Он начал было что-то рассказывать, но зазвонил телефон. Это была Люся. Она сказала, что только что к ним приходила полиция и из двери достала пачку сто долларовых купюр, которые спрятала Анна. — Как из двери? — не поняла я. — А так, — и Люся рассказала, что накануне Анну спрашивали про какие-то деньги, видимо обвинили в их краже (я уже знала, что речь шла о тех двухстах пятидесяти тысячах, снятых Софьей с семейного счета). — Короче, эта дура увидела в прихожей сумку с деньгами, вытащила пачку и смылась, — пояснила Люся. — И спрятала? — Ну да! И додумалась же! У нас дверь в подвале полая, так она сверху выпилила щель и на веревочку пачку подвесила! — А потом созналась? — Ну, они, видать, знают там как допрашивать! — И сколько денег она вам в дверь засунула? — Пять тысяч. Люся была возбуждена: — По крайней мере, мой теперь молчит — его же порода! — Люся, то есть в прихожей, когда Анна заходила в четверг около трех часов в дом Креченских, стояла сумка с деньгами? — Ну да! — И куда она потом делась? — Не знаю, но у нас тут опять все пообыскали! Надо уборщиков, наверное, нанимать. Сама не справлюсь, — она вздохнула. — Ладно, спасибо, что позвонила, я позже с тобой свяжусь. Я не слышала, что она мне ответила, я набирала номер инспектора. — А, уже в курсе? — сказал он вместо приветствия. Голос у него был довольный. — Вы выяснили, кто был в доме? — Да, Ваша Анна была, — проворковал инспектор. — Сейчас еще опрашиваем свидетелей. Вроде некоторые утверждают, что видели белый внедорожник хозяина во дворе примерно в это же время. У меня внутри все оборвалось. Похоже, на этот раз дело было простым. Парочка договорилась извести жену и забрать ее деньги, и все бы им сошло, если бы жена накануне смерти чего-то не заподозрила и не отправила письмо в полицию. Правда, зачем тогда Анна звонила ей? Возможно это было еще до того, как им пришла в голову мысль от жены избавиться. Потихоньку стали готовиться, а тут узнали, что жена деньги снимает со счета, ну и момент удобный подвернулся. А зачем Анна тогда стащила из сумки пять тысяч, да еще спрятала их таким хитроумным способом? Не доверяла подельнику? Тогда почему стащила так мало? Вопросов возникало прилично. Поблагодарив инспектора и пожелав ему скорейшего повышения по службе, я положила трубку. Алика на кухне уже не было, он ушел открывать лавку. Кот же не мог покинуть камбуз пока там кто-то оставался. Я дала ему витаминок, он благодарно замурлыкал. Мне же надо было начинать новый день, и начать я его решила со знакомства с нотариусом, адрес которого дал мне накануне инспектор. По интернету я нашла телефон конторы Жульена Хэннинга и позвонила. Секретарь или помощник тут же соединила меня с ним. Я представилась и на удивление легко договорилась о встрече на двенадцать. В запасе у меня было около часа. Я еще, не спеша, выпила чашку кофе, полистала газеты, которые оставил Алик и без двадцати двенадцать вышла из дома. * * * Контора Хэннинга была близко, и я вполне могла бы пройти пешком. Но не пошла. Паркуя машину, я думала о том, как люди находят такие конторы. Например, почему Софья обратилась именно к Хэннингу, контора которого ютилась на задворках многоэтажного бизнес-центра, смотревшего фасадом на Главную улицу. В этом центре, я была уверена, сидело несколько нотариусов, но Софья пошла к Хэннингу. Для этого нужно было обогнуть бизнес-центр, спуститься по довольно скользкой лестнице из трех ступенек, пройти шагов тридцать по дорожке с искрошившимся асфальтом и подняться на довольно высокое крыльцо по крутой лестнице. Дверь конторы была стеклянная с колокольчиком. Я вошла и очутилась в небольшом холле с мягкой мебелью, темно-синими обоями и большим офисным столом, за которым сидела не очень молодая женщина с крупными чертами лица и каким-то хаосом на голове, то есть взлохмаченные волосы были закреплены множеством разноцветных шпилек, зажимов и бантиков, которые как-то не совсем вязались с возрастом женщины и ее деловым двубортным пиджаком. Я представилась в ответ на ее через чур громкое приветствие. — Да, конечно, мистер Хэннинг ждет Вас, — пропела женщина и рукой показала мне, куда двигаться. За еще одной стеклянной дверью был, видимо кабинет Хэннинга. Я видела только край картины, на которой была изображена гигантская птица типа павлина, а может, это была птица счастья. Я обратила внимание, что на небольшом столике у входа стояли две собачки Фу, видимо, охраняя контору и ее обитателей, возможно, от посетителей. Хэннинг буквально вылетел мне навстречу. — Здравствуйте, я жду Вас! — улыбался он мне. Я тоже улыбнулась в ответ и села в удобное кресло. В кабинете не было окон, и он освещался множеством довольно ярких лампочек, расположенных под потолком. На стенах в дорогих рамках висели дипломы и много фотографий. На одной из них Хэннинг и какой-то дородный господин забавно бодались бейсбольными кепками, на другой — Хэннинг и несколько холеных господ на каком-то приеме. В общем, такая небольшая стена тщеславия, которую можно найти почти в любом офисе. — Кофе? — предложил Хэннинг. — Нет спасибо, мистер Хэннинг, — отказалась я. — Жюльен, — поправил он меня. — Зовите меня Жюльен. Не очень распространенное имя. Он засмеялся и объяснил: — Моя мать — поклонница всего французского. «И французов,»- подумала я, рассматривая Хэннинга. По моим представлениям у него была очень французская внешность — темные волосы и большие влажные глаза. Кажется, такой разрез глаз называют миндальным. — Итак, чем могу быть полезным частным сыщикам? — спросил он. Я начала расспрашивать его о Софье. — Почему она обратилась именно к Вам? — Не знаю точно. Возможно ей меня порекомендовали. — Как давно она решила изменить завещание? — Недели две назад. Точнее Вам скажет Марта. — А…, - начала было спрашивать я, но он опередил меня: — Окончательный вариант был подписан в понедельник. — И по этому завещанию ее мужу ничего не достается. Так? — Так. — Она как-нибудь объясняла свое решение? — Нет. — А Вы не интересовались? — Конечно же, нет, Дженни. Она никому ничего не обязана была объяснять, — он выжидательно и, как мне казалось, оценивающе на меня смотрел. Я смутилась, зная, что не тяну на профессионала. Этот Жюльен был профессионалом, ценил время, наверняка, занимался спортом и зарабатывал прилично денег. От своего смущения я стала краснеть. Он, безусловно, заметил мою неуверенность и, похоже, получал удовольствие от ситуации. — Скажите, а встречались Вы с ней здесь? — Да. Хотя, постойте, по-моему, один раз мы договорились встретиться в кафе. — Почему? — Это была консультация. Она позвонила мне, когда я собирался на ланч, и попросила проконсультировать ее. Поскольку у меня был на то время довольно плотный график, я и предложил встретиться в кафе. — О чем она консультировалась? — О завещании. И он стал рассказывать мне детали, которые я, опять же к своему стыду, не совсем уловила. Мне казалось, что он специально использует всякие длинные слова и заумные обороты, чтобы еще больше меня смутить. — Вы знали, что она сняла с их общего с мужем счета двести пятьдесят тысяч долларов? — Да. — Это Вы ей посоветовали? — Дженни, я бы не стал так со мной разговаривать, — он улыбнулся мне. — Извините, но откуда Вы тогда знаете про деньги? — я уже знала ответ на этот вопрос. Он тоже: — Меня же допрашивала полиция. — Софья говорила Вам о проблемах с мужем? — Нет, но я мог и так догадаться. Я чувствовала себя как мышь перед сытым котом, который играет с ней от нечего делать. — В ее завещании упомянут кто-нибудь из родственников? — Нет. А Вы разве его не читали? Я покачала головой. — Немного потеряли, — рассмеялся он. — Не очень длинный, но скучный документ, смысл которого сводится к трем словам: муж остается с носом!