«Хотите вернуться домой, Отто?» Вайсман вздрогнул: «Боже упаси, обратная дорога для меня отрезана. Только появлюсь – мои коллеги меня схватят. Готов прийти туда нелегально, на короткое время – только для выполнения задачи. Вы же вытащите меня обратно?» «Даже не сомневайтесь, герр Вайсман». Ветер усилился, стало неуютно. Прогулки в это время года допускались – но недолгие. Майор покинул сквер, перешел по светофору шумную Унтер-ден-Линден, направился к массивным дверям советского посольства. Рабочий день еще не кончился. – Рад вас видеть в бодрости и здравии, Михаил Андреевич. – Майор Дементьев привстал, пожал руку. – Провели допрос подозреваемого? – Подозреваемый во всем сознался, Олег Михайлович, – поддержал шутку Михаил. – А у вас по-прежнему все чинно и сонно? – Да, ничего не делаем, – хмыкнул Дементьев. – Но это чисто внешне. На мозговом уровне мы страшно заняты. Новость первая, Михаил Андреевич, если вам, конечно, интересно. Это к вопросу о наших нелегалах в Западном Берлине, которые тоже на первый взгляд не перегружены работой. В анклаве появился Алан Робинсон. – Серьезно? – насторожился Кольцов. – Ну что ж, мечты сбываются. – И не сбываются, – улыбнулся Дементьев. – Его заметили на Фельдештрассе – у подъезда того самого особняка. Мистер Робинсон прибыл в фургоне с охраной, несколько минут разговаривал во дворе с субъектом, весьма смахивающим на Вильгельма Баумана – руководителя филиала данной организации, после чего они расстались, Робинсон вошел в здание, а его германский коллега уехал по делам. Подобраться к Бауману сложно, думаю, и не нужно – в машине двое охранников, не считая шофера. Фигура серьезная, но, увы, не про нашу честь. С Робинсоном тоже не без сложностей. Фургон, на котором он прибыл, въехал в закрытый двор, где и простоял несколько часов. Затем выехал. Находился ли в нем Робинсон, неизвестно, но, скорее всего, да. За машиной проследить не удалось, она затерялась в плотном трафике. Есть информация, что какое-то время Робинсон проживет в Западном Берлине – куда он, кстати, перевез свою семью, впрочем, информация не проверена. Вторая новость, Михаил Андреевич. В окрестностях того же здания на Фельдештрассе замечена еще одна фигура. Человека опекают сотрудники БНД в штатском. Не похоже, что он арестован, но он и не волен ходить, где вздумается. Полдня мужчина находился в здании, затем его отвели пообедать в третьеразрядное кафе в том же квартале, после чего посадили в машину и увезли в неизвестном направлении. Установить слежку не удалось, наши люди не многорукие. Субъекту за сорок, рослый, породистый, волосы волнистые, иногда надевает очки… – Поплавский! – осенило Кольцова. – Привезли, значит, негодяя… Ну что ж, это тоже неплохая новость, Олег Михайлович. Значит, человеку, который пойдет от комитета в Западный Берлин, будет чем заняться. – Есть и третья новость, – не меняясь в лице, продолжал Дементьев. – Не знаю, порадует ли она вас, но человек от комитета, который пойдет в Западный Берлин, это вы. Услышать нечто подобное он и рассчитывал, поэтому в лице не изменился. Сердце застучало. Выдержка не подвела, но брови удивленно поползли вверх. – Распоряжение поступило из Москвы по линии вашего управления. Полковник Рылеев, если не ошибаюсь. Можете связаться с ним после нашего разговора. Кабинет тринадцать, линия защищенная. Не подумайте, Михаил Андреевич, что нам не хочется. Я бы лично не возражал пробежаться по магазинам на Курфюрстендамм, прикупить сувениров семье… – Дементьев криво усмехнулся. – Это шутка. К сожалению, наши лица БНД известны – далеко мы не уйдем. Пусть не все, но в лотерею играть не будем. Ваше лицо никому не известно. Во всяком случае, надеемся на это… С вами пойдут несколько человек из Штази плюс Вайсман. Проблем при переходе не ожидаем. Пойдете на явочную квартиру Штази, где Вайсман свяжется с Эберхартом. Квартира не засвечена. Дальше будете действовать по обстановке. Ваша задача – завербовать Эберхарта, наладить с ним устойчивую связь, возможно, получить первую часть информации. На месте решите, каким образом он будет с нами связываться. Либо каждый раз что-то выдумывать и просачиваться за стену, либо действовать через наших нелегалов. Это дело техники, решим. Тему Поплавского я бы отложил – вам не удастся его устранить, и вас, как это делается, не обучали. Главное – Эберхарт. Через него выйдем на агентурную сеть в Советском Союзе, заодно и на вашего Поплавского. Алан Робинсон – тоже тема другого дня. Задача-минимум – осесть на явочной квартире Штази. Это многоквартирный дом на улице Рупенталь в районе Тиргартен, владелец, дай бог памяти… – Дементьев задумался. – Память подводит, Михаил Андреевич. Известный композитор на букву «Ш». – Шопен, Шуберт, Шуман, – забормотал Кольцов. – Нет, – Дементьев поморщился, растерянно улыбнулся, – надо же, конфуз… – Штраус, Шнитке, Шостакович… – Все, достаточно, – Дементьев рассмеялся. – Штраус. Герберт Штраус. Говоря по-нашему, квартиросъемщик – секретный сотрудник Штази. Пойдете завтра утром, но не рано. Руководство Штази уладит все вопросы с нашим руководством. В секретном отделе вам сделают необходимый документ – ребята наловчились, много времени это не займет. Это подстраховка – основную работу обещали сделать в Штази. Получите небольшую сумму в западных марках – командировочные, так сказать. Спрячьте в одежде удостоверение для Эберхарта. Он поймет, что документ настоящий. Будем надеяться, до обысков дело не дойдет. Фактически пустяковая прогулка, Михаил Андреевич. Вы как-то поскучнели. – Да, безобидный променад, – согласился Кольцов. – Пройдемся, изучим достопримечательности, себя покажем… Рождается резонный вопрос, Олег Михайлович: на чем полетим через стену? Дельтаплан, катапульта, моторчик, как у Карлсона? – Местные товарищи все расскажут и покажут. – Дементьев спрятал улыбку. – Ничего экстравагантного, даже скучно. Будет пропуск. Но он действует только на переходе, на территории анклава – вещица бессмысленная. Повторяю, не буду забегать вперед. На подготовку – сутки. В Штази операцию засекретят, ничего лишнего не вылезет. Удачи, товарищ майор. – Дементьев сочувственно вздохнул. – Рады бы вас поддержать своим присутствием, но это исключено. В глухой комнатушке, где находилась защищенная линия связи, почти не работала вентиляция. Паровое отопление тоже отсутствовало, духота дополнялась прохладой. Словно намекали: говори, но не заговаривайся. Связь была идеальной, эфир не трещал. Такое ощущение, что полковник Рылеев находился в соседней комнате. – Вопрос решен, майор, и, увы, не в твою пользу, – настроение у Рылеева в этот день было какое-то ироничное. – Поплавский и Робинсон действительно отходят на второй план, в приоритете – Эберхарт. Твоя задача – встретиться и склонить его к сотрудничеству, если он в чем-то сомневается. Сойдет и шантаж, но это на крайний случай. Мы люди любезные и участливые. Если человек хочет денег, он их получит. Работай со Штази – эти люди знают, как попасть на место. Группой лиц, так сказать – по предварительному сговору. – Полковник хохотнул. Интересно, что подняло ему настроение? – Есть подозрение, что из Штази утекает информация, – напомнил Кольцов. – Есть, – согласился Рылеев. – Но только подозрение. Придется рискнуть – и провернуть намеченное быстро, пока не спохватились в БНД. Информация о переходе группы в Западный Берлин может просочиться, а вот об Эберхарте – вряд ли. Это слово в Штази знают человека три. И у нас столько же. Вероятность небольшая, что «крот» в числе информированных. Паранойя – это одно, майор, а разумный риск – совсем другое. Не буду вбивать тебе в голову инструкции, для этого есть Дементьев. Работник надежный, проверенный, все просчитывает до мелочей. В БНД его, к сожалению, знают. Нарушаем правила, майор, отправляя тебя за кордон, но и ситуация нестандартная. Будь осторожнее там, за границей, не вздумай политического убежища попросить. – Не буду, товарищ полковник. Жене моей позвоните, если что. – Нет уж, выражать соболезнования родным и близким пока рано, – пошутил Рылеев. – С супругой-то все нормально? – Так точно, товарищ полковник… – Совершенно не хотелось касаться больной темы. Настя на этой неделе выдала очередной печальный перл: «Нам все труднее идти по жизни вместе, потому что мы идем в разные стороны». – Не слышу уверенности в голосе, – подметил Рылеев. – Ладно, сам разбирайся со своей семьей. Сегодня отдыхай, можешь расслабиться, завтра – за работу. Изменятся обстоятельства, появится свежая информация – немедленно докладывай. И не грусти, майор, заграница – это еще не ад… К вечеру в «Зеркальном карпе» собралась толпа. Не сказать, что ходили по головам, но зал был полон. Работала вентиляция, поглощая запахи пота и табачного дыма. В полумраке играла цветомузыка, переливались огни в такт ритму. Из колонок звучали музыкальные произведения какого-то местного вокально-инструментального ансамбля – песни и аранжировки были довольно скучные. Хихикали женщины, мужчины сдвигали бокалы. Пили пиво, шнапс, яблочное вино. Народ разбился на компании, между столиками сновали официантки. На танцплощадке переминались несколько пар – двигались скованно, с какими-то приклеенными к губам улыбками. Ужин произвел фурор – сегодня к капусте подавали свиные ребрышки. Михаил достал из кармана сигареты. Намек поняли – подбежала знакомая официантка, смахнула на поднос грязную посуду, водрузила на столешницу пепельницу. Михаил с наслаждением курил, пил мелкими глотками теплый эрзац-кофе. Дело с продуктами в этой стране обстояло как-то странно – чего-то хватало, чего-то нет или качество не выдерживало критики. Голоса в помещении становились громче, музыка пошла ритмичнее. Приходили новые люди, занимали последние пустующие столики. У барной стойки толпились завсегдатаи, потом все вдруг куда-то исчезли. Михаил допил кофе, раздавил в пепельнице окурок. Окружающая обстановка уже не вызывала неприятия. «А кто-то здесь всю жизнь живет», – возникла смешная мысль. Не сказать, что обстановка стала нравиться, но начинал к ней привыкать. Шатенка через столик задумчиво смотрела в его сторону. Партнер ей что-то говорил, она кивала, а сама непрерывно косила взгляд на незнакомого мужчину. «Сегодня отдыхайте, расслабьтесь», – вспомнились слова Рылеева. Улыбка поползла по лицу. «Штирлиц просыпается с тяжелого похмелья. В доме всё вверх дном, пустые бутылки, на разбитой люстре – красный флаг. Голые девицы в постели. На тумбочке записка: «Юстас – Алексу: поздравляем с выполнением важного задания, разрешаем расслабиться…» Шатенка приняла его улыбку на свой счет: тоже украдкой улыбнулась. Ее томила надоедливая компания. Михаил положил под пустую чашку купюру, поднялся, чтобы уйти. Но отправился почему-то к барной стойке, вскарабкался на высокий табурет. Бармен встретил незнакомое лицо любезной улыбкой. Посетитель кивнул на бутылку кубинского рома, венчающую винную галерею. Бармен плеснул в приземистый бокал темно-золотистую жидкость. «Расслабляться» следовало осторожно. Он потягивал жидкость со странным (но неплохим) вкусом, обозревал из-за плеча наполненный зал. В голове приятно зашумело. Поднялись шатенка с упитанным спутником, двинулись к выходу. Толстяк продолжал без умолку трещать, шатенка, косясь на мужчину у барной стойки, вздохнула. Михаил отвернулся, уставился на шеренги разнокалиберных бутылок. Вряд ли все это имелось в продаже – так, для красоты. Усилился шум за спиной, смеялись женщины. Еще одна забавная мысль: «Сейчас Штази подсунет девицу – чтобы опоила, соблазнила, а ночью выведала государственные секреты. Любимое развлечение всех спецслужб мира – и КГБ не исключение. Не гнушаются даже под друзей подкладывать шлюшек…» На соседнем барном стуле кто-то обосновался, соприкоснулись плечи. Что и требовалось доказать. Он скосил взгляд… и несказанно удивился. Рядом сидела Марта Киршнер и с иронией смотрела на майора. Да еще какая Марта Киршнер! От нее приятно пахло – не сомнительными духами немецкого розлива, а французскими! Белокурые волосы распущены, ресницы подкрашены, алели губы – не вульгарно, что сразу бы оттолкнуло, – а в меру, с тонким знанием дела. Деловой костюм сменился на бежевую тройку, блузку с вырезом. На коленях у молодой женщины покоился свернутый плащ. Рядом на крючке висела дамская сумочка, в которой могло находиться что угодно – от записывающей аппаратуры до «браунинга» с патроном в стволе. Сходство с Барбарой из «Штирлица» усилилось, но это была другая Барбара – продуманная и улучшенная. «Чего я опасаюсь? – вдруг подумал Кольцов. – Разве не одно дело делаем?» – Неожиданно, – признался он. – Умеете производить впечатление, Марта, – я даже не слышал, как вы подошли… Решили расслабиться после тяжелого трудового дня? Кстати, вы очень привлекательны в этом образе… – Он все-таки смутился, не стал продолжать. – Спасибо, Микаэль, – Марта улыбнулась – получилось загадочно и как-то тревожно. – Забавно, что вы тоже сюда пришли. Я часто бываю в этом заведении, отдыхаю после работы… За спиной гремела музыка, веселились люди, но это не мешало разговаривать. Молодая женщина находилась в неприличной близости, он тонул в ее глазах, купался в изысканном аромате буржуазной парфюмерии. Провокация? Или стулья стояли слишком близко? Эта женщина могла быть разной – следовало признать. В то, что Марта оказалась здесь случайно, майор не верил. С другой стороны, Марта не походила на человека, находящегося на работе. Она отыскала взглядом бармена, щелкнула пальцами. Парень дернулся, схватил с полки початую бутылку джина, плеснул в бокал, сверху залил тоником и услужливо придвинул к Марте. Парень даже побледнел. Частично ее слова подтверждались: в «Зеркальном карпе» Марту знали – знали, что она пьет и где работает. Бармен тактично отступил, и вокруг парочки образовался вакуум. – Прозит, Микаэль, – бокалы сдвинулись. Марта пила аккуратно, мелкими глотками, при этом, не скрывая интереса, поглядывала на собеседника. Становилось неуютно. Но что-то занимательное в этом было. Марта поставила бокал на стойку, повернула голову. Она разглядывала майора КГБ как некое учебное пособие, а майор разглядывал ее. – Не возражаете, если вместе посидим? – вкрадчиво спросила молодая женщина. – Буду польщен. – Михаил улыбнулся – учтиво и ни к чему не обязывающе. Молодая женщина это оценила – и стала еще на пару дюймов ближе, что, впрочем, не мешало повторно приложиться к напитку. Марта расслабилась, как-то обмякла, по ее губам блуждала улыбка. Михаил кивнул бармену – парень подскочил, добавил ром в бокал. Творчество братского кубинского народа нареканий не вызывало – напиток был густым, терпким, организм принимал его с охотой. – Хотите поговорить о работе, Марта? Или есть другие темы? Молодая женщина тихо засмеялась, в ее глазах было что-то от лукавого. – Хорошо, Микаэль, давайте поговорим о работе. Вы же не думаете, что мы не знаем о человеке по имени Людвиг Эберхарт? Тревожно сжалось сердце. Марта внимательно следила за его реакцией, слегка приоткрыла обведенный помадой ротик. Сохранить невозмутимость Михаилу труда не составило – и не такому обучали. – Не волнуйтесь, Микаэль, Вайсман ничего не сказал. Он держался на допросе изо всех сил, и мы смилостивились, не стали его мучить. Судя по всему, этот человек действительно тот, за кого себя выдает. Информация пришла из других источников. Если позволите, не буду их называть. – Дело в том, Марта, – Кольцов решил пойти ва-банк, – что в Штази есть человек, сливающий информацию вашим западным коллегам. Если вы такие информированные, то не можете об этом не знать – во всяком случае, подозревать. Дрогнули губы – и это не укрылось от внимания. Тень скользнула по лицу молодой женщины. Марта поправила пальчиком сползающий на глаза локон, приложилась к бокалу. – Ваша организация тоже информирована, Микаэль. Это не факт, а только подозрение, имеющее, впрочем, под собой основания. Не волнуйтесь, о Людвиге Эберхарте известно только мне и еще паре лиц из руководства, которых трудно заподозрить в предательстве. Даже сотрудники моего отдела этих сведений не имеют. И знаете что? Скажу вам по секрету… – горячие женские губы буквально касались уха, словно пытаясь попробовать его на вкус, – я не шпионка БНД, я верой и правдой служу народу и правительству ГДР… Она отстранилась и засмеялась. Со стороны могло показаться, будто мужчина с женщиной беседуют на интимные темы. Подбежал бармен, реагируя на «тайный» знак, наполнил бокал Марты. – Спасибо, Эрнст, ты сегодня такой милый… – Она показала зубы – белоснежные, идеальные. Бармен вымучил улыбку, отодвинулся подальше. – Самое смешное, что это правда, Микаэль. Доказательств нет, примите как данность. Утечка информации идет, мы в курсе, и специальные структуры к этой личности подбираются. Поэтому зачастую наши люди работают втемную, не имея полных данных. Герр Лунке описал мне создавшуюся ситуацию, дал указания. Этому человеку можно доверять. Он член партии СЕПГ, много лет на руководящих должностях, предан душой делу построения социализма – и это не просто дежурные слова. Еще семнадцатилетним мальчишкой он провел неделю в застенках гестапо, чудом выжил, и теперь человека надежнее герра Лунке я просто не знаю. В Западный Берлин идем послезавтра утром. Не удивляйтесь, я тоже участвую в операции. Кроме нас с вами, границу пересекут Отто Вайсман и Уве Хогарт. Вайсману придется изменить внешность – впрочем, это не проблема. Страховать и держаться на расстоянии будут Клаус Майнер – вы его уже видели – и еще один наш сотрудник – Вилли Брандт. – Надеюсь, однофамилец? – усмехнулся Кольцов. Видный политический деятель Вилли Брандт с 69-го по 74-й год являлся федеральным канцлером ФРГ и до сих пор возглавлял социал-демократическую партию Германии. – Для Вилли это пожизненное проклятье, – ухмыльнулась Марта. – Можете представить, сколько шуток и колкостей перепало на его долю. Клаус и Вилли перейдут границу через несколько минут после нас, в их задачу входит обеспечение безопасности. – Не много ли людей? – засомневался Кольцов. – Нет, – качнула головой Марта. – Обычная ситуация – двое идут, двое страхуют. Вы и Вайсман – фигуры дополнительные, форс-мажорные, так сказать, давайте без обид, Микаэль. Если возникнет ЧП, лишние люди не повредят. Процедура отработанная. – Вайсман не переметнется в трудную минуту? Он не похож на человека с непоколебимой решимостью. – Не думаю, – Марта усмехнулась. – Нам известно, где проживают его бывшая жена с ребенком, а также пожилой отец в ФРГ и дальняя родня в нашем Штральзунде. – А теперь самое главное, Марта. Каким образом вся наша когорта попадет в Западный Берлин? Граница на замке, нет? Не забываем, что неплохо бы и вернуться. – Увы, Микаэль, ничего такого, что захватило бы дух. Есть ряд способов, и все они относительно безопасные. В Западный Берлин попасть труднее, чем… наоборот, но только для реальных перебежчиков. Для спецслужб задача решаемая. Когда разделили город на две примерно равные части, в западном секторе осталась большая часть линий метро, зато городские электрички остались за железной дорогой ГДР. За стеной также действует городской железнодорожный транспорт, но обслуживающих его предприятий там нет. Так вышло, что за двадцать лет не построили ни одного. Производят мелкий ремонт, не более. И специалистов не подготовили. Все обслуживание наземных электричек в Западном Берлине осуществляют наши бригады. Ежедневно десятки специалистов отправляются на ту сторону – со всеми положенными бумагами, разрешениями. Возвращаются вечером или в другое время, как оговорено контрактом. Сбежать они не могут, потому что семьи здесь, и люди понимают, какая участь их ожидает. Инциденты, конечно, случались – два или три раза за всю историю, но это исключение из правил. Мы отдаем себе отчет, что наших людей может завербовать БНД, поэтому весь контингент тщательно проверяется. Пойдем с документами железнодорожных рабочих, в соответствующей униформе. Бумаги изготовят в течение завтрашнего дня. Состав бригад иногда меняется, поэтому незнакомые лица на переходе не насторожат. К тому же мы используем второстепенный переход на улице Кляйнштрассе. Это центр, между округом Митте с нашей стороны и районом Тиргартен Западного Берлина, но в стороне от Бранденбургских ворот и Потсдамской площади. – То есть БНД не в курсе, что вы используете эту лазейку… Не смешите, Марта. – Думаете, они используют другие лазейки, чтобы попасть на нашу территорию со своими провокационными намерениями? – Марта хохотнула, в очередной раз блеснув зубами. – Уверяю вас, они действуют точно так же, и всех это устраивает. Не пойман – не шпион. Перекроют нам эту лазейку – мы тоже перекроем, и у наших противников возникнут проблемы. Теперь вы в курсе, что будет происходить. Контрольно-пропускной пункт № 36 расположен ближе всего к нашей явочной квартире на Рупенталь. Пограничники разбавлены сотрудниками Штази – то есть препятствий при переходе не возникнет. На другой стороне – американские солдаты. Не поверите, они уже тридцать семь лет стерегут свою зону. Военнослужащих бундесвера там нет – разве что несколько парней в штатском. Поэтому щепетильный досмотр не проводится. Постарайтесь завтра не бриться. Для придания образа, так сказать… – Марта с усмешкой оглядела его лицо. – Это трудно, вы привыкли быть чисто одетым и гладко выбритым. Но постарайтесь. Он с усилием отвел взгляд. Эта чертовка прожигала его насквозь своими светлыми лучистыми глазами. Бокалы опустели. Оживился бармен на другом конце стойки, он таращился, словно вопрошая: друзья, не выпить ли вам еще чего-нибудь? Михаил кивнул, проявляя инициативу, и через несколько мгновений бокалы были полные. В голове приятно шумело, туманилось сознание. Марта загадочно молчала, одаривала короткими лукавыми взглядами. Особа, судя по всему, была разносторонней. «Что она хочет? – мелькнула мысль. – Затащить в койку? Где тут койка? И в чем суровая оперативная необходимость? Грозить, что приедет в Москву и все расскажет жене?» – Вот и вы заулыбались, – констатировала Марта. – О чем подумали, Микаэль? Вспомнили жену? – Попали, Марта, – смешинка вырвалась из горла. – Вы же просто угадали, а не наводили обо мне справки? Вы замужем? – Нет, – она, подумав, покачала головой. – Быть замужем скучно. Рожать детей – еще скучнее и очень похоже на тюремное заключение, причем пожизненное. – Сколько вам лет, Марта? Простите, конечно, за вопрос. – Я родилась в год образования ГДР, считайте сами. Почему просите простить за вопрос? – У нас считается неприличным спрашивать женщину о ее возрасте. – Правда? – удивилась Марта. – Не знала. Здесь такое не принято. Возраст есть возраст, и никуда от него не денешься. Компенсируйте же свое невежество, Микаэль, – скажите с придыханием, что я сегодня просто очаровательна… Она смеялась, давая понять, что шутит, но притягивала каким-то изуверским образом. В глубине искрящихся глаз поблескивал холодок, именно он и не давал расслабиться. Очередной бокал дал отрезвляющий эффект. Чары действовали, но майор контролировал себя. Молодая женщина что-то мурчала, прижималась плечом, обдавала своим дыханием. Майор был стоек, как оловянный солдатик, не отстранялся, но и к ответным действиям не приступал. Беседа про работу завершилась. Пить уже не хотелось. Марта предложила – он отказался, начал думать, как бы деликатнее смотаться. Все закончилось очень странно. Марта сделала для себя какие-то выводы – посмотрела на часы, состроила сложную мину.