Третий мужчина, проскользнувший следом за Клайном, был лысоват, несмотря на относительную молодость, и обладал привлекательностью миски с картофельными очистками. — Штиммель, ассистент Клайна. Родригес жестом пригласил их занять три свободных стула; центральный был предложен Клайну. Тот воспринял это как должное. Штиммель сел от него слева, Родригес — справа. Родригес смотрел на присутствовавших сквозь очки с тонкой оправой. У него был низкий лоб, безукоризненная прическа и откровенно крашеные черные волосы. Он несколько раз постучал костяшками пальцев по столу и огляделся, чтобы убедиться, что привлек всеобщее внимание. — Нам было сообщено, что собрание начнется в полдень, и на часах сейчас именно полдень. Займите, пожалуйста, ваши места. Хардвик сел рядом с Гурни. Полицейские, стоявшие возле кофейника, вернулись к столу, и спустя полминуты все уже сидели. Родригес окинул собравшихся недовольным взглядом, как бы имея в виду, что у настоящих профессионалов это не заняло бы столько времени. При виде Гурни он не то усмехнулся, не то поморщился. Выражение его лица стало окончательно кислым при взгляде на пустующий стул. Затем он продолжил: — Вы и без меня понимаете, что на нас с вами свалилось по-настоящему громкое дело. Мы собрались, чтобы убедиться, что мы вместе. — Он сделал паузу, как бы оценивая эффект от своего философского замечания, и затем для тугодумов перевел его на человеческий язык: — Мы собрались, чтобы убедиться, что у нас одинаковая картина происходящего, начиная с самого первого дня. — Со второго дня, — пробормотал Хардвик. — Что вы говорите? — переспросил Родригес. Томы Крузы непонимающе переглянулись. — Сегодня второй день, сэр. Вчера был первый, и он был ох каким непростым. — Это понятно. Я выразился образно. Идея в том, что у всех нас должно быть единое представление о деле, начиная с самого его начала. Мы должны идти в ногу. Я сейчас понятно излагаю? Хардвик невинно кивнул. Родригес подчеркнуто отвернулся от него и обратился к более серьезным участникам разговора. — На настоящий момент у нас мало данных, дело непростое, возможно, даже сенсационное. Мне рассказали, что убитый был успешным автором и оратором. У семьи его супруги огромное состояние. Среди клиентов Меллери были богатые, самоуверенные, проблемные персонажи. Любой из этих факторов может обеспечить медийную заваруху. Все три фактора вместе — настоящий вызов. Четыре ключа к нашему успеху — это организованность, дисциплина, коммуникация и еще раз коммуникация. То, что вы слышите, что вы видите и какие выводы вы делаете, не имеет значения, пока это не задокументировано надлежащим образом. Засим — коммуникация и еще раз коммуникация. Он огляделся, подчеркнуто задержав взгляд на Хардвике как на главном нарушителе режима отчетности. Хардвик в этот момент изучал крупную веснушку на тыльной стороне своей правой ладони. — Мне не нравятся люди, которые ищут в правилах лазейки, — продолжил Родригес. — От таких лазейщиков в результате проблем больше, чем от прямых нарушителей. Лазейщики всегда заявляют, что поступили так, а не иначе на благо дела. А правда в том, что они поступают так ради собственного удобства, потому что у них нет дисциплины, а отсутствие дисциплины нарушает общую организацию. Так что внимательно слушайте меня сейчас. По этому делу мы будем соблюдать правила. Все правила до единого. Мы будем использовать чек-листы. Мы будем писать подробные отчеты. И мы будем сдавать их вовремя. Все будет идти по соответствующим каналам. Каждый юридический вопрос будет обсуждаться в офисе окружного прокурора Клайна, прежде — повторюсь, — прежде чем вы начнете действовать. Коммуникация, коммуникация и еще раз коммуникация. Он выстрелил последними словами словно артиллерийскими снарядами в стан врага. Решив, что потенциальное сопротивление подавлено, он повернулся с приторно почтительным выражением к окружному прокурору, который явно начал терять терпение, и сказал: — Шеридан, я знаю, что вы собираетесь принять активное личное участие в этом деле. У вас есть что сказать нашей команде? Клайн широко улыбнулся, и эта улыбка могла бы на расстоянии показаться добродушной. Вблизи, впрочем, было ясно, что она излучает ослепительный нарциссизм политика. — Единственное, что я хочу сказать, — это что я здесь, чтобы помочь. Помочь любым доступным мне способом. Вы профессионалы. У вас есть специализация, опыт и талант. Вы свое дело знаете. Это ваша епархия. Гурни расслышал негромкий смешок. Родригес недовольно моргнул. Неужели он настолько тонко настроен на частоту Хардвика? — Однако я согласен с Родом. Дело большое и организационно сложное. Оно однозначно попадет на телевидение, и за ним будет следить множество людей. Будьте готовы к кричащим заголовкам — «Кровавое убийство современного гуру». Нравится вам это или нет, джентльмены, но мы попадем и в желтую прессу. И я не хочу, чтобы мы при этом выглядели как придурки из Колорадо, которые провалили дело Джона Бенета, или придурки из Калифорнии, которые провалили дело Симпсона. В этом деле придется выполнять много задач одновременно, а это не проще, чем жонглировать яйцами: если мы начнем их ронять… Интерес Гурни к заключительной речи остался неудовлетворенным, потому что Клайна перебил телефонный звонок. Все раздраженно повернули головы. Родригес с негодованием наблюдал, как Хардвик достает из кармана телефон и цитирует мантру капитана: — Коммуникация, коммуникация и еще раз коммуникация! — затем нажимает на кнопку приема звонка и отвечает. — Хардвик слушает… Говори. Где? Совпадают со следами? Есть понимание, как они туда попали? А почему он это сделал? Ладно, пусть их доставят в лабораторию как можно скорее. Без проблем. — Он отключил звонок и задумчиво уставился на телефон. — Ну что? — Злобный взгляд Родригеса смягчился от любопытства. Хардвик адресовал свой ответ рыжеволосой женщине в брючном костюме, застывшей в ожидании перед раскрытым ноутбуком. — Новости с места убийства. Нашли ботинки убийцы — или, во всяком случае, ботинки, отпечатки которых совпадают со следами, ведущими от тела. Ботинки уже везут вашим людям в лабораторию. Рыжая кивнула и начала печатать. — Вы же сказали, что следы уводят далеко от тела и исчезают в никуда, — напомнил Родригес таким тоном, словно уличал Хардвика во лжи. — Верно, — ответил Хардвик, не глядя на него. — Так где же нашли ботинки? — Там же, в нигде. На дереве, рядом с которым обрывается след. Они висели на ветке. — Вы хотите сказать, что убийца забрался на дерево, снял там ботинки и оставил их? — Так все и выглядит. — И куда же он после этого делся? — Мы даже приблизительно не представляем. Может быть, ботинки нам что-то подскажут. Родригес разразился коротким резким смешком. — Надеюсь, что подсказка найдется. Шеридан, вас прервали. — С яйцами в полете, — прошептал Хардвик. — Ничего страшного, — отозвался Клайн с улыбкой, говорящей: «Я что угодно оберну в свою пользу». — По правде говоря, я предпочитаю не говорить, а слушать — особенно когда речь о новостях с места событий. Чем лучше я понимаю проблему, тем больше я могу помочь. — Как скажете, Шеридан. Хардвик, раз уж вы привлекли всеобщее внимание, поделитесь с нами остальными подробностями — вкратце, если можно. Окружной прокурор щедро уделяет нам свое время, но у него есть другие дела, это следует учитывать. — Ладно, ребята, вы слышали, что он сказал. Вот краткая версия, повторять не буду. Не отвлекайтесь и не задавайте дурацких вопросов. Значит, слушайте… — Прошу прощенья! — Родригес поднял обе руки. — Я не хочу, чтобы у кого-то сложилось впечатление, что нельзя задавать вопросы. — Это так, фигура речи, сэр. Просто не хочу занимать слишком много времени у окружного прокурора. — Почтительность, с которой это было сказано, была избыточна ровно настолько, чтобы сарказм не ускользнул от адресата, но придраться было не к чему. — Ладно, ладно. — Родригес нетерпеливо отмахнулся. — Продолжайте. Хардвик начал перечислять имеющиеся данные: — За три-четыре недели, предшествовавшие убийству, жертва получила несколько писем угрожающего характера и два телефонных звонка, один из которых был принят и записан секретарем, а другой принят и записан жертвой. Каждый из вас получит копии. Супруга жертвы, Кассандра, она же Кадди, сообщает, что в ночь убийства их с супругом в районе часа разбудил телефонный звонок от абонента, повесившего трубку. Родригес открыл было рот, но Хардвик тут же ответил на предполагавшийся вопрос: — Мы уже связались с телефонной компанией, чтобы отследить источники звонка в ночь убийства и двух предыдущих звонков. Однако, учитывая тщательность, с которой было спланировано преступление, я удивлюсь, если эти звонки удастся проследить. — Это мы посмотрим, — сказал Родригес. Гурни про себя решил, что для капитана важнее всего показать: он способен контролировать любую ситуацию или разговор, в котором принимает участие. — Да, сэр, — произнес Хардвик с той же двусмысленной почтительностью. — В общем, пару минут спустя их потревожили звуки, раздававшиеся неподалеку от дома. Супруга жертвы описывает эти звуки как верещание животных. Когда я допрашивал ее второй раз, она предположила, что это могли быть еноты. Ее муж спустился, чтобы проверить, что происходит. Через минуту она услышала то, что описывает как приглушенный хлопок, и вскоре после этого сама отправилась на разведку. Она обнаружила супруга лежащим на террасе сразу за задней дверью. Из ран на его шее вытекла большая лужа крови. Она закричала — по крайней мере, ей помнится, что она закричала, — и попыталась остановить кровь, но не смогла, после чего побежала назад в дом и позвонила 911. — Вы не в курсе, она не изменила положение тела, когда пыталась остановить кровь? — В исполнении Родригеса вопрос прозвучал как ловушка. — Она говорит, что не помнит. Родригес смерил его скептическим взглядом. — Я ей верю, — сказал Хардвик. Родригес пожал плечами, обозначая недоверие к любому чужому мнению. Хардвик посмотрел на свои записи и продолжил повествование: — Полиция Пиона прибыла на место первой, затем приехала машина из управления шерифа, затем прибыл полицейский Кальвин Максон из местного управления. В бюро расследований позвонили в 1:56 ночи. Я прибыл на место в 2:20, а медицинский эксперт прибыл в 3:25. — Кстати, раз вы упомянули Трэшера, — сердито сказал Родригес, — он кому-нибудь звонил сказать, что опоздает? Гурни рассматривал лица сидящих за столом. По-видимому, все они настолько привыкли к фамилии медицинского эксперта, что она никому уже не казалась странной. На вопрос также никто не отреагировал — что, судя по всему, означало, что эксперт всегда опаздывал. Родригес с негодованием уставился на входную дверь, через которую Трэшер должен был войти десять минут назад. И тут, словно нарочно дождавшись момента, когда терпение капитана подойдет к концу, в комнату зашел долговязый мужчина с портфелем под мышкой и стаканом кофе навынос. Он закончил начатое за дверью и никем не услышанное предложение: — …стройка, работают люди. Видите ли! Знаки повсюду расставили. — Он поочередно улыбнулся сидящим за столом. — То, что они «работают», выражается в том, что они стоят без дела и ковыряют в носу. Куда уж без этого. А чтобы действительно копали или дорогу мостили — какое там. Я ничего такого не видел. Толпа некомпетентных придурков просто взяла и перегородила дорогу! — Он взглянул на Родригеса сквозь очки, криво сидящие на носу. — Полиция небось тут бессильна, да, капитан? Родригес отреагировал усталой улыбкой серьезного человека, которому приходится общаться с идиотом. — Добрый день, доктор Трэшер. Трэшер поместил свой портфель и кофе на стол перед единственным незанятым стулом. Он огляделся и остановил взгляд на окружном прокуроре. — Приветствую, Шеридан! — сказал он удивленно. — Решили войти в курс дела с самого начала? — У вас есть для нас какая-нибудь полезная информация, Уолтер? — Вообще-то да. Как минимум один небольшой сюрприз. Родригес не упустил шанс снова показать, что именно он командует парадом, и направить разговор в русло, в котором он и без него начал двигаться. — Ну что же, я вижу возможность извлечь пользу из опоздания доктора. Мы сейчас выслушали краткое изложение событий, связанных с обнаружением тела. Рассказ закончился прибытием медицинского эксперта на место преступления. И вот медицинский эксперт прибыл сюда — так что давайте прямо сейчас дадим ему слово.