Гурни рассматривал броскую этикетку на бутылке и наконец-то нашел ответ, который так долго искал. Он вспомнил слова Брюса Плюма о том, что Дермотт (он же мистер Сцилла) утверждал, будто видел четырех розовогрудых дубоносов, и зачем-то несколько раз подчеркнул цифру четыре. Гурни осенило, на что он таким образом намекал. «Четыре розы»! Как и подпись «Мистер и миссис Сцилла» в журнале посетителей, это сообщение было еще одной загадкой в его хитроумной игре по одурачиванию тупых злых копов. Поймайте меня, если сможете. Минуту спустя Пат вернулась и деловито сообщила: — Скорая едет. Все машины в пути. Опрос соседей отменен. Она мрачно посмотрела на кровать. Старуха издавала странные звуки, одновременно напоминающие причитание и мычание. Дермотт лежал неподвижный и бледный. — Он вообще жив? — спросила Пат без особого интереса. — Понятия не имею, — отозвался Нардо. — Проверьте на всякий случай. Она поджала губы, подошла к телу и пощупала пульс на шее. — Да, живой. А с ней что? — Это жена Джимми Спинкса. Ты слышала про Джимми Спинкса? Она покачала головой: — Кто это? Он помедлил, потом сказал: — Забудь. Она пожала плечами, как будто забывать было естественной частью ее работы. Нардо несколько раз глубоко вздохнул. — Идите с Томми наверх, встаньте на входе. Теперь мы знаем, что это и есть сукин сын, который всех убил, так что придется по новой вызывать экспертов и просеивать весь этот чертов дом через сито. Пат и Томми обменялись недовольными взглядами, но вышли из комнаты без разговоров. Проходя мимо Гурни, Томми произнес: — У вас осколок из головы торчит. Он произнес это так буднично, точно речь шла о пылинке на плече. Нардо дождался, когда их шаги стихнут на лестнице, и только тогда заговорил. — Отойдите от кровати, — сказал он, и голос его был нервным. Гурни понимал, что на самом деле он хочет, чтобы он отошел подальше от оружия — револьвера Дермотта в разодранной игрушке, пистолета Нардо и тяжелой бутылки. Он спокойно отошел. — Отлично, — произнес Нардо, явно стараясь держать себя в руках. — А теперь у вас есть один-единственный шанс все объяснить. — Можно я сяду? — Да можете хоть на уши встать! Объяснитесь, сейчас же. Гурни сел на кресло рядом с разбитой лампой. — Он собирался стрелять. Еще секунда — и у вас была бы пуля в горле. Или в голове. Или в сердце. Был только один способ его остановить. — Вы не пытались его остановить. Вы сказали ему застрелить меня. — Нардо сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. — Но он ведь этого не сделал. — Но вы его к этому подталкивали. — Иначе его было не остановить. — Остановить? Вы спятили! — зарычал Нардо, уставившись на Гурни как бойцовский пес, готовый сорваться с цепи. — Факт остается фактом: вы живы. — То есть вы считаете, что я жив, потому что вы сказали ему меня пристрелить? Вы хоть сами понимаете, какой это бред? — Серийные убийцы одержимы манией контроля — тотального. Для безумного Грегори было важно контролировать не только настоящее и будущее, но и прошлое. Сцена, которую он вас пытался заставить разыграть, — это повторение трагедии, которая произошла в этом доме двадцать четыре года назад, но с одним ключевым отличием. В то время маленький Грегори не мог остановить отца и защитить мать. Эта история навсегда изменила ее, и его тоже. Взрослый Грегори хотел отмотать пленку назад, чтобы все повторилось и он смог изменить финал. Он хотел, чтобы вы проделали все, как его отец, — до момента, когда тот замахнулся бутылкой. В ту секунду он собирался вас застрелить, чтобы избавиться от пьяного чудовища и спасти свою мать. Все его убийства были про это — попытки подчинить себе и уничтожить Джимми Спинкса, убивая других алкашей. — Гэри Сассек не был алкашом. — Возможно, не был. Но Гэри Сассек уже работал в полиции во времена Джимми Спинкса, и Грегори мог узнать в нем приятеля отца. Может быть, они даже выпивали вместе. А то, что вы тоже в то время работали, сделало вас подходящей заменой самого отца — идеальным способом вернуться назад и изменить ход истории. — Вы сказали ему застрелить меня! — не успокаивался Нардо, но, к облегчению Гурни, уверенности в его голосе поубавилось. — Я сказал ему вас застрелить, потому что лучший способ остановить одержимого контролем убийцу, когда слово твое единственное оружие, — это заставить его усомниться, что именно он контролирует ситуацию. Часть фантазии о всемогуществе заключается в том, что именно он принимает все решения, что все зависит от него, а над ним ни у кого нет власти. Необходимо разрушить эту уверенность, обставив дело так, будто он делает именно то, чего вы от него хотите. Противостоять ему напрямую значит получить пулю. Молить о пощаде — тоже значит получить пулю. Но скажите ему, что это вы хотите, чтобы он поступил так, как собирался, — и происходит замыкание. Нардо слушал так, будто старался найти в его повествовании слабые места. — Вы говорили очень уж натурально. С такой ненавистью, будто и впрямь хотели, чтобы он меня прикончил. — Если бы я звучал ненатурально, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Нардо сощурился: — А как же насчет расстрела в Порт-Оторити? — В каком смысле? — Вы грохнули там какого-то бомжа, потому что он напоминал вашего пьющего папашу. Гурни улыбнулся. — Что здесь смешного? — Две вещи. Во-первых, я никогда не работал в Порт-Оторити. Во-вторых, за двадцать пять лет в полиции я ни разу не стрелял из своего пистолета. — То есть это все чушь собачья? — Мой отец действительно пил, это… сложная тема. Он все равно что постоянно отсутствовал, даже когда был рядом. Но убийство какого-то случайного бедолаги не исправило бы ситуацию. — Ну и какой был смысл гнать эту пургу? — Смысл в том, что мы в результате имеем. — Чего?.. — Господи, лейтенант, да я просто пытался отвлечь его и тянул время, чтобы вы успели что-нибудь сделать с помощью чертовой бутылки. Нардо тупо уставился на него, будто информация перестала помещаться в его мозгу. — А то, что мальчишку переехала машина, — тоже пурга? — Нет. Это правда. Его звали Дэнни. — Голос Гурни стал хриплым. — И водилу так и не поймали? Гурни покачал головой. — Никаких зацепок? — Один очевидец сказал, что машина была красной «БМВ», что она весь вечер стояла напротив кабака, и когда из кабака к этой машине подошел хозяин, он был откровенно пьян. Нардо задумался: — И что, никто в баре не дал наводки? — Его там никто не знал, он пришел впервые. — Давно это было? — Четырнадцать лет и восемь месяцев тому назад. Они несколько минут помолчали, затем Гурни не спеша, тихим голосом продолжил: — Я отвел его на детскую площадку в парке. По тротуару мимо шел голубь, и Дэнни пошел за ним. Я думал о своем, об убийстве, которое тогда расследовал. Голубь сошел с тротуара на дорогу, и Дэнни за ним погнался. Когда я понял, что происходит, было слишком поздно. Его сбили. — У вас есть другие дети?