— Ну в целом да, нам выгоднее подождать и дать вам небольшую отсрочку, если вы гарантируете, что в оговоренный срок начнёте гасить задолженность. Но пока никаких новых контрактов, — прошибает строгим взором. — Только после того, как закроете большую часть долга. Кидаю торжествующий взгляд на Басманова. Вот так-то, Владислав Сергеевич! — Тогда предлагаю закрепить нашу договоренность письменно, перечислив условия отсрочки, — подводит итог Басманов. — Конечно, — встречаем уверенный ответ. Есть! А ведь Константин Борисович мог бы оставить устную договоренность, а потом, как на него надавят сверху, отступить: ну документа же нет, мало ли, о чем мы там в кабинете договаривались… А теперь все! И у нас время появилось, и для возможного суда бумажечка лежит! — Ну, Мария Александровна. Вы волшебница, — восхищённо замечает руководитель, как только садимся в его машину. — Я просто в шоке! — Абсолютно с вами согласна, Владислав Сергеевич, — театрально отряхиваю руки. — Я под впечатлением. Мы должны, нет, просто обязаны отметить это событие! Я приглашаю вас на обед. — Сегодня? — Конечно. — Владислав Сергеевич. Шесть часов уже… — тыкаю пальцем в циферблат. — Как шесть?! — округляет глаза, пилит взглядом часы на руке. — Куда шесть?! А, черт. Время пролетело незаметно. Увы, на ужине не смогу вам составить компанию. Дела, — печалится. — Ничего. — Диктуйте адрес. Хоть домой вас отвезу. — Ну хоть отвезите, — смеюсь в ответ. С ним легко. Настолько легко, что собственные горести тускнеют и растворяются в воздухе. Глава 10 Слышу гром за окном: его раскаты заставляют вздрогнуть, а вспышки молний внезапно подсвечивают небо. Ливень жуткий. А разыгрался буквально недавно. И ничего вроде бы не предвещало. — Бедный курьер, — ловлю задумчивое, — не завидую ему. Мы с Владиславом Сергеевичем заранее сговорились сегодня задержаться и обсудить, как и к чему нам стремиться дальше. — Это да, — согласно киваю, проглядывая подробную расшифровку расходов за последний год. У меня в кабинете уютный мягкий диван из темно-коричневой кожи, на нем я и разместилась, потому что мой стол под завязку занят распечатками и схемами, над которыми завис директор, а возле шкафа на полу ровными рядами стоят тяжёлые офисные папки. — Ничего, если я окно распахну? — отрываюсь от длинных колонок, вскидывая голову, ловлю темно-зелёный вопросительный взор. — Люблю воздух в дождливую погоду. Как будто энергией напитывает и проще дышать. Пожимаю плечами. Мне непринципиально, если сквозняка нет. — Открывайте. Владислав Сергеевич подвигает в сторону мой маленький фикус и настежь раскрывает окно. Кабинет в то же мгновение наполняется свежестью и приносит ощущение лёгкости и прохлады. Мужчина стоит спиной ко мне, внимательно вглядываясь в даль. — О чем думаете? — тихонько подкрадываюсь сзади. И тоже выглядываю в окно. — Ни о чем. Просто отключил мозги на минутку. Люблю дождь. Люблю, когда капли барабанят в стекло. Особенно за рулём. В такие мгновения чувствую себя свободным, перезагружаюсь немного. Свободным от чего? — думается в ответ, но вслух произношу банальное: — А я знаю, что дождь поднимает в воздух бактерии и разносит их. — А ещё прибивает пыль к земле и насыщает воздух озоном, — с ухмылкой косится на меня. Рядом с ним чувствую себя… необычно. Не знаю, как это объяснить. Я очень рада, что буквально с первого дня у нас завязались вполне себе комфортные отношения «руководитель-подчиненный». И в этом огромная его заслуга. Но… на самом деле Владислав Сергеевич не относится ко мне, как к своему сотруднику. Не требует каждый час немедленного выздоровления фирмы и не нависает надо мной с грозным: «Ну что там, скоро?! Я вас для чего сюда позвал?!» А в моей практике бывало всякое. Этот человек скорее относится ко мне, как к независимому консультанту, эксперту, тщательно вслушивается в мои слова и замечания, не принижает мои заслуги, выводы и предложения, не зарывается и не обвиняет, что если бы он нанял кого-то другого, то компания уже бы вышла из кризиса. Этот человек вызывает у меня глубочайшее уважение. Он к своим почти сорока годам добился многого. Уж не знаю, сам или нет, у меня отсутствует достаточный объём информации, чтобы это проанализировать. Но он, бесспорно, хороший руководитель с лояльным отношением к подчинённым. Даже если его фирма в данный момент испытывает сложности, у него все равно все работает. Телефон начальника оживает, Владислав Сергеевич прикладывает его к уху. — Да-да, отлично, я сейчас спущусь. Две минуты, — отключаясь, прошибает взглядом. Проницательно. Прямо в душу. Как у него это получается? — Курьер приехал. — Хорошо, я пока соберу распечатки. Зачем-то вслушиваюсь в звук удаляющихся шагов. Осторожно перекладываю материалы, чтобы ничего не перепутать, откладываю документы в сторону, некоторые подшиваю обратно в папки. Ещё не на изломе, но состояние… уже хочется переключиться. Наскоро заплетаю волосы в косу, перехватываю тонкой резинкой. Вернувшегося мужчину встречаю неуверенным взглядом и милой улыбкой. Надеюсь скрасить неловкость. Хочется отвлечься от работы. Различается шорох распахивающейся двери, уверенная поступь. В животе у меня ураган... вдруг происходит, как только запах пиццы слышится в воздухе. И я смущённо отвожу взгляд. — Ну приехали, — задевает обвинением в зелёных глазах. Кладёт на стол коробки. — Совсем голодная, да? — Сама как-то проворонила этот момент, только сейчас поняла, что есть хочу. — Чувствую себя извергом. Налетай, а я пока принесу напитки. Чай, кофе? Округляю глаза. — Да вы что, Владислав Сергеевич! Я… я сама схожу! — Мне не сложно, — приподнимает верхнюю коробку, вклинивает между нами, крышка махом отлетает вверх. — Думаешь, не видно, что устала? Даже улыбаешься вымученно. На лице его ничего не прочитать. Лишь осуждение густо сверкает во взгляде. — Нужно было сказать раньше, что устала и проголодалась. Незачем себя истязать. Кофе покрепче? Мне жуть как неловко. — Лучше чай. С вами спущусь? Все равно руки ополоснуть надо. — Пошли, — ловлю размеренное. Молчание несколько напрягает. Начинаю испытывать неловкость. Тщательно вымыв руки и в третий раз проверив, что во внешности нет никаких изъянов, медленно ступаю на кухню. — Я себе тоже чай сделал, — прилетает взгляд исподлобья. — Спасибо, — принимаю протянутую кружку. Грею ладони, тепло распространяется внутрь. — Осторожно, горячая, я сам донесу. Втягиваю в себя губы, пропуская начальника вперёд. А он, обходя меня, царапает аурой спокойствия и царственности. От него не пахнет духами. Зато очень тонко улавливаются нотки сдержанности и уверенности. В кабинете Владислав Сергеевич отрывает себе крышку от коробки из-под пиццы и укладывает на неё, как на тарелку, несколько кусков, а все остальное приземляет для меня на диван, предварительно проверив дно. Усаживается на подоконник, рядом с бедром оставляет кружку. Ленца и усталость появляются в его движениях. Мужчина тоже голоден. Откусывает большие куски, жадно пережёвывает. — А говорите, я одна голодна. Сами-то, — стараюсь слегка разбавить атмосферу. Хоть и не напряжённая вроде, но какая-то пронизывающая… — А я и не говорил, — запивает чаем, слегка морщится: горячо. — Ничего, если мы будем друг к другу по имени? У меня уже язык болит отчество выговаривать. Для меня это стресс, — гасит улыбку за следующим колбасным треугольником.