Отправится пятьсот, А до нерчинских рудников И трети не дойдет! Они как мухи мрут в пути, Особенно зимой… И вам, княгиня, так идти?.. Вернитесь-ка домой! Княгиня О нет! я этого ждала… Но вы, но вы… злодей!.. Неделя целая прошла… Нет сердца у людей! Зачем бы разом не сказать?.. Уж шла бы я давно… Велите ж партию сбирать — Иду! мне все равно!.. – Нет! вы поедете!.. – вскричал Нежданно старый генерал, Закрыв рукой глаза. — Как я вас мучил… Боже мой!.. (Из-под руки на ус седой Скатилася слеза). Простите! да, я мучил вас, Но мучился и сам, Но строгий я имел приказ Преграды ставить вам! И разве их не ставил я? Я делал все, что мог, Перед царем душа моя Чиста, свидетель Бог! Острожным жестким сухарем И жизнью взаперти, Позором, ужасом, трудом Этапного пути Я вас старался напугать. Не испугались вы! И хоть бы мне не удержать На плечах головы, Я не могу, я не хочу Тиранить больше вас… Я вас в три дня туда домчу… (отворяя дверь, кричит) Эй! запрягать, сейчас!.. — Мороз, Красный нос Посвящаю моей сестре Анне Алексеевне Ты опять упрекнула меня, Что я с Музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с Музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею? Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали И на чью они грудь упадали свинцом И кому они жизнь отравляли.