— Не умею, как ты спать без всего, — вздохнула она, обхватила за талию и прижалась щекой к его груди. — Коровкин, давай без глупостей, — пробормотала она, почувствовав, как крепчало его желание, — ты уже получил сегодня своё. — Во-первых, это было уже вчера, а во-вторых, прости, забыл, склероз. Он запустил руку в её волосы, потянул их слегка, заставляя запрокинуть голову и приоткрыть рот. «Сладкая», — прошептал ей в губы. Глава 5. 1989 год, декабрь. Дома Едва на дно хрустальной вазы Проник рассветный тонкий луч, Проснулся мальчик сероглазый весёлым солнцем из-за туч. Тамара Шульга «Амурская правда», 16.12.1978 В ту ночь уснула Марина уже под утро. Она долго стояла около окна перед тем, как идти в постель, смотрела на падающий снег и представляла, как в купе, смеясь и подшучивая друг над другом, играют в карты Андрей, Сергей и Алексей. А вдруг к ним подсадили новую попутчицу? Сердце тотчас сжалось от боли. Ей захотелось стать птицей, чтобы догнать петляющий среди сопок состав и заглянуть в ставшее родным окно. Как там её сероглазый? Помнит ещё её или уже не вспоминает? Девушка с жалостью посмотрела на гвоздики, которые не выдержали испытание морозом и теперь безжизненно сползали по стенкам хрустальной вазы. Жаль. Ведь зимой они стоили целое состояние. От чистого сердца были подарены. Поставила кедровую шишку на подножье настольной лампы. Подумала, что надо бы украсить мишурой, пусть будет маленькой ёлочкой. Улыбнулась. Этот тысяча девятьсот восемьдесят девятый год так славно заканчивался. Она верила, что счастье перейдёт с ней в следующий год. Она ещё не понимала, что наступали лихие девяностые, которые перекуют тихую скромницу в важняка, языкастого и циничного. А пока фантазия девушки рисовала счастливую невесту, молодую маму. Ей много-то и не надо было: всего лишь любовь и семью. Марина буквально уговорила себя лечь в постель. Но сон никак не шёл, а в голове звучало танго колёсной пары, которое, в общем-то, и убаюкало её. Проснулась девушка поздно, уже в обед. Родителей дома не было, они ушли на работу, сестра ещё не вернулась из школы, собака ради приличия, не вставая с коврика, махнула своим хвостом, а кот расщедрился и приоткрыл один глаз. На работу — в ночную. Работала она по графику: день, ночь, сорок восемь. Девушка быстро натянула на себя спортивный костюм, который, почему-то был любимой домашней одеждой в советские времена, забралась в прихожей с ногами в кресло и набрала рабочий номер подруги: — Айгулька, представляешь… Айгуль работала воспитателем детского сада. Сейчас у малышей был тихий час, а у подруги свободное время. Немного, пока её подменяла нянечка. Наши дни, в коттедже — Мариша, как ты думаешь? Может, съездим куда-нибудь на Новый год? — Коровкин сидит на кухне и смотрит как хлопочет Сюзанна, домработница, которую он отозвал из отпуска. Всё равно они никуда не поехали и, как оказалось, женщина тоже. — Не знаю, — пожимает плечами Марина, — Наверно, слишком дорого сейчас покупать путёвки. Надо раньше было. — А ты бы куда хотела? Хочешь на Бали? — Вася, вот только без длительных перелётов. Я самолётов боюсь, — отвечает женщина и подходит к кофемашине. — И потом, ты мне машину обещал. Она нужнее. Вот сегодня ты дома, а мне в офис надо. У меня работа. — Иди ко мне, свинка-Маринка, — Коровкин протягивает руку и ловит свою супругу. Он тянет её на себя. Женщина не может противиться мужской силе. Плюхается мужу на колени. Сюзанна понимающе выходит из кухни и закрывает дверь. — Василий, неудобно как-то, — смущаясь бормочет Марина, пытаясь убрать мужские руки со своего тела. Она прячет своё лицо у него на груди. Они смеются как два проказника. Коровкин не обращает внимания на сопротивление супруги. Он перехватывает её руки одной рукой, а другой тянет свитер вверх, натягивает его ей на голову, отпускает её руки и быстрым движением скидывает свитер на пол. — Всё, теперь мне ничего не мешает любоваться моей драгоценной. — Василий, — строго говорит Марина и тут же смеётся. Мужчина своим колючим подбородком проводит по её шее, — Не царапайся. — А ты не сопротивляйся, не то ещё и засос поставлю, — он довольный. Одной рукой он прижимает её к себе, а другой отгибает край чашечки бюстгальтера. Заглядывает в чашечку. Языком проходится по коже, оставляя мокрый след. Сосок мгновенно напрягается. Тогда Василий обхватывает ладонью полушарие, наклоняется и вбирает в себя. Женщина стонет от наслаждения. Она сводит ноги и прогибается в пояснице. Зачем строить скромницу, когда можно получить всё сразу? Василий долго языком ласкает её грудь. — Пойдём, — шепчет он, целуя в губы. Она не спрашивает куда и зачем. Без слов было понятно. Его член уже давно упирается ей в бедро. Она встаёт, но не успевает сделать и пары шагов, как он обхватывает её за талию руками, притягивает к себе, обвивает здоровой ногой и начинает покрывать живот мелкими колючими поцелуями. Марина дышит прерывисто, прикусив нижнюю губу, ожидая желанного продолжения. Этот мужчина сумел её подсадить на те ласки, о которых она до своих пятидесяти стеснялась думать. И вот сейчас ей, как наркоману, хочется ещё и ещё. А он медленно, сантиметр за сантиметром покрывая её кожу поцелуями, спускается по дорожке, расстёгивает её брюки и стаскивает их вниз, ворча, что дома можно и без них ходить. — Мне. На. Работу. Надо. — задыхается она и цепляется руками за его волосы. Она откидывает голову назад, стонет. Она хотела его так, как не хотела никого и никогда. Безумная страсть. Она умирает. Возрождается и снова умирает. 1990. Январь. Дискотека Пролетели новогодние праздники. Дни стояли морозные, но это не помешало Марине и её друзьям встретить Новый тысяча девятьсот девяностый год на площади около высоченной ёлки. Музыка, горячие шашлыки, катания с горок, танцы, смех. Первого января отсыпались до обеда, а потом пошли по друзьям — товарищам доедать оливье, селёдку под шубой, мимозу, по блату купленные венгерские яблоки, тепличные помидоры и огурцы, запечённые в чудо-печке припасённые к празднику куриные ноги, сваренный из костей холодец. Хвастались подарками, мерили обновки и снова ходили по гостям, неся с собой остатки оливье, селёдки под шубой, надоевшей всем икры и красной рыбы. В эти весёлые дни завязывались знакомства, признавались в любви, ссорились, расставались. Местом встречи местной молодёжи были дискотеки. В городе их было две: одна, «Голубика», в небольшом дощатом здании на окраине города, а другая, «Брусника» — в центре, в новом кирпичном клубе. Марина вместе с друзьями обычно встречалась сначала в «Голубике», а потом перебирались в «Бруснику», которая заканчивала свою работу позже. По традиции весь жадный до танцев народ сначала шёл в местный киноклуб, где знакомая Марине киномеханик и контролёр кинозала в одном лице, пропускала её с Айгуль бесплатно. Девчонки усаживались на последний ряд и наблюдали, кто пришёл в кино. От этого зависело: а стоит ли сегодня идти в «Голубику» или сразу стоит направиться в «Бруснику». Оценив обстановку, девушки помогали киномеханику убраться в зале, чтобы не явиться на дискотеку слишком рано. Минут через тридцать после начала танцев, они заявлялись, где их поджидала знакомая компания. Глава 6. Январь 1990. Неожиданный гость Я прошу, улыбнись на прощанье, Раствори в моём горле комок. До свиданья, родной, до свиданья… Убегает земля из-под ног. Тамара Шульга Дальний Восток. № 3. 1985 г. В полутёмном зале «Голубики» народу не то, что яблоку, орешку стланика[1] негде упасть. Под потолком крутились шары, отражая от своей стеклянной поверхности свет, направленный на них прожекторами. Народ весело скакал под заводные мелодии так, что в сапогах ногам было жарко. То и дело выскакивали на улицу кто покурить, кто просто перевести дух. Около крыльца дым сигарет смешивалсявс паром, вылетающим из открытых дверей. Один за другим тормозили такси, высаживая пассажиров.