Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 46 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Его не посадили, – мягко возразил Губанов. – Он находится в специальной больнице на принудительном лечении, он нездоров. – Все равно я докажу. Лицо сына словно закаменело, по-детски пухлые губы превратились в твердую складку. – Это правильно, сынок, – одобрительно кивнул Николай. – Если сомневаешься – нужно идти до конца и проверять все до мелочей. Но тебе придется очень и очень стараться, если хочешь стать по-настоящему лучшим в раскрытии преступлений. – Постараться? А как? – Нужно очень много учиться. Нужно много знать и много уметь. – Что уметь? – с жадным любопытством спросил паренек. – Драться? Стрелять? Приемчики всякие? – И это тоже. Но приемчики и стрельба – не главное. Возьми, к примеру, того же дядю Витю: разве для того, чтобы его поймать, нужно было драться или стрелять? Запомни, сынок: хороший сыщик должен быть очень умным, у него должно быть быстрое и гибкое мышление. А для этого нужно постоянно тренировать мозги. Нужно уметь за долю секунды отделить главное от второстепенного, не упустить ни одной мелкой детали, потом сопоставить их, сделать вывод и выработать линию поведения. В глазах сына Николай явственно видел недоверие. Значит, нужны понятные и доходчивые примеры. – Ты помнишь, мы вместе смотрели «Адъютант его превосходительства»? – Конечно! – оживился Юра. – Вот Павел Андреевич Кольцов. Ты только вспомни, как он говорил, как ходил, как вел себя. Образованный человек, воспитанный, его в кругу белогвардейцев принимали за своего. А был бы он малограмотным и грубым, разве смог бы выполнить задание? – Так он же разведчик был, а не сыщик! Там перед кино специально сказано, что посвящается первым чекистам. – А какая разница, разведчик или сыщик? Пойми, сынок, и те и другие работают, чтобы раздобыть нужную информацию. Только разведчики ищут информацию о том, что задумали наши враги, а сыщики – о том, что задумал или сделал преступник. Содержание информации разное, но методы одни и те же. Потому что эту информацию нужно раздобыть у того, кто ею обладает. То есть нужно сообразить, кто может знать то, что тебе нужно, а потом придумать, как заставить его рассказать. Вот и все. Нужно уметь разговаривать с людьми, правильно понимать то, что они говорят и как себя ведут, замечать, где они лгут, а где говорят правду, и правильно выстраивать собственную линию поведения. Никакими другими способами преступление не раскрыть, можешь мне поверить. Всю оставшуюся дорогу до Москвы Николай Губанов с удовольствием и энтузиазмом объяснял сыну, насколько важен для работы сыщика большой объем самых разнообразных знаний, не имеющих на первый взгляд ни малейшего отношения к преступности и вообще к чему бы то ни было криминальному. Потому что источником важнейшей информации может оказаться кто угодно, от бомжа-алкоголика до философа-академика, и нужно уметь наладить с ним контакт, подобрать ключик, вызвать доверие, а это совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Кроме того, Губанов был твердо убежден, что знания из самых разных областей если и не принесут практической пользы, то в любом случае дисциплинируют мышление, заставляя его двигаться в разных направлениях и быстро переключаться. Он говорил, стараясь не сбиваться на казенный язык, которым пользовался, составляя бесчисленные документы, докладные и аналитические записки. Писанины теперь у Губанова много: новый министр задал курс на повышение интеллектуального уровня сотрудников милиции, их культуры и профессионального мастерства, а также на широкое использование достижений науки и техники и развитие научных исследований внутри самого ведомства. Карьера Николая Андреевича Губанова резко пошла вверх, он оказался одним из тех, кто стоял у истоков этого нового курса, руководство вспомнило его рапорты и докладные, которые всего какой-нибудь год назад казались неуместными и ненужными, вызывали скептические улыбки, а порой и издевательский смех. Министр Щелоков, разобравшись в течение первого года с существующим положением дел, пришел к выводу, что необходимо кардинально менять всю концепцию борьбы с преступностью. И в первую очередь следует откровенно признать, что эта борьба не ограничивается одной только охраной общественного порядка и силами общественности тут никак не обойтись. Нужно прекратить практику «комсомольско-партийных вливаний» в кадровый состав и начать готовить высокообразованных сотрудников. Потому что главное – это на самом деле профессионализм, а вовсе не энтузиазм и шапкозакидательство. Работа шла на протяжении всего 1968 года. Работа напряженная и кропотливая. И не всем нравилась новая политика министра. Постоянно возникали конфликты, сторонники старого курса были недовольны, считали себя ущемленными, не верили в новые перспективы, старались подсидеть или подставить тех, кто поддерживал идеи и устремления Щелокова. Но вот все сбылось! В ноябре 1968 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О серьезных недостатках в деятельности милиции и мерах по дальнейшему ее укреплению». В нем были изложены все те соображения, над которыми целый год трудились в министерстве по указанию Щелокова. Николай Губанов, к тому времени уже майор, с трепетом читал текст постановления, узнавая в отдельных местах собственноручно написанные им фразы и приведенные цифры. Они работали не зря! И мечтали не напрасно. Недели не прошло, как вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР: Министерство охраны общественного порядка переименовано в Министерство внутренних дел. И через два с небольшим месяца правительство страны утвердило новую структуру министерства. Теперь каждое управление занималось своим делом и появилась возможность специализации милицейских служб. А коль есть четко определенная специализация, то следующий шаг – профильная подготовка кадров именно для конкретных служб, а не для милиции «вообще», как было раньше. Майор Губанов был счастлив, ведь он уже давно продвигал необходимость специальной подготовки сотрудников. В одной высшей школе будут готовить оперативников для уголовного розыска, в другой – оперативников для службы БХСС, в третьей – следователей, в четвертой – сотрудников ГАИ, в пятой – работников исправительно-трудовых учреждений. У каждого учебного заведения своя специфика, свой набор дисциплин. Даже ведутся разговоры об организации отдельной школы для подготовки сотрудников политико-воспитательных аппаратов. Тоже нужное дело. А то вон брат Миша: был плохим следователем, потому что учился кое-как, без интереса, а теперь занимается политико-воспитательной работой, хотя какой из него воспитатель? Ничего не знает, не умеет толком, за всю жизнь хорошо если полторы книги прочитал, кроме учебников, да и учебники-то изучал халтурно, по диагонали, лишь бы на уроке или на экзамене как-нибудь ответить. Ну, дай бог, скоро с подготовкой кадров все наладится. И, как завершающий аккорд, летом того же года вышел Приказ МВД СССР о введении обмундирования нового образца. Теперь сотрудники милиции ходили в форме другого фасона и темно-серого цвета, а не темно-синего, как раньше. Вот она, новая милиция! Откроют новые высшие школы, подготовят новую когорту образованных и умелых сотрудников, поддержат научные разработки – и борьба с преступностью выйдет на совершенно иной уровень. Науку нынче ценят, уважают. Теперь начальник Главного управления уголовного розыска не кто-нибудь, а настоящий ученый, доктор юридических наук, специалист в области преступности. Уж какими коврижками министр сумел заманить на эту должность директора Научно-исследовательского института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности – никому не ведомо, а только результат налицо: вчера еще был директором института и профессором, а сегодня – главный сыщик страны! Электричка въехала в город. «Если Юрка не передумает и не утратит интереса, то поступать будет в семьдесят третьем году, – думал Губанов, глядя на мелькающие за стеклом вагонной двери огни вечерней Москвы. – К этому времени уже создадут новые школы, напишут новые учебные программы и планы, наберут квалифицированный педсостав, переманят с гражданки кандидатов и докторов наук. Будет кому учить ребят. Как хорошо!» Осень 1972 года Антонина Губанова Проснулась минут за пять до звонка будильника, сладко потянулась. Из кухни доносился сладковатый запах жарящихся оладий с яблоками. И как только маме удается просыпаться так рано? Сама Нина спала бы каждый день часов до одиннадцати, если бы не работа. Но в такие дни, как сегодня, она просыпалась без всяких звонков: внутренние часики неумолимо отсчитывали время и требовательно напоминали о том, что проспать никак нельзя. Парикмахерская открывается в семь утра, и если без десяти семь не стоять под дверью, то в пять минут восьмого уже может не оказаться свободного кресла. В канун ноябрьских праздников во всех организациях, на всех предприятиях проходят торжественные собрания, посвященные очередной годовщине Октябрьской революции, и дамы из парткомов, профкомов, всякие начальницы и прочие садятся на сценах в президиумы. Не говоря уж о тех, кого будут вызывать, объявлять победителями соцсоревнования и награждать грамотами за добросовестный труд. В такие дни число женщин, желающих явиться на работу при полном параде, зашкаливает, и всем ведь нужно сделать прическу именно с раннего утра, чтобы к девяти часам быть на месте. У Нины на службе торжественное собрание запланировано на послезавтра, но награждать ее в этот раз не собираются, ей на майские праздники уже вручили грамоту. В этом году в ноябре не только пятьдесят пятая годовщина Революции, но и 55 лет советской милиции отмечают, финансирование на премии выделяют солидное, и награждать будут тех, кто позначительнее, рангом повыше. Распределение наград и поощрений – дело тонкое, политическое, уж этот-то нюанс Нина давно усвоила. На майские получила – будь довольна и в ближайшие год-полтора ничего больше не жди. Так что в день собрания парадный вид не очень-то и нужен. Зато сегодня – обязательно. Сегодня очередное заседание комиссии по делам несовершеннолетних при райисполкоме, где Антонине Андреевне Губановой предстоит докладывать материалы о трудных подростках и о мерах по борьбе с безнадзорностью. Когда эти комиссии только создали, пять лет назад, на заседания первое время ходило начальство, но постепенно накал ответственности за новое дело снизился, и теперь обязанность присутствовать прочно закрепилась за старшим инспектором Губановой. Нина очень старалась соответствовать, оправдать доверие и не ударить лицом в грязь. Ведь исполком же! А в исполкоме – работники не только женского, но и мужского пола. Конечно, они почти все женатые, но именно что почти. Можно найти и вполне подходящего холостяка. А что такого? Ей двадцать шесть лет, она кандидат в члены партии, характеристики отличные, на работе Нину ценят, уважают – вон какое дело доверили. Для исполкомовского работника невеста она – хоть куда! Ну да, без институтского диплома, зато на личико красивая и фигурой статная. Придется, наверное, признать, что Мишка был прав, когда нудел про высшее образование. Весь мозг ей промыл, заставил-таки отучиться два года в педучилище, получить бумажку о средне-специальном образовании. Бумажка помогла, что было – то было, не признать нельзя. Новая политика министерства очень поощряла образованных сотрудников. Так что Нина теперь считалась пусть и младшим, но офицерским составом. И детские комнаты милиции обрели более солидное название: инспекции по делам несовершеннолетних. Эх, знала бы заранее, что получит шанс искать мужа в среде ответственных работников, озаботилась бы институтом. Мишка отучился на заочном – и ничего, не лопнул от напряжения, так неужели она не справилась бы? Впрочем, еще не поздно, ей всего двадцать шесть. Надо будет – решит вопрос, у нее еще столько лет впереди! Нина быстро умылась и ринулась на кухню завтракать. От резкого движения хлопнула дверь ванной. – Тише! – недовольно зашипела мать. – Мишу разбудишь. – Перебьется твой Миша, не барин, – легкомысленно ответила Нина, усаживаясь за стол. – Ты вообще ни свет ни заря вскакиваешь, а его жалеешь. – Я и тебя жалею. Зачем ты волосы обрезала? Когда были длинные – накрутила на бигуди, легла спать, а утром как куколка. Так нет, нужно было обязательно стрижку сделать, а теперь покоя нет, мчишься в свою эту парикмахерскую, вместо того чтобы поспать лишний часик. Нина судорожно запихивала в себя горячие оладьи, политые сметаной и вареньем, не забывая посматривать на часы. Спасибо партии и правительству за активное строительство метро, теперь не нужно тащиться на автобусе до ближайшей станции, и экономия времени выходила очень солидная, целых сорок минут. Если бы не метро, она бы ни за что не успевала с прической. – Мам, у меня сегодня исполком, я же тебе говорила, – сказала она с набитым ртом. – Нужно прилично выглядеть.
– Замуж тебе нужно, а не прилично выглядеть, – вздохнула Татьяна Степановна. – Думаешь, я не понимаю? Кого ты там найдешь в своем исполкоме? Все семейные, солидные, серьезные люди. Поискала бы среди своих лучше. Вот Гришенька какой славный мальчик! Чем он тебе не угодил? – Да он лимита, – рассмеялась Нина. – Ты что, мам? Ему вообще все равно на ком жениться, лишь бы московскую прописку получить. Григорий ухаживал за Ниной трогательно, смотрел на нее восторженными влюбленными глазами, но девушка, хотя и принимала эти ухаживания, всерьез кандидатуру парня не рассматривала. Ну куда это годится? Лимитчик из патрульно-постовой службы, старшина, живет в общежитии. Симпатичный, неглупый, добрый и заботливый, но куда его в мужья-то? Переезжать к нему в общагу? Вот уж нет. Привести сюда, в «двушку» с запроходной комнатой? И дальше как? Переселять Мишку в одну комнату с матерью? И снова – нет. А если Мишка тоже надумает завести семью, то вообще настанет полный караул. Мать осуждающе покачала головой: – И почему ты всегда думаешь о людях плохо? С чего ты взяла, что Гриша нацелился на прописку и квартиру? Он же тебя любит, это невооруженным глазом видно! Смотри, доча, пробросаешься. Таких, как Гришенька, разбирают влет. Серьезный мальчик, хороший. Какого еще принца тебе надо? Тебе двадцать шесть лет, Нина, через год будешь считаться старой первородкой, рожать давно пора. О чем ты только думаешь? Ну, ясное дело, матери хочется внуков понянчить, Юрка уже вырос, школу оканчивает, с него какая радость? Маме малышей подавай, чтобы тетешкаться с ними. И чего она к Нине привязывается? Мишка на шесть лет старше, а с него она семьи и деток не требует. Ну, может, и требует, конечно, но Нина что-то этого не слышит. Девушка встала, подошла к матери, обняла ее. – Мамуля, я любви хочу, а не замуж, понимаешь? Хочу встретить такого человека, которого могла бы любить так, как ты папу любила. Думаешь, я была совсем мелкая и ничего не помню? Отлично помню! Я видела, с каким обожанием ты всегда смотрела на папу, как слушала каждое его слово, как заботилась о нем. Он для тебя был всем на свете, центром вселенной. Самым умным, самым лучшим, самым любимым. Вот и я так же хочу. Татьяна Степановна вздохнула и улыбнулась: – Это надо, чтобы сильно повезло, доченька. Не каждому такое выпадает. Давай-ка пей чай и собирайся, не то опоздаешь к своей мастерице. Нина в очередной раз бросила взгляд на простенькие настенные часы: мама права, нужно поторапливаться. Выпила в три глотка чашку чая, помчалась в комнату одеваться. Белье. Форменная юбка, чуть-чуть зауженная книзу, самую капельку. Конечно, по стандарту не положено, но никто ведь не станет измерять сантиметром, даже если и заметит слегка улучшенный силуэт. Голубая рубашка. Галстук на резинке. Китель, тоже подогнанный по фигуре, потому что иначе никак: у Нины пышная грудь и красивые широкие бедра, а талия тонюсенькая, просто грех ее не подчеркнуть. Получить талон на индивидуальный пошив в эмвэдэшном ателье у Губановой нет возможности, такие привилегии только для начальства, приходится получать на складе стандартную форму такого размера, чтобы «проходили» грудь и бедра, а талию уже подгонять самостоятельно. Она с удовольствием осмотрела себя в зеркале. Хороша! И нечего ей замуж торопиться, нужно дождаться того, кого она будет любить по-настоящему. От кавалеров отбоя нет еще со школьных лет, а что толку? Только один, всего один раз ее сердце зашлось так, что, казалось, уже никогда больше не сможет биться. Отец хулигана, воришки и побегушника, вдовец, упустивший двенадцатилетнего сына, когда сам пытался справиться с горем после внезапной смерти жены. Несколько месяцев приходил в себя, пил по-черному, страдал, ничего вокруг не видел, не замечал, а паренек в это время почувствовал себя брошенным, никому не нужным, ну и… Дальше все понятно. Когда отец мальчика впервые пришел к инспектору Губановой, все оказалось запущено донельзя. У Нины к тому времени уже и немалый опыт накопился, и здоровый цинизм сформировался. Она знала школу, в которой учился малолетний воришка-хулиган: из всех учителей только двое были прирожденными педагогами-воспитателями, которые могли бы при желании оказать нужное воздействие, на остальной педсостав надежды никакой. Пионерскую организацию она тоже в расчет не брала. Один из учителей преподавал физику в девятых-десятых классах, а парень пока учился только в седьмом. Второй же, военный-отставник, вел уроки начальной военной подготовки, и Нина сделала ставку на него. Совместными усилиями они смогли удержать подростка на опасном краю и даже немного оттянули назад, в безопасное пространство. За это время между инспектором Губановой и вдовцом сложились те самые отношения, о которых Нина так мечтала. Но не получилось. Дети редко готовы принять другую женщину вместо недавно умершей мамы, так что все объяснимо. Не годилась Антонина Андреевна мальчику в мачехи. Сколько слез тогда было пролито! Сколько подушек истерзано… Именно тогда Нина изменила прическу, рассталась с роскошными локонами, сделала стрижку. Ей казалось, что вместе с волосами от ее головы отделяются глупые несбывшиеся мечты о свадьбе и долгой совместной счастливой жизни с любимым мужем, приемным сыном и общими детьми, непременно мальчиком и девочкой. Отрезать все, выбросить в помойку и больше не вспоминать. Мама говорит, что должно очень повезти, чтобы было так, как у нее с папой. Ну что ж, ей, Нине, тоже повезет когда-нибудь. Обязательно повезет. Торопиться некуда, впереди еще много лет. Как это некуда торопиться? А парикмахерская? Засмотрелась на себя в зеркале, задумалась, замечталась, а часики-то тикают. Не опоздать бы, а то в кресло к самой лучшей мастерице усядется какая-нибудь необъятная чиновница и будет требовать, чтобы ей соорудили на голове «халу». Уходя из квартиры, нарочно громко хлопнула дверью. Пусть Мишка, мамин любимчик, проснется раньше времени, ему полезно. Май 1973 года Юра Губанов Вода в озере еще холодная, но так приятно сидеть на мостках, опустив босые щиколотки в ласковый упругий шелк и глядя на мелкую рябь, поднятую теплым майским ветром и переливающуюся на солнце. Лохматый крупный беспородный пес по кличке Гром дисциплинированно сидел между Юрой и Славиком, как влитой, не делая ни малейшей попытки встать. Юра запустил пальцы в густую собачью шерсть и слегка потянул, наслаждаясь ощущением чего-то жесткого и при этом живого, как будто в ладонь перетекала горячая энергия. Жаль, что теперь такого долго не будет… – Значит, точно больше не приедешь? – тоскливо спросил Славик. Юра помотал головой: – Не-а, Слав, не получится. Нужно к экзаменам готовиться, у меня с химией и физикой не очень, придется приналечь. – Ну да, у тебя же выпускные… А потом? – Потом последний звонок и снова за учебники, готовиться к поступлению. Мы даже дачу в этом году снимать не будем, некому на ней жить. Бабушке одной – бессмысленно, а мне заниматься надо, буду в Москве сидеть. – Но заниматься же и на даче можно, – с надеждой возразил Славик. – Какая разница, где учебники читать? – Да ты что! С одними учебниками фиг поступишь, надо всякую дополнительную литературу читать, а где ее брать? Только в библиотеке. Там знаешь какой конкурс? Сдать вступительные в школу милиции – это надо очень постараться. – Да ладно! – не поверил Слава. – Хочешь сказать, что все прямо мечтают стать милиционерами? Генку из крайнего дома на нашей улице помнишь? – Помню. И что?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!