— В три в четверг Вы были дома, когда дети пришли из школы? — Не помню. — Вспоминайте! — Была, наверное. Я же их обедом кормлю. — В тот четверг, когда была убита Софья, Вы кормили детей обедом? В ее глазах опять появилась злоба. — Кормила. Я заметила, что голос ее дрогнул. — Дети это подтвердят? — А почему нет? Она мне порядком надоела. Если бы не Люся, я бы тут же сдала эту мадам инспектору Норману — пусть бы он с ней поговорил. — Подтвердят или нет? Она молчала. — Где Вы были в четверг? Она не ответила. Я взяла мобильник, который сообщил мне, что я не ответила на четыре подряд звонка инспектора Нормана и стала набирать его номер. — Не убивала я ее, — почти прохрипела мне Анна. — Меня интересует, где Вы были четверг, — напомнила я ей. — Я к Володе ездила. Она взяла бутылочку с водой для ребенка, сняла с нее соску и сделала несколько больших глотков. — Во сколько? — Часа в три и ездила. — Куда? — В мастерскую. — Вы его видели? — Нет. — Вы его в тот день видели? — Нет, я сразу домой поехала детей кормить. — В доме Креченских в тот день были? — Нет, я же знала, что она дома. — Ладно, на сегодня пока хватит, — заключила я. — Что со мной-то будет? — она опять заревела. — Не знаю, — честно ответила я и пошла к выходу. Снег все еще шел. Я осторожно выкатилась на дорогу и поехала в лавку. Вместо двадцати минут я ехала почти сорок. За это время я пропустила еще один звонок от инспектора и два звонка от Люси. Видимо Анна уже сообщила ей о моем визите и, возможно, Бог весть, что наговорила. В лавке, несмотря на снегопад, было много народу. Алик за прилавком сражался с упаковочной бумагой, а кот сидел рядом и, как мог, пытался ему помешать. Я сгребла кота в охапку, забросила его в коридор и сменила Алика на упаковке, чтобы он мог заняться покупателями. У него лучше получается, чем у меня. Я стесняюсь настоятельно рекомендовать незнакомым людям что-нибудь из книг, Алик же самозабвенно убеждает их в необходимости прочитать ту или иную книжку, причем, часто он понятия не имеет, что за книжка. Обычно, он мельком знакомится с аннотацией и начинает импровизировать. Забавно, но в девяти случаях из десяти книгу у него покупают. Я без перерыва упаковывала купленные книжки до пяти вечера, когда в лавке появился инспектор Норман собственной персоной. Он весело помахал Алику и направился ко мне. — Рад Вас снова видеть, Дженни, — через чур ласково произнес инспектор. — Простите, — начала оправдываться я. — Наш разговор прервался, а потом я была за рулем. Сами видите, что на улице творится. И я кивнула в сторону улицы, где все еще шел снег. — Про какого свидетеля Вы мне говорили? — Алик, — окликнула я своего помощника. Он в ответ поднял руку, показывая мне, что все понял. Я пригласила инспектора в кабинет. — Хотите кофе? — поинтересовалась я по дороге. — Хочу, — заявил инспектор. Кот все еще сидел в коридоре. Бедняга был на распутье — пробиваться обратно в лавку или следовать за нами. Заметив, что мы миновали кабинет и направились в сторону кухни, он принял решение, и, не успел инспектор плюхнуться за стол, как кот уже сидел на соседнем стуле, зевал и жмурился. Я насыпала ему сухариков, проверила воду в миске и начала молоть кофе. Инспектор дождался, когда замолчала кофемолка и повторил свой вопрос про свидетеля. Я вздохнула. Положение мое было не из приятных. Инспектор, конечно, был мне друг, но он, прежде всего, был полицейским и истина для него была дороже, особенно, если дело касалось убийства. С другой стороны… Но про Люсю я уже объясняла. — Знаете, Норман, — медленно начала я, не сводя глаз с турки на плите. — Я, похоже, ошиблась со свидетелем. Последнее я сказала неожиданно для самой себя. — Но у меня появились идеи, — миролюбиво продолжала я, снимая турку и разливая кофе по чашкам. — Не крутите, Дженни, — предостерег меня инспектор, ища глазами сахарницу, но, видимо вспомнив, что ни я, ни Алик сахар в кофе не спускаем, вздохнул. Я достала из шкафчика коробку рафинада. — Алик специально для Вас купил, — объяснила я инспектору. Тот обрадовался, набухал себе в чашку три или четыре куска и начал их размешивать. — Так какие Вы мне предоставите идеи вместо свидетеля? — Надо проверить, не меняла ли или не составляла ли Софья Креченская завещание в последнее время. И еще, не делала ли она каких-нибудь странных финансовых операций. — Почему и каких таких операций? — Ну, Вы же сами говорите, что она подозревала мужа в том, что он ее травит, следовательно, на всякий случай, она должна была подстраховаться и сделать так, чтобы ему либо не за чем стало ее травить, либо, чтобы ему ничего не досталось. — Разумно, конечно, — как мне показалось с усмешкой сказал инспектор. — Только опоздали чуть, мы уже… Он не договорил потому, что я его перебила: — Смотрите, Норман, Софья написала письмо, в котором прямо обвиняет Володю в том, что он ее постепенно травит, причем, письмо получено после ее смерти, и ни на письме, ни на конверте нет отпечатков пальцев. На бутылочке с лекарством, кстати, тоже отпечатков нет. Если Вы проверите счет или счета Софьи, то я могу поспорить, что за последнее время она сделала все возможное, чтобы Володе досталось как можно меньше или вообще ничего не досталось при…, - я запнулась. — При ее смерти, — закончил за меня инспектор. — Или разводе, — дополнила я. — Что Вам известно? — Доподлинно ничего, поэтому я и предлагаю Вам поработать с ее бумагами. Интересно, у них был общий счет? — Не знаю еще точно, — ответил инспектор. — Один есть, а про другие пока наводим справки. А почему Вы так уверены, что она что-то предпринимала перед смертью? И напомнил мне: — Дженни, это убийство, и Вы обязаны делиться информацией со следствием. — Я и делюсь. — Вы пока пытаетесь использовать меня, — объяснил он мне. — Ну хорошо, только не делайте поспешных выводов, пожалуйста. И я рассказала ему про Анну, ребенка и телефонный звонок двухмесячной давности. — Ну Вы даете, Дженни, — выдохнул инспектор, когда я закончила.