© Донцова Д.А., 2022 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022 Глава 1 Невероятные глупости способна натворить женщина, которая считает себя умнее всех. – Понимаешь гениальность идеи? – осведомилась Светлана. – Ну, – забормотала я, – вообще-то… конечно, интересно, но надо обдумать… – Зачем размышлять? – нахмурилась Света. Отличный вопрос. Действительно, нет необходимости заниматься мыслительной деятельностью, чудные дела легко натворить без всяких размышлений. – Ответь конкретно, – потребовала Мулькина, – хочешь помочь мне? Или пошлешь по известному адресу? Я старательно заулыбалась. Сказать честно: «Не имею ни малейшего желания принимать участие в проекте, который заранее обречен на провал»? На подобный подвиг Степа неспособна. Но надо как-то ответить. – Если интересно узнать, что думаю о твоем предложении… – завела я. – Да, – перебила Света, – говори! – Сначала необходимо просчитать все риски, – продолжила я, – составить план, понять… Мулькина вскочила. – Остановись! Понятненько! Степашка богатая, я нищая. Хлебать мне воду ложкой, а Козловой осетринку кушать. Прощай! Ты не подруга, а ехидна гнусная. Света бросилась к двери, исчезла в коридоре. Но через секунду створка опять открылась, в мой кабинет всунулась голова. – Жадная обезьяна! Башка исчезла. Я полезла в сумку за шоколадкой. После нервного разговора нужно себя наградить! Дверь распахнулась, на пороге снова возникла Мулькина. – Кто принес фрукты, когда ты заболела ветрянкой? Вопрос меня обескуражил. Наверное, от растерянности я сказала правду: – Не помню. Подцепила заразу то ли на втором, то ли на третьем курсе, не в детском возрасте. – Вот! – топнула Света. – Вся Козлова в одной фразе! Добро, которое ей делают, она живо забывает. Я одна из всего класса не побоялась заразы! Позвонила тебе домой, пообещала принести конфет! Никто больше о Степке не вспомнил! У меня в голове возникли три вопроса. О каком угощенье все же идет речь? О фруктах, упомянутых ранее, или о шоколадках? Студентка с ветрянкой получила вкусности или на обещаниях милосердие закончилось? И вроде мы никогда не учились в одной школе, встретились в вузе. Но выражать недоумение вслух не стоило. – Заботилась о Козловой, огурчики ей, помидорчики, арбузик, – негодовала Мулькина. – А когда мне понадобилась помощь, то что услышала? Катись, Светлана, лесом! – Не произносила подобных слов, – не выдержала я, – просто попыталась объяснить: любой проект надо сначала обдумать, создать… – Вот! Опять глупости вместо денег и обещания сделать все, что надо, – заорала Света и умчалась. Я взяла телефон, услышала очередной скрип створки и живо нырнула под стол. – Козлова! – закричала Светлана. – Ты где? А? Хорош прятаться! – Дорогая моя, кого вы ищете? – спросил голос Стефано-Франсуа. У Светы начался очередной припадок злобы. – Не ваше дело! Ту, которая спряталась! – Ах, ангел мой, – нежно начал Франсуа, – Степанида – ответственный человек, начальник. Она не играет в прятки, если Козловой нет в офисе, то это значит, что она просто ушла. Мулькина мигом оседлала воображаемую метлу. – Я стояла под дверью. Неблагодарная со всех сторон подруга детства не выходила! Послышался шорох, затем снова голос француза: – Видите? – Это не шкаф, – взвизгнула Мулькина. – Великолепная догадка, – похвалил грубиянку Франсуа, он же Стефано, – за створкой выход в торговые помещения. Посторонние часто думают, здесь шифон, но нет! – Еще вернусь, – пригрозила скандалистка. Стало тихо, потом главный визажист объединения «Бак» тихо попросил: – Дорогая, вылезунькай. – Она ушла? – Остался лишь запах серы, – тихо засмеялся Франсуа. – Спасибо, что спас меня. Здорово придумал показать дверку, за которой ничего нет. Ты опять сказал «вылезунькай», – отметила я, выползая на четвереньках из-под стола, – твой русский язык почти идеален. Но иногда все же ошибаешься. Глагола «вылезунькать» нет. У нас есть – вылезать. Повелительное наклонение: вылезай! И фраза «думают, здесь шифон» меня озадачила, шифон – ткань. Но потом сообразила, ты узнал слово «шифоньер» и хотел произнести его. – О русский язык! – завздыхал Франсуа. – Шифон и шифоньер прямо слова-братья. Что хотела эта странная женщина? – У Светы родилась идея создать новый вид спорта, – объяснила я. – Зачем? – не понял француз. – Старых много. И ничего прекраснее футбола, хоккея не изобрести. – Цель проста, – ответила я, – заработать как можно больше денег. – Коим образом? – прищурился француз. – Она представилась модельером, – тихо засмеялась я, – доложила: у игрока окажется несколько обязательных наборов одежды. Никакой самодеятельности. Форма прописана в правилах. Четыре раунда. Для каждого свой наряд. И особые комплекты для тех, кто получает медали. Футболки, рубашки, шорты, гольфы, спортивная обувь. Косметика, средства для волос в придачу. – Сбрасывает на дефиле, – удивился Франсуа. – Смахивает, – поправила я. – Сбрасывать и смахивать – синонимы, – возразил француз. – Не совсем, а в значении «похожий» можно употреблять только «смахивает», – растолковала я. – О, русский язык! – покачал головой Франсуа. – То, что ты сейчас сообщила, больше напоминает модный показ, чем какие-то соревнования. И по какой причине она к тебе обратилась? – Светлана хочет, чтобы мы бесплатно сшили ей сто наборов формы, снабдили косметикой. А она станет развивать новый вид спорта. И, когда пройдет всемирный чемпионат, не возьмет с нас ни копейки за размещение рекламы «Бак» на стадионах, – выпалила я. Франсуа медленно моргнул. – Нельзя считать предложение выгодным. Нет ни малейшей гарантии, что задуманное мадам… – Да чушь собачья просто! – вскипела я. – Тупость, глупость и нелепость! – Степаша, не вскипячивайся, – попросил вице-президент совета директоров, – любая глупость может пригодиться. – Моя бабушка заставила меня в подростковом возрасте заниматься скалолазанием. Одноклассники по выходным отдыхали, а меня возили на полигон, где построили стены, утыканные скобами, гвоздями, какими-то еще предметами. И я лазила по ним вверх! Восемь лет занималась. Зачем? Для чего? – продолжала сердиться я. – Почему людям в голову взбредают «гениальные идеи»? – Жизнь длинная, может пригодиться любое умение. У тебя телефон сердится, – подсказал Франсуа. Я схватила трубку и услышала голос мужа: – Как дела?