— Почему трубку не брала? Я уже начал всерьёз беспокоиться, — доносится из динамиков родной голос. В голове рой мыслей. Но перебивает все остальные одна: в неведении невыносимо. Особенно накрыло после слов Влада. Я перестала понимать Марата, и это реальная проблема. Ловлю себя на мысли, что опасаюсь задавать вопросы, потому как… принять его ответы нужно ещё суметь. И суметь так, чтобы это улеглось со временем, а не обострилось. Это как вакуум. Вакуум недоверия и подозрений. В котором нет ничего и уже сложно дышать. И я так… я не хочу. Мне всегда казалось, что мы с супругом были близки не только физически. Мы рассказывали друг другу о своих планах, неудачах, победах. О переживаниях… Да обо всем. А теперь я уже сомневаюсь, так ли это было на самом деле. Или это лишь иллюзия? — Увязла в бумагах, — смягчить сухой тон не вышло, — день сложный. — А я уж грешным делом подумал, что ты меня поматросила и бросила, — он всего лишь шутит, я уверена, на его губах играет легкая ухмылка. Но у меня на сердце с каждой секундой становится все тяжелее и тяжелее. Возможно, это именно я слишком накручиваю, возможно, слова Влада все же пустили корни. Но факт остаётся фактом: я все ещё чувствую себя посторонним человеком, которого Марат не пожелал по-настоящему впустить в свой мир. Даже спустя несколько лет. Даже в момент, когда мы пытаемся собрать осколки нас. Отголоски этого чувства неприятно задевают меня. Ощущение, словно передо мной закрытая дверь. А я, пытаясь пройти внутрь, каждый раз расшибаю лоб. — С некоторых пор это больше по твоей части, Марат, — роняю несдержанно. Я растеряна. Действительно растеряна. И не знаю, что ему сейчас сказать. Хочется повесить трубку, чтобы ещё немного побыть наедине с собой, привести в порядок голову и продолжить придерживаться своего плана. — Вряд ли. Как только я тебя увидел в первый раз — понял, что это не наша с тобой история. У нас все будет по-другому. Безмолвие провисает в трубке. Никто из нас не осмеливается произнести ни слова, хотя мне есть что возразить, Марату — о чем умолчать. Сохраняем тишину мы долго, пока муж не решается заговорить первым: — У меня самолёт вечером. Завтра выступление перед ребятами. Может быть, получится пересечься ненадолго? — Извини, пожалуйста, у меня правда очень сложный день. Я… не самый лучший сейчас собеседник, — просто я на взводе и боюсь вспылить. Нам это сейчас ни к чему. — Да и не хотелось бы тебя ограничивать по времени, я могу задержаться сегодня. — Лис, — тон его перестаёт быть непринуждённым, — я по голосу слышу, что что-то не так. Тебя гложет что-то касательно нас? — И это тоже, Марат, — не пытаюсь увильнуть.— И это тоже. Мне нужна небольшая перезагрузка, мозги плавятся. — Я понял. Как освободишься — сможешь СМС черкануть? — Конечно. — Отлично. Тогда я позже наберу. Не отвлекаю. И разговор прерывается. Странное ощущение. Словно в подсознании я ждала чего-то. Чего-то иного, и не дождалась. Но обещание выполнила: сообщение Марату отправила, и он его даже прочитал, бросив в ответ безликое «отлично». Домой добираюсь обессиленная. Прям лимон, который прокрутили через соковыжималку. Паркуюсь возле дома — мне повезло, есть местечко. И выхожу, цепляя сумочку с соседнего сидения. Плечи поникли, думать уже ни о чем не хочется. Бреду к подъезду, настроение привычно шевелится где-то под плинтусом. — Попалась, — внезапное прикосновение к спине, руки на талии и воодушевление в голосе перерубают мое спокойствие. Я вздрагиваю от неожиданности и мгновенно впиваюсь пальцами в мужские ладони. Сердце ускоряет темп, а я облегченно прикрываю глаза. Опасности нет. Все нормально… — Как ты меня напугал, Марат, — не вижу его лица. Обессиленно укладываю затылок на его плечо. — Да, есть немного. Прижимает к себе. Крепко… утыкается носом мне в висок, с шумом медленно вдыхает воздух. И мой запах. — У тебя же самолёт через несколько часов. Ты что здесь делаешь? — У меня все под контролем. Я всего лишь заехал поцеловать тебя. И лично привезти ужин. Чтобы лично привезти ужин в момент, когда для него это может вылиться в нехилую проблему, должны найтись достаточно веские основания. Марат отпускает меня и отстраняется, приподнимая с асфальта бумажный пакет. Протягивает мне. — Компанию составить не смогу, прошу прощения. Иначе мы оба останемся голодными, а я ещё и опоздаю на самолёт. Неверяще гляжу на коричневую бумагу. Это не тот случай, когда я умру с голода или нельзя было оформить доставку. Так зачем же Марат в действительности приехал? Я мешкаю, оформляя мысли. Когда я наконец нахожусь с ответом — протягиваю руку вперёд, но мужская ладонь сжимается в кулак. Шагая вперёд, Марат сражает меня наповал: — Жалеешь? Темные глаза искрят напряженным ожиданием, супруг слегка подаётся навстречу, одно только слово произносит так, как будто его хорошенько приложили в живот. Так вот чего он опасается. Вот отчего он бросил все и примчался. Его сжирает догадка, что наша ночь — банальная ошибка. — Ни на секунду, — проговариваю так же твёрдо. — Но?.. — вопросительно вскидывает бровь. Выглядит так решительно, словно готов остальной мир в эту минуту послать к чертям. — Но, Марат, — обессиленно пожимаю плечами, искренне надеясь, что это сработает. — Так много недосказанности осталось между нами… Если бы он расслабленно бросил в ответ, что сейчас не самый подходящий момент это обсуждать, я бы разочаровалась. Но он этого не делает. — Я тебя услышал. Маш, вижу, что ты устала. Но лучше будет поговорить. Прямо сейчас. Это недолго. Прокатимся? Глава 32 Глядя на его профиль, можно подумать, что Марат нисколько не переживает. Стоек, несгибаем и твёрд. Знает, что делает. Зато меня, как только мы отъехали со двора, начало потряхивать. Он всегда был скуп на эмоции и слова, а я полная его противоположность. Мне нравилось признаваться ему в любви, обнимать, радоваться его сдержанной улыбке. Если счастье переполняет меня, то кажется, это безбрежное море никогда не обмельчает. Но у всего есть противовес. К сожалению, неудачи и разочарования я всегда воспринимала намного острее и ближе к сердцу. Мою кисть накрывает ладонь Марата, чувствую, как его пальцы крепко сжимаются. — Что-то произошло за день, пока мы не виделись? Ловлю настороженный шоколадный взгляд. Раздумываю над ответом. — Я разговаривала с Владом. — И? — Тебе ведь известно, что на него давят? А фирма лишь способ воздействия. — Немного известно, да, но в корень проблемы он меня не посвящал. Поэтому приходится действовать на ощупь. — Он считает, ты с ними заодно. И тебя поставили отобрать эту фирму. С трудом выдерживаю скепсис в любимых глазах, машина останавливается. Марат глушит мотор. — Ну в том, что он так считает, я как раз и не сомневаюсь. А ты как считаешь? — А я считаю странным, что ты оказался здесь. — Меня познакомили с Николаем несколько месяцев назад. Он искал финансовую поддержку и помощь. Я же уговорил его «поделиться». — Зачем тебе убыточная компания? — Убыточная сейчас. Если наладить работу, там все будет очень даже неплохо, — рассудительно сообщает. — Да и я люблю такие сложные случаи. Это своего рода вызов. Я изучил документацию и понял, что за процент мне корячиться уже не подходит. Мне интереснее выкупить долю самому. Тем более сейчас это выгодно. После свой кусок можно выгодно продать тому же самому Владу. Поэтому я останусь в выигрыше в любом случае. А уж что я соберу этот огрызок по частям, можешь не сомневаться. Да ещё и с таким помощником. Подносит мою руку к своим губам. Долгое касание его губ успокаивает меня. — Лис, — шепчет мне в ладонь. Слегка поворачивает голову и смотрит перед собой. — Я знаю, что все, что я сейчас скажу, может показаться тебе ненормальным. И вообще есть шанс, что ты меня пошлёшь очень далеко и очень надолго... и, разумеется, будешь права, но… — запинается, как-то слишком порывисто втягивает воздух. — Но я хочу это услышать, Марат. И только сейчас осознаю, что он нервно вцепился в мою ладонь. Его губы поджаты, а сам он тяжело дышит. Как будто внутренне супруг старается справиться с какой-то преградой. Будто противостоит сам себе. Марат всегда держится отменно: даже когда не в духе, даже когда переживает, злится или нервничает. А здесь… меня совершенно потрясает его состояние. И я стараюсь немного смягчить тон, не понимая, что происходит. — Мы не смогли договориться тогда. Это следует сделать хотя бы сейчас. Если мы нужны друг другу. Ты мне очень нужен. Немного наклоняюсь вперёд, правой рукой накрываю наши сцепленные ладони.