— Декстер, — сказала Рита, но я с трудом узнал ее: она была тихой, потерянной и совершенно сломленной. — Коди и Эстор, — добавила она, — они пропали. Все шло просто замечательно. Новые хозяйские организмы охотно шли на сотрудничество. Они начали устраивать сборища, и стоило лишь немного их подтолкнуть, как они с легкостью следовали ЕГО указаниям. И они строили каменные здания, в которых обитали ЕГО отпрыски, изобретали вычурные ритуалы и музыку, впадая в транс, и с воодушевлением были готовы на все. Но ЕГО не хватало, чтобы управиться сразу со всеми. Если у хозяев дела удавались, они забивали нескольких своих из благодарности, а если шли неважно — чтобы задобрить ЕГО. А ЕМУ оставалось только не мешать. Теперь можно было предаваться лени, и ОНО решило оценить результат своей репродуктивной деятельности. Когда в первый раз почувствовало набухание, а потом прорыв, ОНО потянулось к новорожденному, успокоило его, развеяло его страх и поделилось сознанием. Тот ответил благодарным старанием и быстро изучил все, чему ОНО с радостью обучило его, и присоединился к НЕМУ. Потом их было уже четверо, потом восемь, шестьдесят четыре — и вдруг их стало слишком много. Их оказалось трудно контролировать. Хозяева стали артачиться и отказывались приносить достаточное количество жертв. Прежде всего ЕГО отличала практичность. Поэтому ОНО очень просто решило проблему — убив почти всех, кого породою. Нескольким удалось убежать во внешний мир в поисках новых хозяев. ОНО оставило при себе лишь несколько их, и управлять теперь стало проще. Немного позже те, кто убежал, нанесли ответный удар. Они организовали собственные храмы и ритуалы и стали посылать армии против НЕГО, и их становилось все больше. Беспорядки были чудовищны и длились долгое время. Но поскольку ОНО было древнее и опытнее, ОНО уничтожило всех, однако нескольким удалось скрыться. Они рассеялись по новым хозяевам на далекие расстояния и затаились. Многим удалось выжить. Но ОНО за века научилось ждать. ОНО существовало всегда и могло позволить себе быть терпеливым, вести медленную охоту на тех, кто улизнул когда-то, снова возвращая себе былой великий и изумительный культ. ОНО поддерживало свой культ, втайне, но поддерживало. Поджидая выживших. Глава 37 Насколько мне известно, мир — неприятное место. Тут приключаются ужасные вещи, особенно с детьми: их может забрать незнакомец, или друг семьи, или отец, с которым развелась мать; они могут забрести куда-нибудь и сгинуть, свалиться в водосточный колодец, утонуть в соседском бассейне, а если приближается ураган, то вероятность несчастных случаев увеличивается. Список ограничивается только детским воображением, а у Коди и Эстор с этим все в порядке. Но когда Рита сообщила мне о пропаже детей, я даже не стал думать о колодцах, аварии на дороге или бандах мотоциклистов. Я знал, что случилось с Коди и Эстор, знал с холодной и твердой уверенностью, еще более ясной и неопровержимой, чем все, что когда-либо сообщал мне Пассажир. Одна мысль разрывала мою голову на части, и я не сомневался в ее правильности. Через полсекунды после приема информации от Риты в моем мозгу начали всплывать картинки: машины, преследующие меня, ночные визитеры, ломящиеся в двери и окна, страшный человек, оставляющий карточку детям, и, самое главное, слова профессора Келлера, жгущие, словно каленое железо: «Молох любит человеческие жертвы. Особенно детские». Я не знал, почему Молоху понадобились именно мои дети, но без малейшего сомнения был уверен, что он (она или оно) завладел ими. И еще хорошо понимал, что добром для Коди и Эстор это не кончится. Не теряя времени зря, я добрался до дома, пробираясь сквозь плотный транспортный поток с ловкостью прирожденного жителя Майами, которым и был, а спустя несколько минут уже выходил из машины. Рита стояла под дождем в конце подъездной дорожки, похожая на маленькую несчастную мышку. — Декстер, — произнесла она, и до меня донеслось эхо опустевшего мира, отражавшееся в ее голосе. — Прошу тебя, ради Бога, Декстер, найди их. — Запри дом, — приказал я, — и пойдем со мной. Она сначала посмотрела на меня так, словно я велел ей бросить детей и идти гонять шары в боулинге. — Давай, — торопил я ее, — я знаю, где они, но мне нужна помощь. Рита повернулась и стремглав бросилась к дому, а я достал мобильник и набрал номер. — Чего? — бросила Дебора первым делом. — Мне нужна твоя помощь, — сказал я. Последовала короткая пауза, а потом рявканье и невеселый смех. — Да что ты, — возмутилась она, — ураган надвигается, плохие парни уже выстроились в очередь в ожидании, когда же вырубится свет, а тебе понадобилась моя помощь! — Коди и Эстор пропали, — сообщил я. — Они у Молоха. — Декстер, — участливо отозвалась она. — Мне надо найти их быстро, и нужна твоя помощь. — Приезжай, — сказала она. Убирая телефон, я увидел, как Рита торопливо шлепает по лужам, которые уже успели образоваться. — Я все заперла, — доложила она. — Но, Декстер, а что, если они вернутся, а нас нет? — Они не вернутся. Только если мы не приведем их назад. — Очевидно, это была не та воодушевляющая фраза, которой она ждала. Рита прикусила руку, сжатую в кулак, и было похоже, что ей стоит больших усилий подавить крик, рвущийся из груди. — Садись в машину, Рита — я открыл ей дверь, а она все смотрела на меня поверх своих костяшек. — Ну давай же, — поторопил я, и она наконец забралась в салон. Я сел за руль, завел двигатель и рванул на дорогу. — Ты говорил, — заикаясь, лепетала Рита, и мне было приятно видеть, что она наконец-то извлекла руку изо рта, — что знаешь, где они. — Так и есть, — ответил я, сворачивая на Первую автомагистраль, не глядя по сторонам и пробираясь сквозь плотный поток машин. — Где же они? — спросила она. — Я знаю, у кого они, а Дебора поможет нам найти, куда их забрали. — Боже мой, Декстер, — произнесла Рита и начала тихо плакать. Даже если бы я не был сейчас за рулем, то все равно не знал, чем помочь и как утешить ее, поэтому сконцентрировался на том, чтобы доехать до управления целыми и невредимыми. * * * В очень уютной комнате зазвонил телефон. И издавал он отнюдь не заурядный стрекот или мелодичную сальсу, и даже не фрагмент из Бетховена, как умеют обычные мобильные телефоны. Нет, он урчал на старинный манер, так, как должны звонить телефоны. И такой консервативный звук хорошо подходил этой комнате, очень изысканно обставленной вплоть до мелочей. Здесь располагались кожаный диван и два таких же кресла, на которых виднелись следы исправной службы, как это бывает с любимыми башмаками. Телефон обосновался на журнальном столике из красного дерева в дальнем конце комнаты, рядом с баром той же породы дерева. Все это вместе оставляло впечатление весьма почтенного и традиционного клуба для джентльменов, в котором не заметно течение времени и царит умиротворяющая атмосфера, если бы не одна деталь: у стены, разделяющей бар и диван, возвышался громоздкий шкаф со стеклянными дверями, напоминавший нечто среднее между витриной для наград и книжным шкафом для редких фолиантов. Только вместо полок внутри было устроено множество обитых войлоком углублений. И почти половину из них заполняли керамические бычьи головы размером с человеческий череп. В комнату вошел пожилой человек, неторопливо, но и без особой осмотрительности, обычно характерной для людей его возраста. В походке обнаруживалась твердость, которая свойственна людям менее почтенных лет. Его седые волосы были густыми, а кожа на лице — гладкой, словно отполированной песками пустыни. Он шел к телефону с уверенностью, что тот, кто звонит, не положит трубку до тех пор, пока он ее не возьмет, и, очевидно, был прав, потому что телефон не умолкал. Вошедший наконец снял трубку. — Да, — произнес человек, и его голос тоже звучал необыкновенно молодо и громко, не так, как должен был бы. Слушая собеседника, он взял нож, который лежал на столике рядом с телефоном. Это было древнее изделие из бронзы. Рукоятка представляла собой голову быка, в глазницы которой были инкрустированы два больших рубина, а вдоль клинка выгравированы буквы, очень похожие на «млк». Как и человек, нож казался гораздо древнее, чем выглядел, и гораздо опаснее. Человек лениво провел большим пальцем по лезвию, и на пальце проступила кровь. Казалось, это не произвело на него никакого впечатления, и он отложил нож. — Хорошо, — сказал человек, — ведите их сюда. — Он снова слушал, неторопливо слизывая кровь с пальца. — Нет, — сказал он, проводя языком по верхней губе, — остальные уже собираются. Шторм никак не помешает ни Молоху, ни его людям. За три тысячи лет мы и не с таким сталкивались, и ничего, пережили. Человек снова слушал какое-то время, прежде чем прервал собеседника, лишь слегка проявив раздражительность: — Нет, никаких отлагательств. Пусть Наблюдатель приведет его ко мне. Пора. Человек повесил трубку и еще какое-то время оставался около телефона. Затем он поднял нож, и на его лице проступили признаки эмоций. Это была почти улыбка. Дождь и ветер свирепствовали, время от времени делая передышки, и во всем Майами на дорогах уже почти никого не было: люди сидели по домам и заполняли бланки страховок, планируя ущерб, который, по их подсчетам, нанесет им ураган, поэтому движение не доставляло проблем. Один очень сильный порыв ветра едва не сдул нас с шоссе, но в целом путешествие прошло быстро. Дебора уже ждала у стола дежурного. — Пошли ко мне в кабинет, — сказала она, — и выкладывай, что тебе известно. — Мы последовали за ней к лифту и поднялись наверх. Кабинетом рабочее место Деборы можно было назвать с большой натяжкой, потому что оно представляло собой закуток в комнате, где находились еще несколько таких же полицейских. Втиснувшись в пространство между столом и стулом, Дебора указала нам на два стула для гостей, и мы наконец-то устроились. — Так, — сказала она. — Что случилось? — Они… я послала их во двор, — начала Рита, — чтобы они собрали все свои игрушки и вещи. Перед ураганом. Дебора кивнула. — А потом? — подсказала она. — Я ушла в дом, посмотреть, все ли готово, чтобы переждать ураган, а когда вышла, их не было. Я не… прошло всего пара минут, а они… — Рита уткнула лицо в ладони и принялась всхлипывать. — Ты не заметила, никто не подходил к ним? — спросила Дебора. — Какие-нибудь незнакомые машины, может быть, проезжали поблизости? Ну что-нибудь в этом роде? Рита покачала головой: — Нет, ничего, они просто пропали. Дебора посмотрела на меня. — Какого хрена, Декстер! — воскликнула она. — Это что? Все? Откуда вы знаете, что они не играют на приставке где-нибудь по соседству? — Прекрати, Дебора, — сказал я. — Если ты вымоталась на работе, так и скажи. В противном случае кончай нести пургу. Ты не хуже меня знаешь… — Ничего я не знаю, и ты тоже, — огрызнулась она. — Значит, плохо слушала, — отрезал я и, поймав себя на мысли, что мой тон перекрывал ее по резкости, удивился. Скандалю? Я? — Визитка, которую он оставил Коди, говорит сама за себя. — Да, только не о том, где они, кто их забрал и почему, — проворчала она. — Не вижу зацепок.