– Не могу, – пожал плечами Михаил. – Вернее, могу, но Марта меня не послушает. – Попался, негодяй… – процедила сквозь зубы Марта, отступила и осмотрелась. Комната была не очень, но перекантоваться ночку-другую вполне можно. Кровать, шкаф, кое-какая мелкая мебель. В глубине помещения – проход в санузел. Все просто, функционально, как и принято в этой части света. Клаус, заметив, что она отвлеклась, напрягся, сделал упор на пятки – Кольцов решил вмешаться. Но Марта вернулась на «позицию», и агенту БНД пришлось срочно пересматривать ближайшие планы. – Марта, давай поговорим… – забормотал Клаус. – Не делай того, о чем потом пожалеешь… Ты все неправильно поняла, это не то, о чем ты подумала… Давай спокойно поговорим, все расставим на свои места… – Хорошо, давай поговорим, – согласилась Марта, опуская пистолет. – Сползай с кровати, ложись на живот, руки за голову – и давай разговаривать. Говоришь только правду. Попробуешь сглупить – получишь пулю в голову. И не надейся на своего громилу, он не придет. Человек устал, прилег отдохнуть. Действуй, Клаус, но помни о последствиях. Клаус сполз с кровати, лег на живот. Молодого мужчину охватил ужас, он даже не пытался его скрыть. На улице кто-то засмеялся, проходя мимо двери, заскрипело половое покрытие. – Здесь опасно, – напомнил Михаил. – Во-первых, «орангутанг» может проснуться, во-вторых, к твоему приятелю могут приехать его коллеги. Нам неизвестно об их планах. – Ты прав, Микаэль, – поморщилась Марта. – Придется его кончать без лишних разговоров. В принципе, все понятно. – Марта, пожалуйста… – захрипел Клаус, – не делай этого, во имя того, что у нас с тобой было… Значит, что-то было. Связь, пусть недолгая, но запоминающаяся. Марта смутилась, стрельнула глазами в своего русского коллегу. Видно, дело в Штази наказуемое – заводить отношения на работе. – Помолчи, Клаус, не то и вправду схлопочешь. – Марта нахмурилась, усердно думая. – Хорошо, сейчас ты поднимаешься, выходишь из номера и садишься на заднее сиденье красного «Фиата». Ты же различаешь цвета? При этом ведешь себя смирно, о бегстве не помышляешь. С двух метров я не промахнусь. Думай, что скажешь в свое оправдание. Что она задумала? Кольцов не понимал. Устраивать дискуссии – не лучшее время. В Западном Берлине Марта ориентировалась, но знать его досконально не могла. Клаус понимал лишь одно – ему отсрочили приговор. В подобных ситуациях люди думают только о побеге. Он поднялся, сунул руки в карманы брюк, как приказала Марта. Медленно отправился к двери. Михаил ее открыл, посторонился, сделал приглашающий жест. Марта вышла за ним, держа пистолет под курткой. Так некстати объявился работник мотеля с грохочущей тележкой! Он лихо затормозил, уставился удивленными глазами. – Вы уже уходите? А собирались отдохнуть… Я за посудой, если позволите. – Забирай, дружище, – разрешил Михаил. – Мы коллеги этого господина, нужно срочно ехать. Люди застыли в каких-то неестественных позах. Клаус собрался что-то сказать, но промолчал. Марта держала руку за отворотом куртки. – Ладно, потом заберу, – сказал белобрысый парнишка и покатил тележку дальше. «Хреново, – подумал Михаил, – наши лица он срисовал. Скоро у каждого полицейского будет ориентировка. И от машины нужно избавиться. Владелец уже в курсе, что ее сперли». Клаус, поколебавшись, направился к машине, забрался на заднее сиденье. Выбора не было. Моросил дождь, видимость была отвратительная, и все нормальные люди сидели под крышами. Михаил забрался на свое место. Марта распахнула заднюю дверь с обратной стороны. – Руки на колени, податься вперед, голову опустить! Клаус машинально подчинился, и тяжелый удар рукояткой пистолета обрушился на загривок. Двойной агент потерял сознание, завалился на бок. Марта прыгнула за руль, завела машину. Выезжала со стоянки задним ходом, резко развернувшись, едва не протаранив столб. Сотрудник мотеля со своей тележкой стоял у крайнего строения и пристально смотрел на происходящее. Можно считать, что полиция уже в курсе событий у мотеля. Ехали недолго. За малоэтажным поселком Марта свернула влево, к железнодорожной станции. Потянулись пакгаузы, путевые мастерские. Предприятия еще работали, гремели погрузчики, отъезжали грузовики. Трудились рабочие в желтых жилетах и таких же касках. Марта свернула в переулок между бетонными заборами, затем объехала свалку металлолома, подалась к железнодорожным путям. Шпалы и бетонные блоки были складированы под открытым небом – отдельными секциями, между ними оставался проезд. В один из них Марта и загнала машину. Людей поблизости видно не было. Марта все делала неправильно, но что такое правильно в данной ситуации? Михаил смирился, только посматривал по сторонам. Штабеля подступали вплотную к обрыву. За бетонной площадкой стена обрывалась под прямым углом. Высота – не менее трех метров. Ограждение отсутствовало, оно и не требовалось – людям в этой местности делать нечего. Под обрывом раскинулось обширное рельсовое хозяйство. Работала сортировочная станция – гудели тепловозы, лязгали сцепки, маневровые локомотивы формировали грузовые и пассажирские составы. Посторонних на площадке могли заметить лишь случайно. Клаус застонал, Михаил схватил его за шиворот, потащил из машины. Тот пришел в себя, завертел головой. Марта помогла подтащить его к обрыву. Тот стоял на коленях спиной к станции, трясясь от страха. Руки были стянуты за спиной его же ремнем. Сбежать при таких обстоятельствах довольно хлопотно. По соседнему пути прошел локомотив, он тащил несколько вагонов. Машинист не смотрел по сторонам. Дождь утих, но в воздухе висела густая изморось, ухудшающая видимость. – Марта, что ты хочешь? – взмолился Клаус. – Я все расскажу, это какое-то чудовищное недоразумение… – Правда? – удивилась Марта. – А что по этому поводу думают Вилли Брандт, Уве Хогарт, а также Тони и Герберт? Вилли, кстати, жив? – Не знаю, Марта… – сказал Клаус, кусая губы, и вдруг опомнился: – О чем ты спрашиваешь? Конечно, жив, еще как жив… – И передает мне пламенный социалистический привет, – кивнула Марта, поднимая пистолет. – Ладно, Клаус, мы все ошибаемся, и с тобой однажды я крепко ошиблась… – Да подожди ты… – взмолился Клаус. – Давай решим проблему по-другому… У БНД есть информация, что советский КГБ хочет сместить некоторых людей из Центрального комитета ЕСПГ, которые якобы утратили доверие и все чаще поглядывают на Запад… Русским обещали компромат на Хонеккера, если пара членов бюро усидит на своих должностях… Давай поговорим, вас же интересует эта информация? – Я вам не мешаю? – спросил Кольцов. Марта хрипло засмеялась. – Не торгуйся, Клаус. И давай не нагораживать то, что потом не разгребем. Мы уже знаем, как долго ты работал на БНД с тех пор, как тебя якобы перевели из Дрездена. Прекрасная, кстати, легенда. В Дрездене до сих пор уверены, что ты у них работал. По крайней мере, человек с именем Клаус Майнер. Кто еще в нашем центральном аппарате работает на Запад? – Я не знаю, Марта… – Ладно, до новых встреч, – палец плавно оттянул спусковой крючок. – Нет, Марта! – взвизгнул Майнер. – Ради всего святого! Я знаю только Вальтера Шульца, он работает в исследовательском центре по линии технической информации… Клянусь, больше никого не знаю… – Вальтер Шульц? – Марта озадаченно почесала нос стволом. – Надо же, такой забавный и вызывающий доверие старичок… Что вы сделали с Вилли? – Марта, я клянусь, не знаю… – У Клауса немели ноги, он с трудом держался на коленях. – Нас отсекли, когда мы прошли квартал от стены, его погрузили в фургон и увезли… – Что знало БНД о нелегалах Штази в Западном Берлине? – Все, Марта, – обреченно сказал Клаус. – Или почти все… Весь личный состав, явочные квартиры… За ними следили уже второй месяц, но ваши активности не проявляли, поэтому их не брали… – Минуточку, – перебил Кольцов. – Что известно БНД о советской резидентуре в Западном Берлине? – Практически ничего… Нет, правда, ваши люди лучше подготовлены, чем работники Штази, они хорошо замаскированы, у них надежное прикрытие… Одной из моих задач было вскрытие советских нелегалов в анклаве, но с этой задачей я не справился… Ваш комитет неохотно делится со Штази подобной информацией… «Потому что предателей многовато развелось, – подумал Кольцов. – В КГБ они тоже бывают, но каждый случай уникален, это не система». – Кто твой начальник? – процедила сквозь зубы Марта. – Ты… – Издеваешься? – Марта вспыхнула, приставила ствол ко лбу Клауса. – Кто твой начальник? – Эрнест Граубе, старший офицер по восточному сектору… Его заместитель – Томас Мюнхель, начальник «Объекта 318» – Вильгельм Бауман, но о нем я ничего не знаю, только фамилию… – Как ты связывался со своими хозяевами? – Есть тайник вблизи Потсдамерплац, это второй переулок от центра «Сильва», тайник в заборе рядом с мусорными баками… – Что скажешь о сотрудничестве с ЦРУ? – спросил Кольцов. – Да, БНД сотрудничает с американцами… – Клаус закивал, как китайский болванчик. – Они получают всю информацию, дают указания, можно утверждать, что германской разведкой руководят из ЦРУ… Главный куратор по Советскому Союзу – это Алан Робинсон, старший специалист сектора по операциям на Востоке… – Где он живет? – Господи, да я понятия не имею, где он живет… Разве нам раскрывают такую информацию? К тому же я пять месяцев не был в Западном Берлине… – Клаус осекся, застонал. – Какова цель сегодняшней операции? – спросила Марта. – Обезвредить группу, идущую в Западный Берлин, включая перебежчика Вайсмана и сотрудника советской спецслужбы… – Майнер пугливо покосился на чекиста. – Заодно накрыть одним ударом все явочные квартиры Штази… – Ваши знали, зачем мы направляемся за стену? – Я сам не знал… Думаю, никто не знал… Эти сведения собирались выбить на допросе… – Все же это ты, сволочь, сдал нашу группу – фактически признался. – Марта покачала головой. – А ну, заткнись, не говори ничего… Что знаешь про человека по имени Эберхарт? Михаил удивленно покосился на спутницу. После таких откровений людей в живых не оставляют. На что он сегодня подписался – «мирный» сотрудник Управления по борьбе со шпионажем и экономическими преступлениями? Слово «Эберхарт» не произвело впечатления на стоящего на коленях человека. – Кто это, Марта? Не понимаю, о чем ты говоришь… Он не врал. Врать в ситуации, когда решается жизнь, – тот же подвиг. На подвиги Клаус Майнер был не горазд. Возникла пауза. Тянуть резину не имело смысла. Допрашивать таких субъектов следует в спокойной, безопасной обстановке. Все остальное – себе дороже. На станции загремели вагоны, локомотив издал пронзительный гудок. Марта подняла пистолет. Клаус затрясся. – Эй, что вы здесь делаете? – раздался за спиной строгий голос. – Сюда не допускаются посторонние! Зачем вы поставили сюда машину? Немедленно покиньте территорию! «Фиат» обогнул мужчина представительного вида – в желтой каске и с кожаной папкой в руке. Видимо, мастер или представитель местной производственной интеллигенции. Картина, представшая его глазам, явно не относилась к производственному процессу. Он попятился, задрожал. – Помогите! – взвизгнул Клаус и закашлялся. – Что здесь происходит? – Мужчина смертельно побелел. – А вы не видите? – прорычал Кольцов, выхватывая из кармана документ секретной разведывательной службы. Разворачивать не стал, сунул под нос «проходимцу». – Теперь поняли? Проводится секретная операция по обезвреживанию русских шпионов! Немедленно покиньте территорию и не вздумайте никому рассказывать о том, что видели! Это понятно? Или хотите, чтобы вас привлекли? – О нет, я все понял, никаких вопросов… – Мужчина сдал назад, обнял свою папку и шмыгнул за штабеля. Клаус издал мучительный стон. – Спасибо, коллега, – удовлетворенно сказала Марта. – Не хотелось бы убивать еще одного человека – ни в чем не виновного. Со стороны пакгаузов по первому пути приближался маневровый тепловоз. Он тащил единственный вагон – багажный или почтовый. Через минуту крохотный состав должен был поравняться с местом событий. – Что значит, убивать еще одного… – Клауса охватила крупная дрожь. – Марта, ты не посмеешь… Вспомни, как тогда нам было хорошо… Марта, это же я, ты в своем уме? Но она уже приставила пистолет к трясущейся голове. – Прости, приятель, не говори, что не заслужил. За Вилли, за Уве, за Герберта, Тони и Эрика Лассера, за того же Вайсмана, который оказался приличным парнем. Пусть кто-то еще и жив, но ваши изуверы не собираются же их отпускать? Клаус что-то бормотал, опустив голову. Маневровый приближался, нарастал гул. Марта сделала недовольную гримасу, убрала пистолет в карман. Машинисту предстала странная картина: женщина в позе статуи, а перед ней мужчина на коленях. Словно делал предложение руки и сердца. На заднем плане старенький «Фиат», какой-то тип, прячущий лицо, – видимо дружок жениха… Маневровый шел мимо, голова машиниста пропала в слепой зоне. Клаус, не получивший заслуженную пулю, оживал, вытянул голову из плеч. В руках стоящей перед ним женщины не было оружия. Неуверенная улыбка осветила побелевшее лицо.