– Микаэль, сюда! – крикнула из ванной Марта. Кольцов бросился на зов. Марта перелезла через тела, забралась в ванну, стала трясти увесистый бак, подключенный к электрической сети. Повального подключения к горячему водоснабжению, как в СССР, за рубежом не было, для нагрева воды использовались бойлеры. Бак был приварен к жестяной плите, а та крепилась к стене болтами. Марта стала пытаться открутить руками болт, сдирая кожу на пальцах. – Микаэль, ищи разводной ключ… Руками не открутить, все проржавело… За плитой проход в шахту, лестница ведет в подвал… Эту стену разобрали после того, как наши приобрели квартиру, – сделали дополнительный выход… – Что же ты сразу не сказала? – ахнул Кольцов. – Не сообразила, – Марта скрипнула зубами. – Уве тоже не сообразил, такая каша в голове… Можно представить… И где искать этот разводной ключ? Он распахнул шкафчик, другой – ничего, зубные щетки, флаконы. Стал карабкаться через мертвецов, сдерживая позывы к рвоте. В дверь уже долбились, она тряслась от ударов, но держалась. Он схватил за шиворот мужчину в куртке, оттащил от ванны. Опустился на корточки, пошарил под ванной, наткнулся на ребристый ящик, вытянул. Порылся в инструментах, выхватил гаечный ключ с длинной рукояткой. Дверь сотрясалась, но держалась в створе. Он забрался в ванну, оттер плечом Марту. Пальцы срывались, но он приладил ключ к головке болта, надавил на рычаг. Болт поддался, медленно выкрутился из впрессованной втулки. – Давай дальше руками… – выдохнул он. – Перехожу к следующему… Марта сопела, работала пальцами. Второй болт поддался сразу, третий тоже. Гремели выстрелы – парни из БНД палили в замок, разнесли его, но дверь держалась на задвижке. «Безграмотные действия», – отметилось в голове. Впрочем, и в Штази не молодцы, могли предусмотреть подобный исход дела. Бак заскрежетал, накренился. Марта согнулась в три погибели, подставила плечо. Последний болт отчаянно сопротивлялся. Кольцов задыхался, горели содранные ладони. Болт со скрипом выбрался из резьбы. Михаил перехватил громоздкий бойлер, перевалил через ванну. В стене зияла рваная дыра. С оговорками, но человек мог пролезть. Из нутра шахты пахнуло сыростью. – Это шахта… – У Марты от волнения стучали зубы. – Вентиляция, электропроводка… Слева лестница, она приварена к стене… Этим лазом еще не пользовались. Сделали и забыли. Михаил ударил гаечным ключом, расширяя проход. Посыпались обломки кафельной плитки, кирпичей. – Лезь… – Он стал подсаживать Марту. Молодая женщина проворно забралась в отверстие. Входная дверь трещала. Жить ей оставалось несколько секунд. Со звоном разбилось стекло в комнате. Сообразили наконец… Время истекало. Майор выбрался из ванны, не замечая, что отдавил кому-то ногу, метнулся к двери, заперся на шпингалет. Несерьезная преграда, но позволит выиграть несколько секунд. Он снова влез в ванну, втиснулся, извернувшись, в дыру, схватился за скользкие перекладины… Дверь наверху распахнулась, когда он спрыгнул на бетонный пол. Доносились крики. Темнота – хоть глаз выколи. Марта схватила его за шиворот, ощупала – можно подумать, подменили! – Следуй за мной, Микаэль… Три шага – и садись на корточки, иначе голову разобьешь… Здесь очень низкий проход. Держись за меня и ничего не бойся… Последние слова рассмешили. Хорошо, он не будет бояться. Передвигались гусиным шагом, царапая головы о шершавый потолок. Фонарями не запаслись. Шагов через двадцать уперлись в стену – свернули влево. Кольцов щелкнул зажигалкой. Обрисовалась квадратная нора, слева – трубы, скрепленные муфтами, кабель в жесткой оплетке. Стены сжимались, давили на мозг. В спине образовалось тянущее чувство – погоня висела на хвосте. Не могла не висеть. Бетон и земля глушили звуки. Но постепенно приноровились, двигались поступательно, берегли дыхание. – Что с Уве? – хрипло выдавила Марта. – Ты был у окна, все видел… – Застрелили Уве, мне жаль, Марта… Вайсмана избили и куда-то поволокли… Это не он нас продал, кто-то другой. – Черт… Где мы ошиблись? – В БНД знали, что мы пойдем на Рупенталь… Вашу явку давно засветили, но накрывать не спешили. Вилли Брандта и Клауса Майнера отсекли после перехода границы, поэтому мы их не видели. Почему нас сразу не взяли, дали войти в квартиру? Почему засада не находилась внутри? – Потому что жить хотят, – фыркнула Марта. – А вдруг мы придем с оружием? Решили заманить и захлопнуть мышеловку. Но в квартире они точно появлялись. Тони и Герберт оказали сопротивление, поэтому с ними не стали церемониться… У БНД отсутствовал четкий план, решили действовать по ситуации, не зная, каким путем мы пойдем. В итоге допустили грубые просчеты. Но и мы не лучше, такие же олухи… Дальше ползли молча, проход сужался. Ныли коленные суставы, волосы вставали дыбом. Сзади что-то происходило, перекликались люди. Гул прошел по трубе. Невольно ускорили движение. Глава седьмая Визжал сверлильный станок, глухо ухала слесарная гильотина. Искры из сварочного аппарата ударили в глаза. После темени – самое удовольствие. Беглецы выбрались из подвала в какой-то механической мастерской, двинулись через цех, уставленный станками. Марта взяла спутника под руку. Грудой валялись канализационные трубы, вокруг работали люди в комбинезонах. Сварщик откинул забрало, когда Кольцов по неуклюжести чуть не отдавил ему ногу. Взвизгнул станок, бобина со сверлом уткнулась в верхнее положение. Рабочий повернул голову, проводил глазами странную пару. – Эй, господа, здесь нельзя находиться посторонним! – Женщина в спецовке оторвалась от стеллажей с отсортированными изделиями. – Остановитесь, господа, что вы здесь делаете? «Город закладываем, – подумал Кольцов, ускоряя шаг. – Подземный». Вступать в пререкания с персоналом, видимо, не стоило. Ответить им нечего. Они вышли во двор. Там работал автопогрузчик. Рабочие в касках загружали в фургон тяжелые контейнеры. – Кто эти люди? Почему их никто не останавливает? – возмущались за спиной. – Фрау Хильда, звоните в полицию, это безобразие! К выходу с предприятия примыкал переулок, сдавленный бетонными стенами. Перешли на бег – еще минута, и объявятся злые личности из БНД. «Местечковая» индустриальная зона объявилась весьма кстати. Жилые дома окружили внезапно – не успели обернуться. Переулок вывел на дорогу. Свернули во двор, не доходя до проезжей части, миновали несколько подворотен, перевели дыхание в безлюдном сквере. У Марты подкашивались ноги, она доплелась до скамьи, рухнула без сил. Молодая женщина потеряла берет, ее волосы спутались. Бледность не сходила с лица. Кольцов пристроился рядом, закурил. Марта пришла в себя, окинула его осмысленным взглядом. – Мы проиграли, Микаэль, потеряли людей, и нас самих скоро схватят. Угадай, как долго мы здесь пробегаем? Обратная дорога закрыта, пограничников уже предупредили… Скажешь что-нибудь? – Знаете, фрау Марта, я бы поел. – Майор крякнул, ударил себя по коленям и поднялся. – До сих пор нас не схватили. Приводим себя в порядок и уходим. Через несколько минут в этом районе начнутся поиски злодеев-коммунистов. Едем в безопасный район, работаем извилинами… Черт возьми, я бы действительно поел… Ситуация складывалась занятная. Покинуть анклав они не могли. Сотрудники БНД совершают ошибки, но элементарную работу выполняют. На странную пару уже посматривали. За сквером на узкой улочке Кольцов поймал такси. Желтый «Фольксваген» с шашечками привез пассажиров, и водитель ждал, пока выйдут две женщины и ребенок. Срочных вызовов у таксиста в этот час не было. – В Шпандау? – водитель равнодушно кивнул. Упомянутый район находился в западной части анклава. «Фольксваген» покидал опасный район, пассажиры расслабились. Мелькали здания, вывески, какая-то пошлая и вычурная реклама. При въезде на перекресток водитель пропустил никуда не торопящийся американский патруль. Военные прошли перед самым капотом, покосились на водителя, заинтересовались пассажиркой на заднем сиденье. Блондинки пользовались популярностью во всех частях света. Марта вымучила улыбку. Вихрастый паренек в униформе помахал ладошкой. Водитель, едва дождавшись, когда освободится проезд, резко вывернул на проезжую часть. Заднее сиденье отгораживалось – ничего подобного Михаил еще не видел. В обществе победившей справедливости все ехали вместе. Но в чем-то это было удобно. Марта успокоилась, исподлобья смотрела на мелькающие за окном урбанистические пейзажи. Два Берлина отличались как небо и земля. Западный сектор был многолюдный, медленно двигались машины в заторах, попадались причудливые двухэтажные автобусы, раскрашенные в желтый цвет. Лезли в глаза вывески, навязчивая реклама, практически отсутствующая в Советском Союзе. Зачем рекламировать товар, если его нет? А если есть, то и так купят. Товар при социализме – объективная реальность, не данная в ощущениях. Или «Летайте самолетами “Аэрофлота”!» на фасадах зданий – можно подумать, полетите на чем-то другом… Очень скоро водитель свернул с широких улиц на запутанные переулки. Западный мир был интересен (чего уж скрывать), но быстро надоедал. До конкретного человека в нем никому не было дела. Сегодня это играло на руку. Оборвались переулки, триста метров шестиполосной дороги вдоль закованной в бетон реки – и машина въехала на мост. Под колесами бурлил Хафель – вторая после Шпрее водная артерия Берлина. На другом берегу раскинулся Шпандау, возвышалась знаменитая Цитадель – памятник эпохи Возрождения, чудом переживший Вторую мировую войну. Наслаждаться достопримечательностями как-то не удавалось. Такси углубилось в городскую застройку. Марта молчала, поджав губы, хмурые тени ползли по ее лицу. В нем обозначилось что-то хищное, зловещее. Можно представить, что творилось у молодой женщины в душе. – Есть мысли по поводу случившегося, фрау Киршнер? – глухо спросил Кольцов. – Нас предали, – проворчала Марта, покосившись на водителя за стеклом. – Провели, как детей. Не спрашивай, кто предатель, – не знаю. Надеюсь, понимаешь, что это не я? Вилли и Клауса наверняка схватили, будут пытать, но они едва ли сообщат что-то важное. В тему Эберхарта их не посвящали. Не смотри так, точно не посвящали, – Марта криво усмехнулась. – Это другой уровень доступа. Обычная практика – зачастую мы собственных сотрудников используем втемную, не посвящая во все тонкости. – Про Эберхарта знает Вайсман, – напомнил Кольцов, – которого уже схватили и будут допрашивать до тех пор, пока он во всем не сознается. – Это так, – согласилась Марта. – Но зачем ему упоминать Эберхарта? Он может сознаться в чем угодно, но не в этом. Нужны ли Вайсману лишние годы за решеткой? Эберхарт со своим желанием работать на вас пока в тени. Посвящены несколько человек – в том числе мы с тобой. Вайсман может смело твердить: решил сбежать в Восточный Берлин, поверили, отправили обратно с группой Штази. С какой целью, он не знает, обещали сказать на месте. То, что в группе офицер КГБ, говорить не обязательно – есть вероятность, что БНД об этом не знает. Про Эберхарта… уже сказано. Вайсман, если не дурак, лишнего на себя брать не будет. А он, мне кажется, не дурак… Михаил задумался. Все это было писано вилами по воде. Но все же имелся шанс, что личность Людвига Эберхарта останется за кадром. – Покружим по городу и будем выдвигаться на вторую явочную точку, – сказала Марта. – Это на Хаузэрштрассе, район Штеглиц в южной части Западного Берлина. В квартире наши люди, у них есть связь со штаб-квартирой на Унтер-ден-Линден. – Вторую квартиру могли провалить так же, как и первую, – резонно заметил Кольцов. – Не волнуйся, в полный рост не пойдем, – Марта фыркнула. – Не станем звонить в дверь, представляясь работниками Штази и КГБ. Просто понаблюдаем. – Идет, – кивнул Кольцов и спохватился: – Эй, дружище, останови здесь, приехали! – Почему здесь? – не поняла Марта. – А потому, что еще немного, и мы снова упремся в Берлинскую стену. Иногда создается ощущение, что она у вас везде. Пачка марок ФРГ в кармане брюк стала тоньше. Впрочем, некритично. Необычный акцент пассажира таксист отметил – покосился на Михаила с интересом. Сам он был из местных – невозмутимый немец. Беспокоиться не стоило – Западный Берлин огромен. И все же от места высадки стоило уйти. День разгорелся, город гудел. Нация отличалась дисциплиной, дорогу на красный свет никто не перебегал. Люди скапливались у переходов, ждали зеленого сигнала светофора. На перекрестке, где вышла из строя автоматика, работал регулировщик – вертелся как механическая игрушка, управляя потоками транспорта. Дождя пока не было, после обеда потеплело, выглянуло солнце. В заведении «средней паршивости» (как окрестил его Кольцов) толкались люди, работала система самообслуживания. Публика быстро насыщалась и уходила. В заведении столовались не самые обеспеченные слои населения. Но еда, судя по наплыву клиентов, была терпимой. Очередь продвигалась быстро. Освободился столик в углу. Немецкая кухня начинала раздражать: странная каша и жареная квашеная капуста. В задавленной дефицитом Москве ассортимент был больше. Парадокс новейшей истории: в магазинах пусто, в холодильниках граждан – все в порядке. Впрочем, говяжьи биточки и сардельки местным поварам удались. Михаил взял двойную порцию, жадно ел, восстанавливая потерянные калории. Марта не отставала, она тоже проголодалась. Щеки молодой женщины порозовели, пальцы перестали дрожать. Марта насытилась, стала тянуть горячий кофе, у которого имелось лишь одно достоинство: горячий. Во вместительном зале царил многоголосый гул. На мужчину и женщину никто не обращал внимания. За соседним столиком энергично трещали две немки бальзаковского возраста – блондинка и рыжая. Обсуждали нового начальника проектного бюро, вернее, его жену – совершенно непривлекательную, чопорную, глуповатую. Вопрос вертелся на языке: а себя они в зеркале видели? – Старые тупые курицы… – презрительно процедила Марта, утыкаясь носом в опустевшую чашку. Михаил сдержал улыбку. Марта Киршнер была на несколько лет моложе этих «куриц» – впрочем, умнее и привлекательнее. Окна заведения выходили на переулок. По тротуару протащилась без остановки полицейская машина, видимо, стражи порядка уже поели. «Известны ли полиции и спецслужбам приметы беглецов?» – назрел резонный вопрос. Где их могли видеть? От Берлинской стены не следили – засада сидела на Рупенталь. В доме все происходило быстро, хаотично, лица не засветили. Потом шахта, подземный лаз – там вообще не до лиц… Вайсман опишет их приметы, никуда не денется. У здания на Рупенталь стояли несколько легковушек, среди них – неприметный фургон без опознавательных знаков. Почему он там стоял? Собственность кого-то из жильцов? Возможно, но маловероятно. Из фургона могли осуществлять наблюдение, вести фотосъемку. Много ли зафиксируешь с такого расстояния? Вопросов было больше, чем ответов. Но нервы приходили в порядок, чувство голода уже не мучило. Становилось даже интересно: чем же все закончится? – Как у тебя с документами? – спросил Кольцов. Марта пожала плечами: – Как и у тебя. Временный пропуск для работницы городской железнодорожной ветки. Согласно легенде, я специалист по автоматизированным системам вечно ломающихся дверей. Если проверят, поймут, что я не тот специалист. Подобный документ имелся и у Кольцова. Филькина грамота, а не документ. Рабочую одежду и инструмент теоретически можно вернуть, но это не спасет. В пропусках отсутствуют отметки и печати: прибыл, убыл. Их могли поставить на явочной квартире, но там уже хозяйничает неприятель. Посты не пройти. Действуют ли эти бумаги в том же Шпандау – вопрос интересный. Все зависит от человеческого фактора. В посольстве нарисовали еще один документ, и об этом Марта не знала. Паспорт «гражданина Германии», как пафосно величали власти собственных подданных, словно не помнили, что Германий вообще-то две. Черная книжица, спрятанная в потайном кармане, на имя того же Руперта Козински, чтобы не путаться. Подобные документы в подвале посольства изготавливал целый отдел. Качество – на «четверочку», даже с минусом. Но эти бумаги предназначались для уличных проверок, а вовсе не для лабораторных исследований… – Ты поел? Уходим, – заторопилась Марта. – Люди недовольно смотрят, они тоже хотят есть… Часы показывали начало четвертого, когда в квартале, находившемся восточнее, Кольцов опять поймал такси. «Не слишком увлеклись этим видом транспорта? – мелькнула мысль. – Наши люди, как известно, в булочную…» Снова был мост через Хафель – разгулялся ветер, волны бились о бетонные парапеты. Район Шарлоттенбург – впрочем, фешенебельные кварталы таксист объехал стороной и взял курс на юг. В Западном Берлине проживали два миллиона человек – впятеро меньше, чем в Москве, но город казался бесконечным. Британская, французская, американская зоны оккупации слились, стали одной, значение имела лишь Берлинская стена, разделяющая два мира. Административный район Шёнеберг, округ Штеглиц, ранее входивший в американский сектор, – за окнами мелькали дома, эстакады, парки, большие магазины. Иногда улочки сжимались, приходилось тащиться меж серых стен, ждать, пока проедут громоздкие трамваи. Немецкие таксисты не отличались говорливостью, и это устраивало. Водитель высадил пассажиров за квартал от нужного места, с достоинством принял оплату и пожелал приятно провести время, при этом было непонятно, что он имел в виду. Марта нахмурилась, а Кольцов с трудом сдержал улыбку. Искомый дом находился на четной стороне дороги, засаженной деревьями. Шли по нечетной стороне – чинно, под ручку. Это было почти смешно. Подрагивал от волнения локоть спутницы. Улица была застроена невзрачными четырехэтажными зданиями. Магазинов и заведений на Хаузэрштрассе почти не было. Прохожих – немного. Вдоль тротуара выстроились припаркованные машины – отнюдь не люксовые бренды. Единственная пивнушка располагалась почти напротив нужного дома – на первом этаже двухэтажки. Название, видимо, не требовалось – на стекле нарисовали кружку с пивом и улыбающегося краба. – По пивку? – простодушно предложил Кольцов. – Угощаю. – Что, прости? – не поняла Марта. – Забудь, – отмахнулся Михаил. – Это единственное место, откуда можно наблюдать за домом. Не ходить же взад-вперед весь остаток дня. – Хорошо, давай зайдем, – пожала плечами Марта. Внутри, как ни странно, оказалось уютно. Темные стены из просмоленного дуба, бочки в углу, медвежья шкура. Поблескивала стеклянными глазами оленья голова с ветвистыми рогами. Посетителей было немного, столик у окна пустовал. Подошел официант с постным лицом, принял нехитрый заказ – два пива и орехи. Приходилось улыбаться, говорить какие-то глупости. Марта с недовольным видом вздыхала, поджимала губы. Дом на обратной стороне дороги ничем не отличался от своих собратьев. Единственная особенность – фонтан во дворе, увенчанный скульптурной композицией. Фонтан не работал, его покрывал специальный брезентовый чехол. В здание вели два подъезда. Видимость была неплохой. На первый взгляд все спокойно. – Какой этаж? – спросил Михаил. – Первый, – буркнула Марта (действительно, какой же еще?). – Второй подъезд, последние окна справа. Видишь кактус в окне между стеклом и шторами? Долговязая штука с отростками. Значит, все в порядке. – Но Марта сомневалась, хмурилась. – Тебе смешно? – Она насторожилась. – Даже не думал смеяться, – поспешил уверить молодую женщину Кольцов. Действительно, зачем изобретать велосипед и открывать Америку? Значит, можно идти? А как же пиво? – Подождем немного… – Марта замялась. – Плохие предчувствия, Микаэль, не будем спешить…