальмы, собственные штанины благоразумно пожалел и направился к воде отмывать железо от чужеродной биологии. – Сперва надо бы лодку на воду нормально поставить, – с трудом произнёс я пересохшим ртом. Мишка и Димой заносили нос, а я с помощью шеста удерживал на месте корму. Через две минуты мы забрались в илимку, молча спустились через выход из трубы на полсотни метров ниже и встали на песчаном островке возле «Оби». – Вот тебе и Везунчик, – молвил Новиков, надевая сухую тельняшку с длинными рукавами. – Что теперь делать-то? – растерянно спросил Ильяс. – Можно эту жабу вскрыть, тело вытащить… – неуверенно предложил Гумоз. – Ноги по колено и полупереваренную кашу. Под слюной этой жабы камни чуть ли не шипели, – добавил я, поморщившись. – В условиях боевых действий заниматься похоронами не получится, парни. Тем более что уже и дружки лезут, – с этими словами, сказанными усталым голосом, Димка совершенно спокойно поднял к плечу СКС. Почти в том же самом месте из ивняка выглянула ещё одна омерзительная харя. Мы ударили по ней из четырёх стволов с неочевидным результатом – тварь спряталась, а что там с ней дальше произошло, неясно. – Не жги патроны, хватит, – остановил меня Ильяс. – Я так думаю, что тут с Михаилом не поспоришь, в окружении чертей лопатой над могилами не машут. Сам в неё и угодишь. В голове было пусто. И не только у меня. На кого ни посмотри – тут же потупит взор. Мне, как и друзьям, тоже было шибко не по себе. Найденные на разгромленном прииске трупы тоже остались незахороненными, выходит так, что мы постоянно убегаем. Хорошо, конечно, что успеваем сделать это вовремя, но… Здесь другой случай: Демьян, при всех его личностных особенностях, уже стал членом команды. Делал общее дело, уж как мог. Тупой, дурной, но свой. – Да успокойтесь вы, девицы! Что сопли пустили? – не выдержал Гумоз. – Не сможем его вытащить и похоронить, негде и нечем. Даже брезента нет, чтобы всё пережёванное собрать! Есть у нас два часа на разделку, сбор фрагментов и похороны под огневым прикрытием? Ночь скоро, пора искать схрон! С этими словами Мишка достал непочатую пачку сигарет, открыл, выщелкнул одну щелчком и смачно прикурил. Народ тягостно вздохнул аккордом – все когда-то бросили, но всем внезапно захотелось. Нервы, нервы… – Дай и мне, пожалуй… – попросил я. Сбоку возникли друзья. Четыре сигаретных дыма, причудливо переплетаясь в почти полном безветрии, поплыли над рекой. Солнце дотянулось до висящих на горизонте облаков, начинались серые сумерки, и все в этих сумерках казалось призрачным, неясным и страшноватым. – По-моему, пора двигаться в сторону цивилизации, – согласился с Сомовым Новиков, классически затушив бычок об подошву. И никто не усмотрел чего-то странного или неверного в этом «цивилизации». Хотя возвращаться предстояло не к красноярскому мегамоллу «Планета», а в осаждённый тварями посёлок Каменные Кресты, притулившийся над яром в ожидании решения своей судьбы. Через пару километров мы увидели на берегу семейство лосей. Гусей и уток на воде стало больше. Настроение не улучшалось, но появилось некое спокойствие, караван явно входил в очередную «живую зону». Вот только вечер уже вовсю играл красками, до темноты осталось совсем немного. Еще через пару километров ожила рация. – Тут такое дело, ребята, – затрещал в динамике голос Новикова. – Изба скоро будет, надеюсь. Я чего ждал да молчал? По карте проверял, не мог точно вспомнить место… Изба отъезжая, стоит неподалёку от места впадения в Таймуру, принадлежит одному охотнику из Туры. Знакомому. Соболя здесь, считай, что нет, а вот крупного тайменя много, за ним он сюда и приезжает. Редко. Я был в этой избушке четыре года назад, так что за её сохранность не поручусь. Здесь очень редко бывают люди, неинтересные места… В общем, выглядывайте тоже, нам она в самый раз будет. Время шло, километры пустых берегов оставались за кормой, начало темнеть. А тут и погода начала портиться, быстро. Небо затянуло обложными тучами, из-за чего стало ещё темней. По реке застучали первые капля долгого предосеннего дождя. Нахохлившиеся экипажи напряженно всматривались в берега. И вот наконец-то на правом живописном берегу Батоби мы увидели несколько небольших бревенчатых строений, одинокая избушка превратилась в небольшое хозяйство. Здесь, всего в пяти километрах от Таймуры, на высоком яру обнаружился главный домик с пристроенным сараем, чуть в стороне балаган из жердей с железной трубой и коптильня в виде эвенкийского чума, крытого берёзовой корой. Дождь уже молотил вовсю, когда мы забрались в помещение. А что, тут вполне комфортно! Расположились, рассупонили рюкзаки. – Посмотрю, что тут у него припасено из съестного, – предупредил Новиков, поднимаясь к полкам. Я остался растапливать печку, а Ильяс с Мишкой побежали к лодкам, торопясь набрать в вёдра воды и забрать то, что может понадобиться в доме. Хитрый Шайтан, застряв в дверях, идти за ними под дождь категорически не хотел, но Сарсембаев рявкнул, и пёс, с тоской посмотрев на мрачные небеса и уже появившиеся лужи, потрусил к берегу.