— Вы следователь из полиции, — почему-то констатировал Мюллер. Гурни улыбнулся. — Я вас долго не задержу, сэр. У меня всего несколько вопросов. — Карл. — Что, простите? — Карл, — повторил он, уставившись на камин, словно зола от последней растопки будоражила его память. — Меня зовут Карл. — Хорошо, Карл. Мой первый вопрос: вы не помните, чтобы перед своим исчезновением миссис Мюллер разговаривала с Гектором Флоресом? — Кики, — произнес он, продолжая смотреть на золу. Гурни повторил вопрос, на этот раз употребив имя. — А было бы логично, да? Учитывая ситуацию… А какая была ситуация? Глаза Мюллера закрылись и открылись снова, и этот мучительно затянутый процесс сложно было назвать словом «моргнули». — Она ходила на терапию. — На терапию? К кому? Мюллер впервые взглянул на Гурни с тех пор, как тот зашел в гостиную, и теперь моргнул чуть быстрее. — К доктору Эштону. — Доктор принимает у себя дома? Тут, по соседству? — Да. — Часто она к нему ходила? — Шесть месяцев, год… или меньше? Или больше. Я не помню. — Когда была последняя сессия терапии? — Во вторник. Сессии всегда были по вторникам. Гурни удивился: — Вы говорите про тот вторник, когда она исчезла? — Верно, во вторник. — И вы, значит, предполагаете, что миссис Мюллер — то есть Кики — общалась с Флоресом, когда была у Эштона? Мюллер в ответ промолчал и снова перевел взгляд на серое нутро камина. — Она когда-нибудь о нем рассказывала? — О ком? — О Гекторе Флоресе. — Он был не из тех людей, о ком интересно поговорить. — Каким он был человеком? Мюллер невесело усмехнулся и покачал головой. — Но это же очевидно, разве нет? Очевидно! Вы же слышали его фамилию, — произнес Мюллер с внезапным и отчетливым пренебрежением. — У него испанская фамилия. — Да они все одинаковые. Это же совершенно очевидно. Нашей стране это как нож в спину. — От мексиканцев? — Мексиканцы — это только кончик ножа. — Значит, вы ждали того же от Гектора? — Вы были в тех странах? — В Латинской Америке? — В любых странах, где царит жара. — Боюсь что нет, Карл. — Дрянные земли, все до последней. Мексика, Никарагуа, Колумбия, Бразилия, Пуэрто-Рико… дрянь, все как одна, и выходцы оттуда дрянь. — И Гектор? — Дрянь! Мюллер уставился на присыпанную пеплом решетку камина с таким лицом, словно дрянь была именно там. Гурни около минуты молча ждал, чтобы страсть в собеседнике улеглась. Плечи Мюллера постепенно опустились, а хватка на ручках кресла ослабла. Он закрыл глаза. — Карл? — Да? — Глаза вновь открылись. Лицо его утратило всякое выражение. Гурни тихо спросил: — У вас были причины полагать, что между вашей женой и Флоресом происходит что-то неподобающее? Мюллер выглядел озадаченным. — Как, говорите, вас зовут? — Дэйв. Дэвид Гурни. — Дэвид! Какое забавное совпадение! Вы знали, что это мое второе имя? — Нет, Карл, не знал. — Я — Карл Дэвид Мюллер, — произнес он, глядя куда-то перед собой. — Карл Дэвид. Мама часто говорила: Карл Дэвид Мюллер, а ну ступай в свою комнату. Карл Дэвид Мюллер, ну-ка веди себя хорошо, а не то Санта-Клаус не принесет тебе подарок. Слушай меня хорошенько, Карл Дэвид… Он поднялся из кресла, выпрямил спину и повторял свое полное имя правдоподобным женским голосом и с таким напором, словно у этого голоса, произносящего его имя, была власть открыть дверь в другой мир. Затем он развернулся и вышел из комнаты. Гурни услышал, как открывается входная дверь. Мюллер стоял и держал ее нараспашку. — Спасибо, что навестили, — произнес Мюллер бесцветным тоном. — Вам пора. Я иногда забываю… вообще-то я не должен пускать людей в дом. — Благодарю вас, Карл. Спасибо за ваше время, — сказал Гурни. Странный эпизод психотической декомпенсации его озадачил и смутил, но он решил сделать, как Мюллер просит, и не создавать лишнего стресса, а дойти до машины и вызвать медиков. Но по дороге к машине Гурни подумал, что все же лучше убедиться, что с Мюллером все в порядке. Он вернулся к особняку в надежде убедить хозяина снова пустить его, но дверь оказалась приоткрыта. Гурни на всякий случай все равно постучал. Ответа не последовало. Он заглянул в дом и увидел еще одну приоткрытую дверь. Тогда он зашел в холл и позвал как можно более вежливым голосом: — Мистер Мюллер? Карл? Это Дэйв. Вы здесь, Карл? Тишина. Но теперь стало понятно, что жужжащий звук с отчетливыми металлическими нотками, а также рождественский гимн доносились как раз из-за этой двери, которая в прошлый раз была закрыта. Гурни подошел и слегка толкнул ее носком ботинка. Перед ним оказалась лестница, ведущая в подвал и залитая тусклым светом. Гурни осторожно пошел вниз. Пройдя несколько ступенек, он снова позвал: — Мистер Мюллер! Вы внизу? Детское сопрано запело гимн: Придите к Младенцу, Верные, с весельем!